соборами, монастырями.
В годы войны на Урале очень активно строились железные дороги —

мой отец и прокладывал их вместе с другими. И наша семья переезжала одновременно с новыми дорогами. И как только не переезжала! — в товарных вагонах-теплушках, дрезинах по временному рельсовому пути, на санях по бездорожью тайги. Особенно ярко вспоминается последнее. Зимняя тайга. Трескучий мороз. Глухомань. Мы, дети, в санях, укутанные в тулупы. Лошади, по брюхо проваливающиеся в снег, комья снега, падающие с лохматых лап сосен, пихт, кедров. И изредка сверху проникающий, ослепительный солнечный луч. Остановки — на ночлег, отдых — в попутных, оторванных от мира, глухих деревеньках, хуторах. Надо иметь в виду, что тайга в те военные годы была, вообще-то, небезопасна не только сама по себе, но еще и потому, что являлась пристанищем всякого рода бежавшего из мест заключения уголовного люда, дезертиров и даже — беглых военнопленных...

На Урал эвакуировали оборудование из западных центров, фабрики и заводы. Отсюда везли на фронт технику и оружие. Значительная часть моего «уральского» детства прошла как раз в Свердловской области. Именно здесь, в старой церкви, переоборудованной под клуб, я бесчисленное количество раз смотрела «Чапаева». Именно здесь, прыгая на одной ножке, мы дразнили друг друга: «рогозинская шпана, на двоих одна штана». А нам отвечали вполне паритетно: «белоглинская шпана, на двоих одна штана». Именно здесь, в городе Алапаевске, первый раз в жизни была в театре. Смотрела пьесу «Платон Кречет» — это тоже запомнилось.

— В общем-то, Вы и сейчас связаны с миром детства — имею в виду Вашу благотворительную деятельность.

— Да, все мы родом из детства. Были когда-то детьми. К сожалению, часто забываем об этом. Здоровье детей — физическое, нравственное, духовное — что может быть дороже? Вспоминаю Армению, трагические дни землетрясения. Никогда не забуду горестные руины на месте человеческого

24 25 26 27 28 29 30
debug: open