умирал ямщик...» — пронзительная по своей «русскости» смерть того безвестного ямщика длится уже длиннее любой жизни, больше столетия. «Есть на Волге утес, диким мохом оброс от вершины до самого края...», «Бьется в тесной печурке огонь. На поленьях смола, как слеза. И поет мне в землянке гармонь про улыбку твою и глаза...», «Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой! С фашистской силой темною, с проклятою ордой...».

Позже пришла, но все равно нашла нас — «Этот День Победы порохом пропах, Это — праздник с сединою на висках, Это радость — со слезами на глазах...». Да, хоть и пришла значительно позже, но тоже стала неразделимой с песнями моего поколения...

Говорят, сердце зорче всего. Скажите, чье сердце, пережившее и воспринявшее все это, не отзовется на людское горе, на людскую доброту?

Голоса Руслановой, Утесова, Шульженко, Бернеса, Козловского, Лемешева — как дороги они нам были на патефонных пластинках! И сколько лет я, как и многие-многие мои сверстники, бережно храню их. Как, впрочем, храню в своей памяти и невыразимо печальные, хотя и не всегда трезвые, голоса слепых, калек военных и послевоенных лет — на базарах, толкучках, вокзалах, в вагонах поездов и электричек. Голоса, певшие вовсе не бравым, а скорее грустным речитативом о боях и атаках, о смерти, любви. Война ушла, а ее печальная, надрывная мелодия долго-долго еще стелилась, как дым за прогрохотавшим составом. Везде пели: в поездах, на пятачках, перед домами, окруженные нами, детьми — самыми верными слушателями...

В прошлом году мне удалось в связи с поездкой Михаила Сергеевича побывать в Свердловской области. Край уральских самоцветов, малахита, горного хрусталя, величавой, суровой и вместе с тем дивной природы. Родина Бажова — творца замечательных уральских сказок и Мамина-Сибиряка — автора «Приваловских миллионов». Место «уральской святыни» — город Верхотурье, основанный в XVI веке, через который шла торговля Европы с Сибирью — по реке Туре. Город с уникальными памятниками — кремлем,

23 24 25 26 27 28 29
debug: open