Однако и здесь на нас обрушились немалые, а может быть, и самые тяжкие испытания.
На поверхность всплыли национализм и экстремизм. Как раковая опухоль, вплетаются они сегодня в ткань национального самосознания людей. Так получилось, что я имею и русские, и украинские корни. Отец, как уже знаете, с Черниговщины, родилась на Алтае, жила в Сибири, на Урале, в Башкирии, на Кавказе с его очень пестрым национальным составом. Почти два десятка лет уже живу в Москве. Хорошо знаю, что это такое — взаимоотношения, связь, взаимопомощь людей разных национальностей. По моему глубочайшему убеждению, это — та незримая материя, в которой только и может выжить и каждая отдельная человеческая жизнь, и сама наша человеческая цивилизация. Это то, что помогло нам выстоять, выдержать или, как бы сказала мать, «перемочь» самые горькие для Отечества годы, дни. И мне чрезвычайно тревожно, когда вижу, что рвется то здесь, то там эта бесценная материя человеческой нравственности.
Впервые меня со страшной силой поразило это в Армении. Да, в Армении, в дни трагедии землетрясения. Вы помните, Михаил Сергеевич тогда прервал свой официальный визит в Соединенные Штаты и мы, сделав лишь короткую остановку в Москве, оказались в самом центре страшной беды. Побывали в Ленинакане, Спитаке, Кировакане. Никогда не забуду те дни! Не забуду лица людей. Их пронзительными глазами смотрело само горе...
Я видела мужчин, обезумевших под тяжестью утрат, видела женщин, рыдающих над крохотными гробами, и, как могла, утешала их. Видела в больницах искалеченных детей. Как и всякий взрослый человек, глядела в их глаза не просто со страхом, а с чувством вины. Да, это было стихийное бедствие. Человек тут практически ни при чем. Но я знаю: что бы ни случилось, ни стряслось с людьми, особенно с детьми, человек никогда не может чувствовать себя отчужденным от общей человеческой боли, трагедии. Поэтому минуты величайшего горя, как это часто бывает в людской жизни,
| Первая | 158 | 159 | 160 | 161 | 162 | 163 | 164 | Последняя |