доброту, чье-то расположение оно слышит, угадывает безошибочно. Это — его наилучшая питательная среда. Оно моментально откликается на добро добром.

Вспоминаю Сицилию, Мессину, город Линц в окрестностях Бонна, Миннеаполис. Навсегда сохраню в душе благодарность всем, кто в те памятные дни вышел пожать мне руку, через меня выразить доверие и признательность моей стране, моему народу, моему мужу.

— И все же не случайно у нас, русских, есть и такая поговорка: на весь мир не будешь мил. А бывает и так, что «мир» оказывается благосклоннее, чем «дом»...

— Бывает... За эти годы слышала я, конечно, и другое. Что «претендую на какую-то особую роль», что «вмешиваюсь не в свои дела», что я — «тайное оружие Кремля», что — «царица», «Жозефина» и т.д., и т.п.

Думаю, Георгий Владимирович, не столько моя индивидуальность и не только многообразие человеческого мышления, подходов, оценок определяют эту противоречивость суждений. На мой взгляд, главным образом имеют значение другие обстоятельства. Возможно, прежде всего — сам факт моего открытого общественного появления.

Суть в том, что понятие «жена руководителя партии, страны» стало у нас весьма абстрактным, ни о чем не говорящим. И дело здесь не просто в супруге руководителя государства, как таковой. Мне кажется, это глубже. Речь об отношении к женщине вообще. Женщине-жене, к женщине-матери — особенно. Об их положении в нашем обществе. Мы говорили уже с Вами, что, немало сделав для женщин и детей, страна так и не смогла создать необходимых условий для реализации фактического равенства советской женщины. Для полноправного утверждения ее человеческого достоинства. К тому же произошло понижение, «уценка» в общественном сознании и общественном мнении роли семьи. А вместе с тем — обесценение и принижение роли женщины-матери, женщины-жены и — не торопитесь с выводами — мужчины-отца. Да-да, принижение роли женщины неизбежно

140 141 142 143 144 145 146