адресов, телеграмм, открыток. Несколько дней назад Президент отметил свое шестидесятилетие.

— Вот, разбираю, — сказала хозяйка. — Уже насчитали более трех тысяч писем и телеграмм. Хотите посмотреть подарок Патриарха всея Руси Алексия Второго к юбилею?

— Да.

Мы прошли в библиотеку. Мне показали икону в прекрасном, сусальной позолоты, окладе. Михаил Архангел, современного, но как и в старину, глубокого, медового — цвета гречишного меда — письма, печально и строго смотрел из окошка в окладе.

— Грустный, — сказал я.
— Было бы странно, если бы ангел-хранитель был другим.
Показала в кружеве церковнославянской вязи крошечный, незнакомый

мне значок.
— Архистратиг. Знак высшего предводителя небесного воинства.
Мы постояли, полюбовались иконой. День был пасмурный, но икона

собирала, фокусировала в себе весь рассеянный весенний свет, что растворен был в комнате, и мягко горела в глубине библиотеки. Я вспомнил, что скоро — Пасха.

Так получилось, что оказался рядом со столом, на котором лежали две стопы книг высотой, наверное, в полметра каждая. Что сегодня наверху? Что читают сегодня? Изящно изданная «Песнь любви», стихи — вот чего, честно говоря, не ожидал! — а в другой стопке томик Пушкина. Синий, выцветший, из десятитомного издания пятидесятых годов. Взял его в руки, обнаружил закладку, раскрыл. «Борис Годунов».

— Это я читаю, — сказала у меня за спиной и взяла из рук раскрытую книгу.

Ах! чувствую: ничто не может нас Среди мирских печалей успокоить; Ничто, ничто... едина разве совесть.

114 115 116 117 118 119 120
debug: open