"Горбачев тогда... впервые говорил об общечеловеческих ценностях"

Журнал «Посев» в августовском номере (N 8) за 2002 год опубликовал большое интервью знаменитого белорусского и русского писателя Василя Быкова, которое он дал публицисту Валентину Оскоцкому.
В нем, в частности, писатель говорит о своем отношении к перестройке и о М.С.Горбачеве, как личности и государственном деятеле.
Помещаем соответствующий отрывок из интервью.


Коммунистическая идеология завела в тупик не только экономику, стержнем которой было бесконечное наращивание вооружений. Не в одночасье, а десятилетиями она разрушала и мораль, вытравляя в сознании людей христианские нравственные принципы. С последствиями этой тотальной потравы мы то и дело сталкиваемся и по сию пору, хотя нет уже ни СССР, ни КПСС с ее рулевой ролью ума, чести и совести эпохи. Взять полковника Буданова – явный преступник: надругался, убил. А Фемида проводит экспертизу за экспертизой, силясь списать преступление на невменяемое состояние.
Нет, существовать в тисках коммунистической идеологии, и экономику развалившей, и мораль, нравственность выхолостившей, было далее невозможно…
– Стало быть, распад СССР – неизбежность истории, а не злонамеренные козни закулисно сговорившихся предателей, будь то Горбачев с Яковлевым или Ельцин с Бурбулисом?
– Национал–большевистская пропаганда представляет объективный ход истории таким немудрящим образом: собрались трое в Беловежье, выпили едва ли не на брудершафт и спьяну развалили «союз нерушимый». Но будь он, в самом деле, нерушим, не развалился бы. А то, что развалилось по воле истории, реанимировать никакими стараниями невозможно. Думаю, это ясно осознавал Горбачев, которого я лично считал и считаю великим человеком. Он ведь мог применить против «беловежцев» силу. Не применил. Предпочел уйти. И ушел достойно, поступок не ординарный.
– А в нашей отечественной истории первый. До него лидеры не уходили, а их уходили, если они до этого не отдавали Богу душу. И вообще, думается, для политического деятеля крупного масштаба вовремя уйти так же важно, как и прийти вовремя. Самый яркий тому урок дал, по–моему, де Голль. А после него Войцех Ярузельский, который также безошибочно почувствовал, что свое историческое дело он уже совершил, и дальнейшее пребывание во власти не пойдет на пользу ни ему, ни Польше. Пример Горбачева в этом ряду. Хотя на избрание президентом России он претендовал напрасно, заведомо обрекал себя на поражение.
– Мне памятна встреча Горбачева с интеллигенцией в 1988 году. На ней присутствовало человек двести. Для большинства из них был неожиданным его вопрос: что произошло в Минске? Произошло же вот что. В Белоруссии возник Народный фронт. А через день после его учреждения – праздник «Дзяды» с обрядами поминовения усопших. Тогда же открылась жуткая правда Курапат, и ожидалось шествие к этому месту массовых расстрелов. Народный фронт принял постановление: организацию он на себя не берет, но в Курапаты пусть идет каждый, кто считает это долгом памяти и совести. Все закончилось трагически – разгоном шествия, избиением демонстрантов. Генерал милиции, руководивший расправой, получил потом повышение. Еще бы: представил манифестацию как мятеж против перестройки. Виктор Астафьев назвал все это «штучками» КГБ и партийных властей. О таких «штучках» я и написал Горбачеву. Так что его вопрос на встрече был ответом на мое письмо…
Из книги Андрея Грачева, его пресс–секретаря, я узнал, какую роль сыграл Михаил Сергеевич в моей писательской судьбе. Оказалось, что обсуждение повести «Знак беды» стояло в повестке дня одного из заседаний политбюро. Чебриков заявил решительно: печатать ее нельзя. Горбачев возразил: нельзя не печатать. Демократическая струя снимет волну кривотолков, каких опасается КГБ. По существу, он санкционировал публикацию повести. Причем в противовес не только Чебрикову, но и Лигачеву: тот требовал снять сцены коллективизации если не из книги, то хотя бы из фильма, который ставил Михаил Пташук. А тем временем близилось мое 60–летие. Слюньков, придя на место Машерова, утрясал с Москвой, как отметить юбилей, чем наградить юбиляра. Горбачев настоял дать Героя социалистического труда. И подписал указ. Я об этом, как говорится, ни сном, ни духом…
– Ну вот, а не к ночи упомянутые Владимир Севрук и Эдуард Скобелев, а также заединый с ними любимый автор «Советской России» и «Завтра» Евгений Ростиков простить не могут Василю Быкову этого «геройства», колют глаза и им, и лауреатством, и званием Народного писателя Белоруссии…
– И еще моим депутатством, то ли не зная, то ли делая вид, будто не знают предыстории моего избрания. Меня выдвигали по союзному писательскому списку. Я не хотел, отказывался. На первом Съезде народных депутатов, когда избирали Верховный Совет, написал записку о самоотводе. Горбачев посетовал, но самоотвод поддержал. Потом стали утверждать составы депутатских комиссий. Адамович подал заявку на две комиссии сразу, но ни в одну не попал. А я попал в комиссию по обороне. В Москву на заседания не ездил, да и будучи в Москве, ходил редко. Но однажды попал на заседание, которое оказалось сплошь антигорбачевским. Его обвиняли в предательстве, в развале армии, в том, что потакает писателям, которые придумали дедовщину. Писатели придумали!.. В знак протеста я ушел, не дождавшись конца заседания. Рассказал обо всем услышанном Адамовичу, и он, выступая на съезде, обратился к Горбачеву: главная опасность, Михаил Сергеевич, не в межрегиональной депутатской группе, а среди генералов, которые дышат Вам в затылок.
– Часто вспоминаю рассуждения Адамовича: что бы и как бы ни стало дальше с Горбачевым, его историческая заслуга неоспорима. Он освободил нас от страха перед войной, заставил поверить, что третьей мировой с ее самоубийственными ядерными ударами возможно избежать.
– А я подтверждаю это впечатлениями от поездки в США. В ней, кстати, был и наш покойный друг Игорь Дедков. Горбачев тогда выступал в ООН. И впервые говорил об общечеловеческих ценностях.
– По–моему, не впервые. Еще до речи в ООН самое это понятие он ввел в текст приветствия международному Иссык–Кульскому форуму писателей, который созвал и вел Чингиз Айтматов.
– Но озвучил впервые все–таки в ООН. Наверное, при поддержке А.Н.Яковлева, который по возвращении из Канады не раз заявлял, что русопяты изгнали понятие общечеловеческих ценностей, извратили, опошлили их, приспособили под свой имперский, великодержавный шовинизм.