Леонид Велехов: ... Сегодня наша передача посвящена человеку, который тридцать с небольшим лет назад покончил, как тогда казалось, навсегда и с культом личности, и со всеми прочими прелестями тоталитарного прошлого нашей страны. Это он разрушил "железный занавес". Он положил конец "холодной войне". Это он открыл для нас границы, которые до этого 70 лет были на замке, и вдоль них только тучи ходили хмуро. Михаил Сергеевич Горбачев, которому в эти дни исполнилось 85 лет, - главный герой этого выпуска нашей программы. И говорим мы о нем с человеком, который все эти годы был и остается с ним рядом. Павел Палажченко, которого в те годы, в годы перестройки, страна знала в лицо, по-моему, немногим хуже, чем самого Горбачева, его бессменный переводчик, его помощник, руководитель отдела международных связей "Горбачев-фонда", сегодня у нас в гостях.

 

С Михаилом Горбачевым Павел Палажченко рядом вот уже 31 год, с 1985-го. То есть с самого старта горбачевского взлета. К моменту их первой встречи Горбачеву было 54, а Палажченко 36. Горбачев поднялся по лестнице политической карьеры до самой верхней ступеньки, став в марте 1985 года Генеральным секретарем ЦК КПСС. Палажченко к тому времени был высококлассным переводчиком, работал в МИДе, до этого – в Секретариате ООН.

И лучшие, и самые непростые годы жизни прожиты, пройдены рядом. В лучшие годы, с 1985-го до 1991-го, Павел Палажченко был неизменным переводчиком Горбачева, его тенью, его языком на самых важных, судьбоносных, как любил говорить Михаил Сергеевич, международных переговорах. В эти, опять же, судьбоносные для страны годы в качестве горбачевского переводчика он участвовал по всех советско-американских встречах на высшем уровне.

В самые непростые годы, которых оказалось по счету гораздо больше, чем триумфальных, Павел Русланович, оставаясь его бессменным переводчиком, стал для Михаила Сергеевича еще и другом, и помощником.

Посвятив фактически жизнь работе с Горбачевым, Павел Палажченко в своей профессиональной деятельности не ограничился ролью его личного переводчика и помощника. Это один из лучших в России мастеров устного перевода, один из крупнейших знатоков тонкостей, сложностей и премудростей английского языка, его перу принадлежит несколько книг о проблемах перевода.)

 

Леонид Велехов: Павел Русланович, сколько лет вы рядом с Михаилом Сергеевичем?

 

Павел Палажченко: Много. Первый раз я переводил ему в Кремле в начале апреля, если не ошибаюсь, 1985 года. Так что, получается 31 год. Конечно, я в годы, когда он был генсеком, президентом, не был к нему так уж близок. Это не надо преувеличивать. Тем не менее, практически все переговоры, которые велись через английский язык – это, прежде всего, Рейган, Буш, Тэтчер, Раджив Ганди, король Иордании Хусейн, в общем, много запомнилось людей, – все это шло через меня. А впоследствии, после того, как я решил с распадом Союза и уходом Горбачева уйти с госслужбы, с 1992 года я с ним, действительно, почти все время рядом. Это много. Это, может быть, даже слишком много. Потому что, честно вам скажу, я не знаю прецедентов или похожих случаев. Тем не менее, несмотря на то, что, конечно, за эти годы много что происходило, неизбежно были и какие-то трения, не все это сплошная идиллия, но... Получилось то, что получилось. И уже тридцать второй год я с ним рядом.

 

Леонид Велехов: Я и хотел спросить, нет ли тут повода для Книги Гиннесса. Чтобы через столько лет прошел "дуэт" переводчик и человека, которого он переводит, такой дуэт, я лично другого случая не знаю.

 

Павел Палажченко: Наверное. Я, правда, никогда не ставил перед собой цели – оказаться в Книге рекордов Гиннесса, и вообще. ставить какой бы то ни было рекорд. Спортом не занимаюсь уже много лет. А вот этот рекорд, да, он каким-то образом получился. На Западе вообще все по-другому. На Западе руководитель ограничен определенным сроком, после которого у него начинается какая-то совсем другая жизнь. А у нас так получилось, что я шесть лет с ним был, когда он был руководителем страны, и остался с ним впоследствии.

 

Леонид Велехов: Павел Русланович, а та самая, первая, как в песне поется короткая встреча, которая растянулась на несколько десятилетий, вам памятна?

 

Павел Палажченко: Конечно. Это был еще другой совсем Горбачев. Все только начиналось, готовился первый визит Раджива Ганди в уже перестроечный Советский Союз. И в этой связи Горбачев давал интервью индийской печати. Пришел индийский корреспондент. И Горбачев около часа примерно с ним говорил. Помощником по международным вопросам у Горбачева был тогда унаследованный им от Брежнева, ныне покойный Андрей Михайлович Александров-Агентов. Он знал английский язык, естественно, немецкий знал, вообще, был очень эрудированный, образованный человек. После этой встречи он мне сказал: "Ну, мы с вами будем, наверное, встречаться".

 

Леонид Велехов: Ах, то есть вы глянулись?

 

Павел Палажченко: Видимо, глянулся, да.

 

Леонид Велехов: Павел Русланович, мы потом пойдем по отдельным моментам, а вначале я бы хотел обобщить. Самые из всех переговоров, на которых вы работали с Михаилом Сергеевичем, тяжелые, самые драматические?

 

Павел Палажченко: Рейкьявик, конечно. И еще тяжелее бы были, если бы не выступление Горбачева на пресс-конференции после переговоров, когда он сказал, что то, что произошло, это не провал, а прорыв.

 

Леонид Велехов: Это после того, как Рейган ушел?

 

Павел Палажченко: Уже после того, как они разошлись. Не то, что бы Рейган ушел, а разошлись. И Горбачев сказал, что, мол, хотя мы не смогли договориться по проблеме ПРО, но договорились об очень многом, и, главное, что у нас общая цель – избавить мир от ядерного оружия, и мы готовы пойти ради нее далеко. И сейчас, сказал он, пусть подумает президент, пусть подумает Конгресс, подумаем мы. И я думаю, сказал он, что мы выйдем на договоренности. Если бы не эта пресс-конференция, то общее ощущение от Рейкьявика было бы гнетущим.

 

Леонид Велехов: Было бы ощущение провала.

 

Павел Палажченко: Вот я принес эту фотографию, которая была на обложке журнала "Тайм". И там сверху написано – "Не договорились". Но это ощущение удалось переломить. В этом драматизм Рейкьявика. Инструкции, которые Горбачев вез с собой, утвержденные Политбюро директивы, предусматривали, что мы вносим свои конструктивные предложения, постараемся договориться, а если не договоримся, то используем это для разоблачения агрессивной политики США, гонки вооружений, и т. д. И вот он вместо разоблачения на пресс-конференции сказал: "Мы о многом договорились. Будем идти дальше". Это было очень интересно. Это просто для остросюжетного фильма.

 

Леонид Велехов: Причем, я ведь так понимаю, что это была чистая импровизация. Его словно осенило повернуть другой стороной эти переговоры.

 

Павел Палажченко: Может быть. Он как раз так примерно и говорил сам. Он говорил, что, когда - это было в спортзале, по-моему, где был оборудован пресс-центр, - он посмотрел в глаза журналистов, на которых это все производило очень тяжелое впечатление, многие из них уже знали, что Шульц в аэропорту перед отлетом из Рейкьявика (Рейган вообще не выступал) сказал, что, к сожалению, нас постигла неудача, провал... Так вот, Горбачев говорил: когда я посмотрел журналистам в глаза, я понял, что я не могу их оставить с этим впечатлением, я должен какую-то дать им перспективу...

 

Читать полностью