Пришедший на смену старцам Горбачев для начала выглядел просто человеком. Молодой — 54 года для Политбюро считались возрастом юноши. Здоровый, без следов партийных попоек на лице, с членораздельной беглой речью, говорящий понятные и здравые вещи, не боящийся прямого общения с людьми на улице, образованный, с живыми глазами и жестикуляцией южанина. К тому же чувство юмора Михаила Сергеевича выдавало в нем веселого и легкого человека, без коварной изощренности Сталина, самодурства Хрущева и пошлости Брежнева.
2 марта 2016
Василий Жарков. Неожиданно нормальный человек Михаил Горбачев родился 85 лет назад — 2 марта 1931 года. В год, когда сталинский тоталитарный молох набирал обороты, «железной рукой» проводя коллективизацию, пытаясь ликвидировать крестьянство как класс, готовя новые акты массового террора.Александр Чумичев, Эдуард Песов/Фотохроника ТАССМихаил Горбачев в Литовской ССР, 1990 год Никто тогда не мог представить, что спустя шесть десятилетий крестьянский мальчик из ставропольского села с характерным русским названием Привольное даст свободу народам России и еще паре дюжин соседних стран в Евразии и Центральной Европе.
Далеко не все, однако, благодарны Горбачеву за этот сказочный по щедрости подарок.
Оставаясь безнадежно советскими людьми, многие теперь едва ли не во всех своих бедах обвиняют бывшего генерального секретаря ЦК КПСС. Как же: «Такую страну потеряли!»
Не хочу начинать спор по поводу того, чем был СССР. Лично я не сильно по нему тоскую. Да и не Горбачев распустил Союз в декабре 1991-го — скорее те, кто мечтал о его кресле в Кремле. Да и стоит ли всерьез сожалеть об ушедшем «советском лагере». Что мы с ним потеряли по большому счету?
Чувство неловкости, если не сказать стыда, за руководство своей страны было первым, что покинуло советских телезрителей уже весной 1985-го, когда Михаил Горбачев только занял пост главы партии и государства. Предшественники Михаила Сергеевича на посту генсека, особенно в последние годы своего правления, не отличались ни крепостью здоровья, ни ясностью ума, ни внятностью речи, ни образованием и воспитанием.
Никогда не забуду своего впечатления от речи Черненко на похоронах Андропова. Лидером моей страны стал немощный старик, кашляющий и запинающийся буквально на каждом слове.
Никто его не знал, никто не голосовал за него на выборах, просто кто-то за закрытыми дверями решил, что он теперь главный.
«Слишком неожиданно нормальный человек», — сказала о Горбачеве Франсуаза Саган. Пожалуй, ее женскому взгляду стоит доверять.
Дальше — больше.
Вслед за чувством неловкости за руководство постепенно ушел и страх.
Советский человек научился выживать в условиях дефицита и даже голода, мог спокойно носить не свой размер одежды и обуви, не боялся жить «не на одну зарплату», прикарманивая все, что плохо лежит, а плохо лежало почти все... И все же двух вещей боялся каждый — новой войны и отклонения от линии партии.
В начале 80-х годов прошлого века ни один даже самый большой идиот не позволил бы себе шуток по поводу «радиоактивного пепла».
Подлетное время американских ракет из Европы составляло считаные минуты, простых знаний арифметики вполне хватало, чтобы понять: добежать до бомбоубежища вряд ли получится. Да если даже и добежишь… Что такое ядерный апокалипсис, прекрасно понимали не то что телеведущие — каждый школьник.
Но вот Горбачев встретился с Рейганом. Лидеры двух враждующих сверхдержав пожали друг другу руки, впервые за годы. Женева, Рейкьявик, Вашингтон. Еще пара лет, и кортеж американского президента пронесся по Ленинскому проспекту в Москве. Советско-американские телемосты, послы народной дипломатии, Катя Лычева, Саманта Смит, обмены для школьников и студентов двух стран — новая реальность наступала стремительно.
Советская камера смотрит в мир уже другим взглядом. В нем все больше трезвости и миролюбия. Сначала СССР объявил о программе разоружения, прекратил ядерные испытания, потом вывел войска из Афганистана. Из нашей камеры начали выпускать — кого по гранту, кого насовсем. А потом и вовсе пала Берлинская стена.
Культовый рок-певец просил полковника Васина оставить бессмысленную войну и вернуться домой — его простым словам подпевали миллионы тех, кто только вступил в призывной возраст. Неужели пронесло и мы будем жить? Инструктаж на уроках начальной военной подготовки можно было не слушать — ядерная зима отменяется. Горбачев договорился.
Вы когда-нибудь ощущали, как отступает страх? Этим сладостным чувством пропитана вся моя вторая половина 1980-х.
|
|
