Валерий Джалагония. Феномен по имени Горбачёв

Первым сигналом о перестройке, начатой Горбачёвым, для меня стала записка в две строки, размещённая под стеклом письменного стола на главном выпуске ТАСС, где я тогда работал: "Впредь исключать выражения типа "лично генеральный секретарь ЦК КПСС". Подписи не было, но жёсткий красный карандаш, дважды подчеркнувший слово"лично", подсказывал: это директива, обязательная для исполнения.

Поскольку за прошедшие двадцать семь лет выросло поколение, не имеющее понятия о пропагандистском официозе, поясню. Любая публичная речь в ту пору включала ритуальные славословия в адрес КПСС, её боевого штаба - ленинского ЦК и лично Генерального секретаря. Далее следовали имена советских вождей в порядке их вымирания: Брежнева, Андропова, Черненко, которых на Западе называли "геронтократами". На неправдоподобно молодом Горбачёве - всего-то 54 года, мальчишка! - традиция оборвалась. Новый генсек, выбранный на этот пост 11 марта 1985 года, отказался от выпячивания личных заслуг, запретил вывешивать и носить в праздничных колоннах его портрет; обрывал ораторов, пытавшихся его славословить, и однажды публично одёрнул за это своего друга Шеварднадзе:"Не надо спрягать Горбачёва!" (Строго говоря, правильнее сказать:"склонять".)

Готовя эту статью, я перечитал первое программное выступление Михаила Сергеевича на апрельском пленуме ЦК КПСС. Слово"апрель" вошло тогда в политическую моду. Так, группа литераторов, подуставших от соцреализма, основала Всесоюзную ассоциацию с этим названием в поддержку горбачёвских реформ и начала выпускать одноимённый альманах. А ведь ничего принципиально нового с трибуны пленума тогда не прозвучало. Подтверждались великая правота ленинского учения и генеральная линия на совершенствование развитого социализма. Перестройка, которая вскоре ворвётся в языки всех народов мира, поначалу относилась лишь к темпам социально-экономического развития страны.

Принципиально новым был лишь сам генсек - динамичный, улыбчивый, способный общаться с любой аудиторией и произносить речи без всяких бумажек. Это потом некоторые снобы стали брюзжать, что говорит он слишком много и не всегда безупречно, неверно расставляет ударения -произносит"нАчать","углУбить". А жену Сахарова как-то попытался назвать БоннЭр, но Андрей Дмитриевич строго поправил:"БОннэр". Страна же слушала нового лидера, раскрыв рот от восхищения, а потом и сама разговорилась. Наступила гласность, особенно громко заявившая о себе на Первом съезде народных депутатов СССР, открывшемся в Кремле 25 мая 1989 года.

Из ссылки - в депутаты

Мне доводилось не раз присутствовать на сессиях Верховного Совета, и я хорошо представлял, что такое"советский парламент". Когда"избранники народа" поднимались по парадным лестницам Большого Кремлёвского дворца, их сопровождал негромкий перезвон. То бряцали ордена и медали на парадных костюмах - целые иконостасы! Это была"трудовая гвардия страны" - тоже своего рода номенклатура, тщательно отбиравшаяся в высоких кабинетах. Между прочим, Горбачёв, получивший свой первый орден -Трудового Красного Знамени - ещё 17-летним пареньком за ударную работу на комбайне, оказался первым из генсеков, не имевшим звезды Героя Социалистического Труда. Коллеги Горбачёва сделали правильный вывод и солидарно отстегнули от своих пиджаков заветные звёздочки. Были и другие новшества: так, члены Политбюро впервые сидели не в президиуме, а в зале, растворённые в общей депутатской массе, и чувствовали себя не очень уютно.

Надёжной лоцией при освещении сессий для журналистов служил документ со странным названием"партитура". Девушке-секретарю можно было сказать:"Сходи за партитурой вечернего заседания". Она,не переспрашивая, шла и приносила. Выглядела эта бумага примерно так: "Кто за принятие закона? Прошу поднять мандаты. Кто против? Кто воздержался? Принято единогласно". Первый экземпляр шпаргалки лежал перед председательствующим, и он добросовестно его зачитывал, порой даже не проверяя, не проголосовал ли кто против.

А на"горбачёвском" съезде, оказавшемся абсолютно непредсказуемым, голоса пришлось считать всерьёз. Задача была столь сложной, что руководителем счётной комиссии избрали представителя точных наук академика Ю.А. Осипьяна. Зал поделили на секторы, и за каждым был закреплён свой счётчик, который водил указательным пальцем по поднятым рукам и, шевеля губами, считал. Общий итог подводился с помощью костяшек на деревянных счётах - изобретения XVI века. Для последующих заседаний у "Филлипса" были закуплены электронные приборы для подсчёта голосов, но они то и дело выходили из строя. В кулуарах предсказывали:"Филлипс" подаст в суд на съезд за блистательную антирекламу". И всё же надо признать: если по уровню электронного обеспечения современный российский парламент далеко обогнал"перестроечный", то по уровню демократии безнадёжно отстал.

Атмосферу съезда хорошо передал в репортаже для"Вашингтон пост" известный американский журналист Дэвид Ремник: "Заседания съезда транслировались в прямом эфире по общесоюзной программе, а смелость выступавших, широта критики и глубина эмоций были беспрецедентными. Мы стали свидетелями того, что ещё вчера невозможно было представить даже в самом дерзком воображении: депутаты в открытую говорили то, что думают, и резко критиковали советского лидера. Создаётся впечатление, что в ходе съезда учился и сам Горбачёв".
Михаилу Сергеевичу, наверное, было непросто привыкнуть, что его самого могут запросто обругать, упрекнуть в любви к власти, а то и в стремлении к диктатуре. Однажды, уже став президентом, он не выдержал и резко сказал:"Я не знаю большей власти, чем та, что была у генерального секретаря, но я от неё отказался". И даже самые упёртые критики Горбачёва должны были признать, хотя бы про себя, это - правда.

Первым плановое течение съезда нарушил академик Сахаров, предложивший включить в повестку дня декрет Съезда народных депутатов СССР."Мы переживаем революцию, -объяснил он, - перестройка - это революция, и слово "декрет" является самым подходящим". После чего Андрей Дмитриевич, забыв о регламенте, произнёс целую речь, вызвавшую аплодисменты в зале и некоторое раздражение в президиуме. Я в это время находился в правом крыле амфитеатра неподалёку от озабоченных людей с пухлыми папками - верная примета аппаратчика. Один из них раздражённо бросил:"Сидел бы ты лучше у себя в Горьком!"

Коммунисты не доглядели за своим генсеком

В городе на Волге завершились семилетняя ссылка и изоляция великого учёного и гражданина. 16 декабря 1986 года Горбачёв позвонил Сахарову -телефон у него был подключён только накануне -и сообщил: посвящённый ему Указ Президиума Верховного Совета отменён."Возвращайтесь в Москву к патриотическим делам", - сказал генеральный. Отношения двух лауреатов Нобелевской премии мира нельзя было назвать идиллическими, но они уважали друг друга. Услышав по телевизору одно из первых выступлений нового генсека, Андрей Дмитриевич, находившийся тогда в московской больнице имени Семашко, сказал: "Похоже, что нашей стране повезло - у неё появился умный руководитель". Позже он не раз повторял, что "не видит другого человека, который мог бы руководить нашей страной". При этом Андрей Дмитриевич не забывал повторять:"Моя поддержка носит условный характер и будет зависеть от дальнейшего развития событий".

В феврале 1987 года в Москве состоялся форум "За безъядерный мир, за международную безопасность", в подготовке которого активно участвовал Сахаров, между прочим, один из создателей водородной бомбы.
Перед мировой научной элитой выступил Михаил Горбачёв. Сахаров, как написал он сам в книге"Горький - Москва, далее везде", аплодировал "некоторым местам из речи отца перестройки". Телекадры, запечатлевшие это, обошли весь мир. Зато соратники по партии относились к Михаилу Сергеевичу много хуже. Наиболее чётко это выразил Егор Кузьмич Лигачёв:"Упустили мы Горбачёва, просмотрели. Вижу в этом главную свою ошибку".

Близкие к Горбачёву люди советовали ему уйти с поста генерального секретаря. Однако он этого так и не сделал. Сначала потому, что хотел реформировать партию, с которой были связаны многие годы его жизни. А потом - чтобы держать при себе этого монстра, который, если спустить его с цепи, мог бы разрушить дело его жизни.

Каково же это дело, или, что, наверное, точнее, в чём миссия Горбачёва, хотя сам он наверняка бы возразил против столь пафосного слова. Вот мнение давнего друга Михаила Сергеевича, известного европейского интеллектуала Адама Михника, главного редактора польской "Газета выборча" и одного из основателей "Солидарности". Человек ироничный, он называет себя"антисоветским русофилом". И это действительно так. Михник очень не любит советскую власть и так же сильно любит Россию и русскую культуру. И ещё он любит Горбачёва, по его словам,"абсолютно великого человека"."Без него ничего бы не произошло", - сказал он в интервью "Новой газете", данном в связи с 80-летием Михаила Сергеевича.

"Он открыл дверь, а мы вложили в эту дверь ногу, -сказал Михник. - Если бы он этого не сделал, ничего бы не случилось. Ни русские диссиденты, ни польская "Солидарность", ни чешская "Хартия-77" сами по себе или даже все вместе без Горбачёва ничего не смогли бы добиться". "У вас больше говорят о том, чего не сделал Горбачёв, чем о том, что он сделал, - не без укора замечает Адам. - А он переменил мир. Он уже летал в космос, как Гагарин, и находится на другом берегу реки. 37-го года уже не будет. Но надо понимать: сценарий новой гражданской войны в России - самый чёрный из всех возможных. Бунт всегда бессмыслен и беспощаден, что так хорошо понимал ваш Пушкин. Тот, кто говорит, что сегодня в России 37-й год, говорит глупости. Это нечестно и несерьёзно. Ничего подобного с нами теперь не случится. И Путин никак не новый Сталин, ничего подобного! Когда меня спрашивают, куда пойдёт Россия, я говорю: не знаю. Даже сама Россия не знает, как и куда она пойдёт. Даже Путин не знает. Так же как никто не знал, что в декабре прошлого года начнутся такие манифестации в Москве. И теперь вы все, даже Владимир Владимирович, живёте в другой стране".

Выше приведено мнение друга, но у человека столь масштабного, как Горбачёв, всегда найдутся и оппоненты. Среди многих обвинений, предъявлявшихся ему, - недостаточная решительность, склонность к компромиссу, пресловутому консенсусу. Но сопоставьте эпохальные масштабы осуществлённого им прорыва и более чем скромный временной отрезок нахождения на вершине власти: пять лет и пять месяцев, если считать окончанием срока не 25 декабря 1991 года, когда он официально объявил о прекращении деятельности на посту президента СССР, а день драматического возвращения из Фороса в Москву, где власть принадлежала уже другому президенту, российскому, - очень решительному Ельцину.

Вот только некоторые вехи эпохи Горбачёва: разрушение"железного занавеса", олицетворением которого стало падение Берлинской стены; прекращение холодной войны и вывод советских войск из Афганистана; ликвидация монополии на власть КПСС, закреплённая в упразднении пресловутой 6-й статьи Конституции СССР, первые в отечественной истории свободные, состязательные выборы и гласность, ставшая визитной карточкой перестройки. И наконец, Горбачёв стал первым лидером, добровольно отказавшимся от сакрального ореола, защищавшего власть надёжнее, чем броня правительственных лимузинов.

Рейган знакомится с"империей зла"

Сергей Капица, известный учёный и общественный деятель, оценивая международный курс Горбачёва, сказал:"Удалось, по существу, без потерь уйти от ядерного столкновения, к которому с обречённостью греческой трагедии шёл мир". К самому Михаилу Сергеевичу можно относиться по-разному, но нет сомнения, что это одна из крупных фигур мировой истории. Партнёры по переговорам ценили в нём ответственное отношение к вопросам войны и мира, готовность терпеливо искать компромиссы, без которых переговоры вообще не имеют смысла. Радикальным прорывом стал отказ Горбачёва от заскорузлой коммунистической догмы, утверждавшей, что внешняя политика является одной из форм классовой борьбы.

С первым и последним советским президентом подружился даже Рональд Рейган, ещё недавно называвший Советский Союз"империей зла". Правда, позднее он вроде бы отказался от этого выразительного образа, но в истории он сохранился. Забавная подробность: перед легендарной прогулкой двух президентов по брусчатке Красной площади -произошло это в 1988 году во время официального визита хозяина Белого дома в Москву - Горбачёв подвёл своего гостя к скульптуре Ленина в холле Большого Кремлёвского дворца."Вот человек, с которым мне хотелось бы поговорить, посоветоваться", - мечтательно сказал советский президент. Рейган немного удивился - это зафиксировали телекамеры, - что у его советского коллеги, похоже, нет более надёжных консультантов, чем мраморный истукан, но по-актёрски вежливо улыбнулся.

Не напоминает ли вам этот сюжет известные слова Владимира Путина о том, что ему не с кем разговаривать о демократии после кончины Ганди?

Что же произошло в Форосе?

До сих пор циркулируют слухи, будто в Форосе хитрый Горбачёв решил отсидеться во время путча ГКЧП, ожидая пока ситуация не прояснится. Но вот что рассказал об этом свидетель тех событий Евгений Примаков, член Президентского совета при главе государства.

21 августа 1991 года, уже после того как москвичи, окружив живым кольцом Белый дом, где находились президент России Ельцин и его команда, сорвали попытку номенклатурных авантюристов повернуть вспять колесо истории, Примакову позвонил Силаев. Председатель Совета министров РСФСР предложил ему полететь вместе с ним в Форос, к Горбачёву. Чуть раньше там успела высадиться группа сильно перепуганных главарей ГКЧП. По-видимому, они решили с некоторым опозданием извиниться перед президентом СССР, которого они, по сути, свергли накануне подписания долгожданного Союзного договора и лишили связи с внешним миром. Однако Михаил Сергеевич категорически отказался встречаться с заговорщиками. Исключение было сделано лишь для Лукьянова. Считаясь идеологом ГКЧП, тот в него формально не входил. Большой дока по части протокола, он убедил своих менее эрудированных сообщников, что, являясь председателем Верховного Совета СССР, он не имеет права входить в состав ГКЧП.

"Я до этого никогда не видел Горбачёва таким разъярённым, -пишет Евгений Максимович в своей книге"Мысли вслух". -Почёму не собрал незамедлительно Верховный Совет? Как мог ты, человек, которому я доверял (с уст Горбачёва сорвалось ругательство), примкнуть к путчистам? Разговор окончен. Выйди и жди своей участи".
Там же, в Форосе, президент дал команду арестовать главу КГБ Крючкова, который возвращался в Москву уже конвоируемый офицерами."Летели с Горбачёвым в Москву и все два часа говорили. Не мог он играть. Да и я не из тех, кто легко поддаётся мистификации", -резюмирует Примаков.

Нет сомнения, что авантюра путчистов, провозгласивших своей целью защитить Союз от развала, лишь ускорила его крушение. Роковую роль в этой геополитической катастрофе сыграла и застарелая вражда двух президентов -Михаила Горбачёва и Бориса Ельцина. Но нельзя не признать, что некий родовой порок заключался в самой конструкции союзного государства.

Многонациональный Советский Союз, именовавшийся в его государственном гимне "дружбы народов надёжным оплотом", походил на гигантское, накрывавшее одну шестую часть суши лоскутное одеяло, швы которого проела моль. Что и обнаружилось при первом же серьёзном испытании, когда оно было разорвано в клочья. В 1917 году писатель и философ Василий Розанов, потрясённый Февральской революцией, написал:"Русь слиняла в два дня. Самое большее - в три... Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей".

Советскому Союзу хватило для той же операции пары часов. За это время высшие государственные мужи России, Украины и Белоруссии успели решить его судьбу, забравшись на всякий случай подальше от Москвы, в Беловежскую пущу, близкую к границе с Польшей. Всё-таки президент упразднённого ими государства был Верховным главнокомандующим и мог отдать какой-нибудь нежелательный приказ командованию Белорусского военного округа. Здесь в правительственной резиденции в перерывах между выпивкой и парилкой было подписано соглашение, объявляющее, что СССР как"субъект международного права прекратил своё существование".

О происшедшем Борис Ельцин поспешил доложить по телефону американскому президенту Джорджу Бушу. А проинформировать Горбачёва было поручено младшему по званию - Шушкевичу: в отличие от друзей-президентов он был всего лишь председателем Верховного Совета."Стыдоба!" -только и мог сказать президент СССР, из-под которого страну только что выдернули, как ковровую дорожку.

С тревогой и надеждой

25 декабря 1991 года Михаил Горбачёв объявил в Кремле перед телекамерами, что в силу сложившейся ситуации с образованием Содружества Независимых Государств он прекращает свою деятельность на посту президента СССР.

"Я покидаю свой пост с тревогой -сказал он. - Но и с надеждой, с верой в вас, в вашу мудрость и силу духа. Мы - наследники великой цивилизации, и сейчас от всех и каждого зависит, чтобы она возродилась к новой современной и достойной жизни". Произнеся прощальную речь, Горбачёв подписал лежавший перед ним документ. И в тот же момент всем, кто находился у телеэкранов, показали, как с купола здания Сената в Кремле спускается государственный флаг СССР, чтобы уступить место российскому триколору.

Чувства, которые переживал в этот момент каждый из нас, с присущей ему глубиной и точностью передал Александр Исаевич Солженицын: "Казалось всегда: развалятся Советы - какая радость будет! А вот до такого жуткого развала довели - что и радости нет. Так уж тоскливо на экран смотреть".

Эхо планеты, 02.08.2012