Стивен Коэн: Горбачев действовал как классический реформатор, а не как революционер

– Можно ли назвать перестройку попыткой модернизации?

– Конечно. Однако что означает модернизация? В США мы не используем этого термина, поскольку считаем, что мы уже модернизированы. В российской истории до революции 1917 года и даже сегодня модернизация означала догоняющее Запад развитие. В каждой стране есть свое представление о модернизации. Поэтому объективного значения у термина «модернизация» не существует.

Но если говорить о ней в российском контексте, тогда можно сказать, что перестройка была попыткой модернизации Советского Союза. Однако в перестройке был один новый элемент. Можно было бы сказать, что для Горбачева перестройка укладывалась в формулу «модернизация плюс демократизация». Это было новое для российской истории. Ни один российский лидер до Горбачева никогда не пытался ввести демократию. Россия только один раз пережила короткий период демократии – в 1917 году. Это была демократия коллапса.
Многие сегодня считают, что Горбачев должен был делать примерно то же самое, что делалось в Китае: сначала модернизация, а затем демократизация. Но он и его окружение верили, что экономическая модернизация была невозможна без демократизации. Экономическая модель, которую представлял себе Горбачев, предполагала как государственный, так и частный сектор, причем доля государственного преобладала. Горбачев пытался ввести в советскую экономику частный сектор за счет уменьшения доли государственного. Ельцин отбросил эту модель, решив разрушить государственный сектор.

– Была ли перестройка революцией или это слово употреблялось исключительно риторически?

– Горбачев назвал ее революцией. Он предполагал, что можно опереться на революционную традицию в России и к ней апеллировать. Но Горбачев был не революционером, а классическим реформатором. Образцом или аналогией реформаторства для Горбачева был Новый курс Рузвельта. Эту идею он почерпнул у Александра Яковлева, который написал свою диссертацию о Рузвельте.

– Вероятно, у Горбачева не было детального представления о реформах?

– Об этом говорят многие, даже сам Михаил Сергеевич. Но ни один великий реформатор не имеет четкого плана. То, что они делают, – это эксперимент. Однажды Рузвельт сказал: «Я не уверен, что это сработает». У Горбачева была «главная идея». Он был большим антисталинистом. В частном порядке он говорил, что Советский Союз пошел по ошибочному пути начиная с 1929 года. Мы должны освободить систему от Сталина. Некоторые люди могли возразить, что избавиться от Сталина, оставив Ленина, невозможно. Но Горбачев так не думал. Он полагал, что систему надо освободить от контроля, навязанного сталинизмом, освободить экономику, политику и социальную жизнь. То есть «освободить общество» – такова была его миссия, и так он ее понимал.

– Горбачев провозгласил приоритет общечеловеческих ценностей над классовыми и национальными ценностями. Не выглядит ли этот лозунг в сегодняшнем мире как гуманистический утопизм?

– Идея приоритета общечеловеческих ценностей сыграла определенную роль. Нужно понимать следующую вещь: когда мы говорим «Горбачев», то имеем в виду не только его. В первую очередь его, но вокруг него был круг очень влиятельных людей. Не только Александр Яковлев, но и Николай Рыжков (в самом начале), Вадим Медведев, Раиса Максимовна и другие. Для этого круга людей общечеловеческие ценности играли определяющую роль. С их помощью они пытались сказать, что классовая борьба и догматический марксизм более не актуальны в сегодняшнем мире. Кроме того, это был способ сказать: «Мы – европейцы». Может быть, это и неправда, поскольку сами россияне не имеют ответа на этот вопрос. Но Горбачев верил в «общий европейский дом».

– Может быть, Горбачев слишком доверял западным политикам?

– То, что случилось в международной политике, – это другая история. Но чтобы понять Горбачева, нужно знать, что одним из главных его принципов было ненасилие. Он говорил: «Если перестройка окончится насилием, тогда я потерпел поражение». Если бы он верил в насилие, то оказался бы на месте Ельцина в декабре 1991 года.

– А события в Тбилиси и Вильнюсе?..

– Он рассматривал их как поражение.

– Была ли перестройка инициирована советской номенклатурой?

– Со времен Хрущева в среде партийной номенклатуры были люди, которые верили в реформу. Они потерпели поражение в брежневскую эпоху и окрепли снова с приходом Горбачева в 1985 году. Кто создал Горбачева? Некоторые говорят, что он креатура КГБ. Другие – партии. Третьи – интеллигенции. Правда состоит в том, что старая номенклатура пришла из всех этих институтов: из КГБ, из партии, из государственной бюрократии, из интеллигенции. Но это была высшая номенклатура. Единственный возможный способ начать реформу в СССР – сверху. Так же было и при Александре II, при Хрущеве.

– Вы назвали Горбачева величайшим реформатором. Однако многие считают, что экономический коллапс, который беспрецедентен даже по сравнению с послевоенной разрухой, начался с него.

– Эти мнения основаны на плохой памяти. В 1988 и в 1989 годах в России люди приветствовали перестройку. Появилась прямая трансляция партийных съездов. Серьезные проблемы начались в 1990 году. И вплоть до 1990 года, согласно опросам общественного мнения, Горбачев был еще очень популярным политическим лидером. Многие ожидали от перестройки чего-то другого. Интеллигенция хотела больше свободы, рабочие – высоких заработков, многие ожидали появления большего ассортимента товаров на полках магазинов, кто-то хотел увидеть мир и путешествовать. Когда же люди были разочарованы, они озлобились.

– Что в перспективе сегодняшнего дня можно назвать главной ошибкой перестройки и Горбачева?

– Американцы написали много глупых книг о России. Преобладающее мнение специалистов: Горбачев был недостаточно решителен, он был слишком медлительным. А я думаю, наоборот. Он двигался слишком быстро и решительно. В течение трех лет он создал законодательство для рыночной экономики и демократии. Затем немедленно приступил к реализации этого законодательства. Может быть, контроль над экономикой следовало поддерживать несколько дольше, сохранить крупную собственность в руках государства. Спонтанная номенклатурная приватизация началась уже в 1988 году, когда директора начинали контролировать предприятия. Система стала разрушаться.

Даже в политической области надо было двигаться медленнее. Может быть, надо было отложить парламентские выборы в республиках (в России, на Украине и т.д.) при всеобщих выборах на Съезд народных депутатов. Если бы больше демократии было в Москве, но меньше в провинции, это было бы более целесообразно.

Горбачев одновременно проводил три трансформации: диктатуры – в демократию, государственной монополии – в рыночную экономику, а также пытался вывести Россию из состояния холодной войны к мировому признанию. Это не имело исторических прецедентов.

Мне кажется, что мир сегодня стал опаснее по сравнению с эпохой существования СССР. Видимо, потому, что контроль над миром, который осуществлялся США и Россией совместно, был потерян. Сегодня сама Россия – в руинах. Она до сих пор живет на остатках советской экономики. В связи с этим часто спрашивают: кто виноват? Горбачев начал перестройку, которая завершилась с приходом к власти в 1991 году Ельцина. Горбачева вряд ли можно назвать виновным. Правда, он создал веер возможностей, но реализовалась наихудшая – началась ельциновщина.

Если вы меня спросите, кто разрушил Россию, то я скажу, что вина лежит на Ельцине. Настоящей катастрофой была шоковая терапия, которая разрушила советский средний класс. Заметьте, что в течение 15 лет либеральные лидеры повторяли: мы должны создать средний класс. Но здесь был самый большой средний класс в мире. Однако они разрушили последние накопления среднего класса уже в 1992 г. Средний класс оказался неспособным создать мелкий бизнес. Разрушение среднего класса происходило «по-сталински».

Единственная вина, которую можно приписать Горбачеву, – он создал Ельцина.

– Вопрос к вам как к «мистику». Думаете ли вы, что подобный Горбачеву «гениальный реформатор» еще возможен в России?

– В Америке в бедах России часто винят русский народ. Я же полагаю, что виновата российская элита. Мне кажется, что россияне могут быть гражданами великой демократической страны с развитой экономикой. Проблемы – не с народом, а с элитой. В настоящее время большая часть ваших элит скорее хочет воровать, чем думать о народе. Может быть, есть нужда в новом поколении элит. Я не знаю.

Беседовал Руслан ХЕСТАНОВ

http://www.politjournal.ru/index.php?action=Articles&dirid=67&tek=3288&issue=98