Статья М.С.Горбачева для газеты «Вашингтон пост».

В последние годы я часто выступаю в США. В американских университетах, организациях бизнеса, в больших и малых городах сложилась давняя традиция выступлений политиков, ученых, писателей, просто опытных и интересных людей. Приглашений много – на все ответить невозможно. Но в меру сил я стараюсь идти навстречу просьбам, и не жалею об этом. Американцы нравятся мне, в том числе и своей любознательностью, умением слушать, непредвзятостью.

Конечно, выступления гостя из России перед аудиториями, насчитывающими сотни, а иногда тысячи слушателей, невозможно было себе представить в годы холодной войны. И уж совсем невероятно – что американцы будут задавать гостю вопросы не только о российских или международных делах, но и том, как он оценивает происходящее в США. Разумеется, в ответах на такие вопросы необходим такт и даже осторожность. Решать, кого поддержать на выборах, в каком направлении должна развиваться страна – дело самих американцев.

Но два-три года назад такие вопросы стали задавать все настойчивее. Хотя после 11 сентября 2001 года довольно долго сохранялось стремление сплотиться и поддержать президента перед лицом угрозы терроризма. Это вполне понятно, в подобных ситуациях так поступают люди и в других странах. И все же пришел момент, когда все большее число американцев стали задаваться вопросом: можно ли все «списывать» на внешнюю угрозу? И настроения в обществе отражались на аудиториях, в которых я выступал.

«Что-то в стране неладно, что-то не так», - все чаще говорили слушатели. А некоторые спрашивали: «Что вы посоветуете?».

Именно тогда, выступая перед многотысячной аудиторией, я впервые сказал: «Не берусь давать советы по конкретным проблемам, но мне кажется, что Америке нужны перемены. Не такая, как у нас, но перестройка – перестройка по-американски». И зал встретил эти слова аплодисментами.

Потом мои слова комментировали по-разному. Одни с пониманием, другие возражали и даже иронизировали. Дескать, Горбачев хочет устроить Америке такие же испытания, как в свое время Советскому Союзу. Особенно резво упражняются в сарказме у нас в стране противники перестройки, люди с короткой памятью и дефицитом совести. И хотя мои критики, как правило, сами прекрасно понимают, что я не ставлю знак равенства между совершенно разными ситуациями, я готов объяснить свою позицию.

Еще в годы окончания холодной войны я не раз говорил своим партнерам: мир на пороге больших событий, и перед лицом новых вызовов меняться придется всем – не только нам, но и вам. Как правило, мои собеседники реагировали на эти слова скептически, отвечали вежливым молчанием. Видимо, им казалось, что я говорю о несопоставимых вещах.

Конечно, необходимость перемен в Советском Союзе была в середине 80-х годов особенно острой. Страна задыхалась в несвободе, люди – прежде всего многочисленный образованный слой населения – хотели вырваться из тисков системы, основные конструкции которой были созданы еще при Сталине. Миллионы людей говорили: «Так дальше жить нельзя».

Мы начали с гласности, дали возможность людям говорить о наболевшем без страха. Я никогда не соглашался с моим выдающимся соотечественником Александром Солженицыным, который однажды сказал, что «горбачевская гласность все погубила». И сейчас уверен, что без гласности никакие перемены не начались бы, а если бы и начались – захлебнулись бы, как это бывало уже не раз в нашей истории, и Солженицын окончил бы свои дни не в России, а в штате Вермонт.

У нас не было ответов на все вопросы, и сначала мы переболели иллюзиями, что можно ограничиться ремонтом существующей системы, переменами в рамках «социалистической модели». Но «сопротивление материала» оказалось слишком сильным, партийная и хозяйственная номенклатура была не готова действовать по-новому. И уже в конце 1986 года я и мои сторонники пришли к выводу, что необходима замена главных составных частей системы, что необходимы свободные выборы, политический плюрализм, свобода совести, конкурентная экономика с частной собственностью. Эти перемены мы стремились осуществить эволюционно и самое главное – без крови.

Мы не избежали ошибок, опаздывали с важными решениями, не смогли довести перестройку до конца. Оно оборвалась под ударами двух заговоров – августовского путча 1991 года, организованного противниками перемен и ослабившего мои позиции как президента, и соглашения руководителей России, Украины и Белоруссии о ликвидации Союза. Руководство России отказалось от эволюционного пути, ввергнув страну в хаос.

И все-таки, когда в России и Америке мне задают вопрос – перестройка победила или потерпела поражение, я отвечаю: перестройка победила, потому что она довела преобразования до такой точки, откуда возврат в прошлое уже невозможен.

Итогом перестройки стало и мирное прекращение холодной войны. Но на Западе окончание конфронтации и распад СССР, ставший результатом внутренних процессов,  восприняли как свою победу в холодной войне. И из этого сделали вывод: нам перемены не нужны, у нас есть хорошая, работающая, чуть ли не идеальная экономическая модель. И через механизм «вашингтонского консенсуса» эту модель, основанную на догмах монетаризма, «сбалансированного бюджета любой ценой и бездействии государства, стали навязывать всему миру. Практически во всех странах происходило сокращение государственного участия в экономике, а на глобальном уровне провозглашалась вообще полная стихийность.

Одновременно в развитых странах демонтировались социальные завоевания прежних десятилетий. В сознание людей внедрялся лозунг: свободный рынок отрегулирует себя сам, решит все проблемы, обеспечит высокие темпы экономического роста, в итоге лучше будет всем – и богатым и бедным, ибо «приливная волна поднимет все лодки».

Но вот грянул кризис, и стало ясно: все это оказалось иллюзией, причем иллюзией, выгодной именно сверхбогатым. Статистика однозначно свидетельствует о том, что малоимущие слои населения и средний класс практически ничего или очень мало получили от того, не такого уж быстрого экономического роста, который наблюдался в последние десятилетия.

Глобальный кризис, который мы сейчас переживаем, свидетельство того, что лидеры ведущих держав, и прежде всего США, не почувствовали зов времени, опоздали с началом своей перестройки. В итоге мы имеем не только финансовый и не только экономический кризис. Это политический кризис, кризис всей модели развития.

Модель, сложившаяся в последние десятилетия ХХ века, оказалась несостоятельной. Она была основана на сверхприбыли, сверхпотреблении (не для всех!), безжалостной эксплуатации ресурсов, социальной и экологической безответственности. Было бы ошибкой считать, что на выходе из нынешнего кризиса эту модель можно в основном сохранить. Если все ограничится «ребрендингом» прежней системы, то через некоторое время нам предстоят еще более суровые потрясения.

На смену нынешней модели должно прийти что-то новое. Разумеется, у меня нет готовых рецептов. Но я убежден: постепенно должна возникнуть модель, в которой гораздо большую роль, чем сейчас, должны играть общественные потребности и «общественные товары». Это прежде всего потребности в здоровой окружающей среде, нормально функционирующей инфраструктуре и общественном транспорте, системах образования и здравоохранения, доступном жилье.

Элементы такой модели уже существуют в тех странах, которые смело ищут собственные пути. Отвергнув назойливое кураторство МВФ, Малайзия, Бразилия, Аргентина достигли внушительных темпов экономического роста. Китай и Индия буквально вытащили сотни миллионов людей из бедности. Франция, мобилизовав ресурсы государства, создала мощную систему скоростных железных дорог, Канада – бесплатное здравоохранение. Среди новых демократий – Словакия и Словения нашли способы смягчения социальных последствий перехода к рынку.

Есть и другие примеры. Они свидетельствуют о том, что перемены возможны и что их формы многообразны. Сейчас пришло время конструктивного творчества.

Лидерам государств приходится одновременно разгребать завалы внутри каждой из стран, выстраивать структуры хотя бы минимальной управляемости на международном уровне и искать путь к новой модели глобальной экономики. В ней необходимо найти правильный баланс между государством и рынком, в нее нужно встроить социальный и экологический факторы.

И самое главное: она не сложится сама собой «на обломках старого». Необходим целенаправленный процесс ее формирования.

Вот вызов, который стоит сейчас перед мировыми лидерами. И Америке предстоит сыграть особую роль в поисках ответа на него. И дело не только и даже не столько в том, что США достигли в нынешнем глобальном мире огромной экономической, политической, военной мощи. Америка была «главным архитектором» и едва ли не главным «выгодополучателем» современной модели мировой экономики. Сейчас эта модель трещит по швам, и она рано или поздно будет заменена. Это будет сложный, болезненный процесс, в том числе и для США.

На президентских выборах 2008 года граждане Америки сделали выбор в пользу перемен. Весь мир не случайно следил за этой президентской кампанией. Роль Америки в мире по-прежнему значительна, и поэтому решения ее граждан не могут быть безразличны для граждан других стран. Но Америке придется отказываться от претензий на мировой доминирование. Лидерство в мире можно сегодня осуществлять только через партнерство с другими странами. Привыкать к этому, учиться слушать других и учитывать их мнение – это для многих в США тоже нелегкая перестройка сознания.

В конечном счете все решается именно здесь – в умах людей. При всех огромных отличиях проблем, которые мы решали в годы нашей перестройки, и сегодняшних проблем США и мировой экономики, необходимость нового мышления сближает две эпохи. Мы решили главные задачи того времени – преодолели раскол мира, остановили гонку ядерных вооружений, погасили многие конфликты. Нам под силу и нынешние глобальные вызовы, но только если необходимость реальных, кардинальных перемен – глобальной перестройки – будет осознана всеми.

«Вашингтон пост», 7 июня 2009 г.