Михаил Горбачев. Пять вопросов «двадцатке».

Создание механизма «двадцатки», которая провела свой второй саммит в Лондоне, это, на мой взгляд, признание, что мир изменился и прежние институты не поспевают за его стремительной эволюцией. Конечно, лучше поздно, чем никогда. Но уже возникают вопросы, касающиеся содержания и функционирования этого механизма, и нельзя медлить с ответами на них.

Первый вопрос - способны ли решения, принятые на лондонском саммите, остановить разрастание глобального финансово-экономического кризиса и обеспечить развитие мировой экономики в устойчивом русле?

Дать определенный ответ на этот вопрос можно будет лишь через некоторое время, но первое впечатление таково: решения, принятые в Лондоне, адекватны лишь в качестве первого шага. Они имеют компромиссный характер, и это нормально. Но все-таки необходимы более ясные ориентиры - как будет строиться система глобального регулирования в финансово-экономической сфере, какие задачи будут перед ней ставиться?

Недопущение кризисов, подобных нынешнему, на мой взгляд, не может быть единственной и даже главной задачей. Речь должна идти о переходе к новой модели, интегрирующей не только чисто экономические, но и социальные, и экологические факторы.

Второй вопрос касается места «двадцатки» в системе институтов мирового сообщества. Что это – «мировое политбюро», «клуб сильных», прообраз мирового правительства? В каких отношениях будет находиться эта группа с ООН - универсальной всемирной организацией?

Уверен, что никакая группа стран - даже если она представляет 90 процентов мировой экономики - не сможет заменить собой ООН. Но, безусловно, «двадцатка» имеет право претендовать на коллективное лидерство в мире. Важно, чтобы она реализовывала это право, уважая мнение и интересы других. Сам состав группы, наличие в ней стран, представляющих разные регионы, разный уровень развития, разные цивилизации, позволяет на это рассчитывать.

И все же не будем забывать, что «двадцатка» - это своего рода импровизация, возникшая в экстремальных условиях неожиданного глобального кризиса. Некоторые страны, оказывающие большое влияние на ход событий как минимум в региональном масштабе, например Египет, Нигерия, Иран, в нее не вошли. Не все ясно и с методами работы группы.

Избежать ошибок можно, лишь действуя максимально прозрачно и в тесном взаимодействии с ООН. По крайней мере раз в год саммиты «двадцатки» следовало бы проводить в штаб-квартире ООН. Доклад о ходе работы и предлагаемых шагах должен представляться Генеральной Ассамблее и становиться предметом серьезного рассмотрения по существу.

Наконец, вопрос о содержании работы нового форума. Должен ли он ограничиваться финансово-экономической сферой, или придется рано или поздно выходить и на политические проблемы? Ответ на этот вопрос далеко не очевиден, а от него многое будет зависеть.

Возражение против политической роли «двадцатки», что называется, лежит на поверхности: главная ответственность за поддержание международного мира и безопасности возложена мировым сообществом на Совет Безопасности ООН, и, соответственно, главной заботой должно быть усиление эффективности этого органа. Попытки его игнорировать, оттеснить от решения проблем - будь то на Ближнем Востоке, в Европе, в других регионах - всегда плохо кончались. И это действительно так.

Но здесь следует отметить, что Совет Безопасности ООН призван оперативно реагировать прежде всего на наиболее острые, кризисные ситуации. Как показывает опыт, ему гораздо труднее даются обсуждения долгосрочных, концептуальных проблем. Кроме того, длительное промедление с реформированием этого органа ООН привело к тому, что на сегодняшний день состав «двадцатки» более представителен - особенно для рассмотрения тех политических проблем, которые связаны с глобальными вызовами безопасности, бедности и отсталости, экологии. Не говорю уже о том, что крупные политические проблемы обсуждаются - по-разному и не всегда с пользой для мира - многими организациями и форумами, например «восьмеркой» и НАТО.

На мой взгляд, если действовать продуманно и взвешенно, «двадцатка» сможет найти свое место в «архитектуре мировой политики». Если ее решения помогут миру вырваться из тисков нынешнего кризиса, то у нее будет для этого и соответствующий авторитет.

Одна из проблем сегодняшнего дня - милитаризация мировой политики и экономики, милитаризация мышления, доставшаяся нам в наследство от XX века - может быть, самого трагического и кровавого в истории человечества.

Здесь все взаимосвязано: милитаризация отвлекает ресурсы из реальной экономики, стимулирует конфликты, создает иллюзию возможности военных, а не политических решений накопившихся проблем. Лидеры мировой политики, начав серьезный разговор на эту тему в рамках «двадцатки», определив политическую позицию, могли бы дать импульс работе механизмов ООН, ответственных за эту тему. Я имею в виду Совет Безопасности и многостороннюю Конференцию по разоружению в Женеве.

После лондонской встречи «двадцатки» премьер-министр Великобритании Гордон Браун назвал ее шагом к новому мировому порядку, к «новой, прогрессивной эре международного сотрудничества». Думаю, до обозначенной им цели еще далеко. Но идти надо именно в этом направлении.

Российская газета, 29.04.2009.