Эдуард Глезин."Январская весна"

Перестройка есть гласность плюс демократизация всей страны

     В минувшие выходные исполнилось 20 лет январскому пленуму ЦК КПСС. Прошедший 27-28 января 1987 года, он вошел в историю как "судьбоносный". Во всяком случае, именно с таким эпитетом его поминали до середины 1990-х. А потом забыли. Забыли, что это он проломил брешь в стене командно-административной системы, что именно с него по-настоящему начался путь нашей страны к демократии. Мы хотим об этом напомнить, как это было, предоставив слово тем, кто участвовал в подготовке пленума (их воспоминания публикуются впервые), и собственно его участникам (фрагменты из недавно рассекреченных и ранее также не публиковавшихся документов Российского государственного архива новейшей истории выделены курсивом).

"Кадры решают всё"

     С самого начала своего правления Горбачев вводит в практику поездки по вверенной ему стране. В ходе этих вояжей новый генсек сполна познал "радость" общения с местным руководством и воочию убедился в его неспособности и нежелании воплощать в жизнь его (Горбачева) замыслы. Старые кадры не могли и не хотели решать новые задачи. Сразу после марта 85-го начинается постепенная замена "кремлевских старцев" на команду относительно молодых реформаторов. Но это была лишь вершина айсберга. Основной состав партноменклатуры, состоящей из регионального начальства, по-прежнему стоял плотиной на пути у реки преобразований.
     На заседании Политбюро в апреле 1986 года Горбачев впервые заявил о необходимости проведения пленума по кадровым вопросам. Только на нем можно было принять кардинальное решение по изменению кадровой политики. В июне, на встрече с секретарями и завотделами ЦК, Генеральный секретарь произносит довольно крамольные для них слова: "Без "малой революции" в партии ничего не выйдет, ведь реальная власть - у партийных органов. Народ не будет тянуть на своей шее аппарат, который ничего не делает для перестройки".
     Все очевидней становилось расширение пропасти между генсеком и основным большинством партноменклатуры, предпочитающей не перестраиваться, а подстраиваться под новую политику, на деле спуская ее на тормозах.
     Казалось бы, чистка кадров - дело давно знакомое и вполне освоенное. Каждый генсек выстраивал партийные кадры для своей политики. Как говорится, новая метла чисто метет. Но Горбачев начал проводить принципиально новую политику, для осуществления которой требовался подбор кадров на совершенно иной основе.
     В его речах все чаще встречается мысль о необходимости обеспечения необратимости перестройки. И он, видимо, понимал, что чисто механическая смена кадров, без политической реформы, лишь усилит аппарат как единственный реальный инструмент власти, как ее опору. А это значило бы для Горбачева стать его заложником, заранее обречь перестройку на поражение, т.к. именно партаппарат был меньше всего заинтересован в ее углублении.

"Если долго мучиться, что-нибудь получится"

     Непосредственная подготовка к проведению пленума началась ранней осенью 1986 года.

     Вадим Медведев: "Отделам ЦК были выданы поручения по подготовке материалов. Сводил их отдел организационно-партийной работы под кураторством Лигачева. Материал у него получился обширный, где-то страниц под сто. Но это как раз и была та самая кадровая рутина, в плену которой мы находились долгие годы. Это был в целом традиционный подход, бюрократический, я бы сказал. Естественно, такой материал не мог устроить Горбачева. И формируется рабочая группа для подготовки доклада к пленуму. Работа шла в Волынском. К тому времени это было уже традиционное место расположения команды, готовившей такие концептуальные разработки. Затем мы втроем (помощник Горбачева В.Болдин, секретари ЦК КПСС А.Яковлев, В.Медведев. - "Известия") приглашались в Завидово к Горбачеву. Там мы проходили все заготовки - страница за страницей, абзац за абзацем".
     Валерий Болдин: "Нами делалось, по существу, четыре варианта доклада. Первый вариант Горбачеву не понравился. Второй его тоже не устроил. Мы оказались в цейтноте. И лишь после того, как в тексте доклада развернуто прозвучала тема демократизации, которую он хотел вынести на обсуждение, дело сдвинулось с мертвой точки".
     Вадим Медведев: "Размышления о концепции доклада были очень длительными и мучительными. Сроки проведения самого пленума пришлось два раза переносить, потому что не выкристаллизовывался его замысел. С одной стороны, проблема очень важная, а с другой - мы чувствовали, и Горбачева это волновало, что если идти обычными путями и рассматривать лишь рутинные кадровые принципы, то это будет только дань традиции, это может вылиться в формальный разговор. И, в конечном счете, пришли к выводу, что решающим звеном в развитии перестройки должна быть демократизация политической системы. И только на этой основе можно было фундаментально рассмотреть кадровые вопросы. Мы полностью отдавали себе отчет в том, что этот доклад и пленум скажутся впоследствии на кардинальном изменении роли партии в обществе, превращении ее из фактора государственной власти в действительно политическую партию".
     Александр Яковлев: "Главные споры разгорались вокруг того, вводить или нет альтернативные выборы в партии и на каком уровне проводить эти выборы. Предлагали сначала попробовать на уровне горкомов и райкомов: "Давайте не будем трогать руководителей областных кланов". Но Михаил Сергеевич говорил, что надо вынести на суд "партийных масс" все руководство снизу доверху. Начиная с первичных парторганизаций до Центрального Комитета, и обязательно, чтобы выборы были свободными".
     Вадим Медведев: "Я выступал с более умеренных позиций. Я считал, что если мы очень резко какие-то вопросы будем ставить, то мы только усложним ситуацию. Если хотя бы половина острых и масштабных вопросов, которые были подняты и решены в 90-м году, была бы поставлена уже в 87-м, для Горбачева была бы вполне реальной опасность повторения судьбы Хрущева".
    После долгих споров и согласований в окончательном тексте доклада признавалась необходимость альтернативных выборов по всей партийной вертикали. Кроме этого в доклад было внесено еще одно существенное новшество, расширяющее "внутрипартийную демократию". Отныне представители партийного начальства обязаны были систематически отчитываться о проделанной ими работе перед теми, кто их выбрал.
     Анатолий Лукьянов (в то время член ЦК КПСС): "Это был очень прогрессивный и важный шаг, и он очень жестко выполнялся. В ряде случаев снимались секретари районных, городских и даже областных комитетов партии, поскольку их отчеты не удовлетворяли пленумы".

     Но вернемся в Завидово:

Вадим Медведев: "Надо сказать, что у нас была неформальная обстановка очень свободного, абсолютно откровенного и раскованного обсуждения. И иногда возникали очень острые столкновения мнений".
     Причем настолько острые, что однажды, по воспоминаниям Горбачева, "дискуссия приняла такой характер, что я едва не перессорился со своими ближайшими помощниками. Работа была прекращена и возобновилась лишь на следующий день". Только после четырехмесячной разработки доклад был окончательно подготовлен и прошел все ступени одобрения и утверждения.

"Вот - новый поворот"

     Итак 27 января 1987 года открылся так долго готовившийся пленум. Генеральный секретарь выступил с докладом "О перестройке и кадровой политике партии". В нем были определены следующие направления демократизации, выходившие за рамки "казарменного социализма":
- начало превращения КПСС из государственной структуры в реальную политическую партию ("Надо решительно отказываться от несвойственных партийным органам управленческих функций");
- выдвижение на руководящие посты беспартийных;
- расширение "внутрипартийной демократии";
- изменение функций и роли Советов, они должны были стать "подлинными органами власти на своей территории";
- проведение выборов в Советы на альтернативной основе.
     Кстати говоря, система альтернативных выборов была апробирована во многих избирательных округах уже летом 1987 года на выборах в местные Советы. Впервые за всю историю СССР.
     Естественно, ни свободные выборы, ни сама демократия немыслимы без открытого сопоставления различных точек зрения, без свободного доступа к всевозможным источникам информации. В выступлении Горбачева на январском пленуме немало места было уделено гласности. При этом он заявил, что "настало время приступить к разработке правовых актов, гарантирующих гласность". То есть, по сути дела, давалась директива к подготовке Закона о печати.
     "У нас не должно быть зон, закрытых для критики, и лиц, стоящих вне критики, - говорил Генеральный секретарь Михаил Горбачев. - Народу нужна вся правда... Нам как никогда нужно сейчас побольше света, чтобы партия и народ знали все, чтобы у нас не было темных углов, где бы опять завелась плесень".
     Судя по стенограмме заседаний пленума, поначалу традиционное обсуждение доклада вылилось в оживленный диспут. Открыл череду нестандартных выступлений руководитель московской парторганизации и кандидат в члены Политбюро Борис Ельцин: "Пора отработать противозастойный порядок должностных перемещений, установить для хозяйственных и других руководителей всех уровней возрастной ценз и продолжительность пребывания в одной должности, и обязательно в том числе и в аппаратах. Считаю, что после отчета и всестороннего анализа надо дать оценку способности вести перестройку абсолютно всем, вплоть до членов Центрального Комитета партии, особенно руководителям. И после этого по каждому персонально делать вывод...Необходимо расширить социальную базу пополнения руководящих кадров, решительно разорвать сложившиеся "номенклатурные круги", тенденции самовоспроизводства номенклатуры. Вряд ли перегоревшие лампочки вспыхнут снова, вряд ли заржавевшие моторы станут двигателями ускорения".
     Впервые со времен словесных баталий начала 1920-х на партийном форуме развернулась настоящая дискуссия. Спор разгорелся вокруг наиболее острого тогда вопроса о гласности, о допустимости свободы слова. Первым в своем выступлении "выстрелил" по распоясавшимся журналистам Иван Полозков. Тогда еще первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС, позднее ставший лидером коммунистических ортодоксов в роли главы КП РСФСР.
     "Чем зачитывается сегодня молодежь, - вопрошал Иван Кузьмич, - от каких произведений в восторге обыватель? "Пожар", "Плаха", "Печальный детектив" и т.п., то же самое в театрах. Здесь, как и в периодической печати, остро и правдиво вскрываются наши болячки. Как бы душу при этом не опустошить...Метод отрицания в отражении действительности стал почти чуть ли не единственным, а надо же утверждать идеалы. Не пора ли нам в этом деле основательно подразобраться?"
     Партийному секретарю открыто возразил академик Георгий Арбатов:
    "Все больше людей, которые в нынешнюю политику партии начинают верить всей душой. А если мы покончим с гласностью, это воспримут как первый сигнал, что все кончается и возвращается на круги своя. Я в этом плане с товарищем Полозковым решительно не согласен.Рано пугаемся, И не только рано. Гласность должна стать постоянной частью, постоянным элементом нашей жизни".
     На стороне Полозкова выступил член Политбюро ЦК еще с брежневских времен Андрей Громыко: "Здесь возник вопрос, какой должна быть литература? Если она будет оглушать читателя только отрицательными персонажами, моральными уродами, юродивыми, неполноценными, то сама литература будет юродивой".
     Ельцин в своем докладе отметил, что "преодоление прежней "светобоязни" еще прочнее сплотит здоровые силы общества, четче обозначит водораздел между активными поборниками крутого перелома и его противниками".
     Подвел итог дискуссии Михаил Ульянов, занимавший тогда пост председателя Союза театральных деятелей РСФСР: "Те скромные намеки, не очень ли газетчики размахались, не надо ли их немножко прижать - очень опасны. Мы хотим видеть жизнь такой, какая она есть, во всей ее многогранности, противоположности, противоречиях, острых углах и нерешенных проблемах...
     Собственно говоря, эти столкновения мнений [которые произошли на пленуме] и есть перестройка. Они должны быть. Это нормально. Капица (академик Петр Капица. - "Известия") сказал: "Если в науке не существует противоположных мнений, наука превращается в кладбище". Так не хотим же мы превратить нашу страну в кладбище только потому, что кому-то неугодно читать острые статьи...Время винтиков прошло, и это прекрасно. Пришло время народа, который сам управляет своим государством".
     Все это прозвучало с высокой трибуны, а как же шло обсуждение доклада генсека в кулуарах?
     Вадим Медведев: "У представителей партийной интеллигенции была положительная реакция. А вот у части партбюрократов возникла смутная тревога. Основная же часть участников пленума, по-моему, просто недостаточно уловила, о чем идет речь. Спрашивали друг у друга: "Чего же этот генеральный хочет?" Это проявилось и в той резкой разнице между уровнем постановки вопроса в речи Горбачева и характером остальных выступлений".

"Если есть шаг, должен быть след"

     Доклад Горбачева на январском пленуме и сама атмосфера, в которой шла его работа, вызвали всплеск эйфории и энтузиазма в стране. Высоко оценили его итоги и "идеологические противники". Запад получил доказательства того, что преобразования Горбачева носят не косметический, а глобальный характер. Быстрыми темпами начинает распространяться "горбимания". Журнал "Тайм" назовет лидера СССР человеком 1987 года. А вот как оценивают значение этого пленума те, кто стоял у его истоков.

      Вадим Медведев: "Пленум явился своеобразным поворотным пунктом в перестройке. Он дал мощный стимул к усилению процессов демократизации в стране и в партии. И вместе с тем обнаружил возникшее расхождение в понимании развития перестройки".
     Александр Яковлев: "Я считаю, что январский пленум с точки зрения начавшегося раскола имел, может быть, решающее значение. Именно на этом пленуме и после него партийная элита как раз начала психовать и впала в неврастеническое состояние. Ох, как она боялась идти на свободные выборы! Если до январского пленума все преобразования происходили как бы с опорой на партию, то с этого пленума была затронута сама партия. А точнее, ее аппарат, который узурпировал всю власть в стране и установил свою диктатуру, в том числе и над партийными массами. А раз непосредственно затронуты интересы аппарата, то началась настоящая политическая борьба".

    Ему вторят бывшие соратники:
    Анатолий Лукьянов: "Основное значение этого пленума заключается в том, что на нем были подняты вопросы измерения самого стержня власти, каким являлась партия".
     Валерий Болдин: "На пленуме были предприняты такие меры, которые переводили замыслы перестройки в практическую плоскость, позволяли осуществлять ее на деле. И с этого момента в партии началась сначала скрытая, а потом и открытая борьба".
В результате этой упорной борьбы Горбачев по частям вырывал абсолютную власть у партаппарата и отдавал ее народу. И сегодня с уверенностью можно сказать, что январский пленум явился своего рода "колыбелью" российской демократии. Он был тем "камнем, брошенным в воду", волны свободы от которого разошлись по всему соцлагерю...

"Известия", 29.01.2007 г.