"Путча могло бы не быть, если бы..."

     Егор ЯКОВЛЕВ: Попробуем представить себе, что путч и все с ним связанное состоялись двумя днями позже, а 20 августа в Кремле вы успели подписать Союзный договор. Сохранился бы Советский Союз или нет?

    Михаил ГОРБАЧЕВ: На 19-е я уже вызвал самолет. Если бы 20-го подписали Союзный договор, никакого путча бы не было. К середине июля мы решили самые главные вопросы, которые открывали дорогу к дальнейшему реформированию общества, включая и Союз. А именно: после очень длительной дискуссии мы приняли программу Кабинета по выходу из кризиса, антикризисную программу, которая открывала дальнейшую перспективу перехода к рыночной экономике. Потом к этой работе подключились представители республик. Кроме прибалтов, все под этой программой подписались, но и прибалты объявили, что готовы действовать в рамках этого документа. Вот что было сделано. Во-вторых, мы приняли программу реформирования КПСС, договорились вынести этот вопрос на внеочередной съезд, демократическим путем развести партию по фракциям, которые реально в ней уже существовали. Когда начинали работать над Союзным договором, имелось в виду, что это будет договор принципиального характера. А затем будет Закон, то есть в течение полугода примем новую Конституцию, которая зафиксирует изменения в соответствии с реалиями нового дня. Союзный договор получился очень детальным. Ведь, если ты помнишь, несколько месяцев до начала второй половины года шли дискуссии и перетягивание каната между республиками и Союзным центром. Все это сказывалось и на заключении договоров и вообще на функционировании всего механизма. Ельцин позвонил мне 14 августа и спрашивает: «Слышите, как меня критикуют?» Я в ответ: за что? «За то, - отвечает Ельцин, - что я даю согласие на Договор, сохраняющий империю». Я говорю: ты читаешь газеты? Читаешь, как меня критикуют за то, что я участвую в процессе разваливания Союза? Так вот, это крайние точки зрения, а истина состоит в том, что мы действительно реформируем Союз, сохраняя Союзное государство. Открываем возможность для того, чтобы республики воспользовались теми правами, которые в Конституции записаны. И надо было эти проблемы быстрее решать. Об этом между мной, Ельциным и Назарбаевым при встрече 30-го и шел разговор. И мы - договорились. Там, в частности, речь шла о необходимости обновления кадров в руководстве, о том, что в новой стране, в новом Союзе, надо по-новому вести дела, с новыми людьми, которых выдвинула и востребовала перестройка. И они уже есть, такие люди, не то что вначале, когда не на кого было опереться. Эта беседа была записана и Плехановым, и Крючковым. Ее содержание, как мне потом рассказали, и послужило последним аргументом для Язова, который долго колебался, примкнуть ли к путчистам, уклонялся от решения, испытывал беспокойство. Но прослушал запись встречи, в том числе и о смене кадров, и это его сломило, толкнуло в состав ГКЧП. Был у них, был свой шкурный интерес - оставить себя при должностях... Я думал, надо быть идиотом, чтобы на такое пойти. Это же авантюра, и она должна была провалиться. Так что ответ совершенно определенный: если бы Договор 20-го был подписан, никакого ГКЧП не было бы. Уже и стулья и столы расставлялись в Георгиевском зале Кремля...

     Е.Я.: Так почему же вы так скоропалительно уехали, даже не попрощавшись с президентом Бушем-старшим, который тогда находился в Москве?

     М.Г.: Была уверенность: подписание-то ведь готовилось главными игроками, в присутствии, так сказать, представителей высшей власти. Я должен самокритично признать - в этой ситуации проявилась моя самоуверенность. Уверенность - хорошо, но это была самоуверенность. Я даже представить себе не мог, что какой-нибудь идиот решится пойти в заговорщики. Поэтому и уехал. А если бы остался в Москве, то не было бы переворота, уверен. А вообще-то мы затянули с главным вопросом - с реформированием СССР. Это один из самых больших просчетов. Раньше надо было заняться этой проблемой. Ведь если бы мы основные позиции проработали еще до свободных выборов 1989 года, то, я должен прямо сказать, они бы так не взбесились и не имели бы оформившейся этой, по сути дела, уже скрытой оппозиции. Потому что провал 35 секретарей обкомов на открытых выборах много о чем говорил. У них все ресурсы были в руках, и они провалились...

     Е.Я.: Вы какие-то сигналы получали, что готовится путч?

     М.Г.: Нет. Но неожиданностью полной он тоже не стал. Его предвестниками были и истеричные выступления «ястребов» в печати, на Пленумах ЦК, и провокационные заявления некоторых генералов, в том числе и с трибуны Съезда народных депутатов, и открытый саботаж многих перестроечных решений партийно-государственной структурой. Словом, заговор зрел.