Михаил Горбачев о своих отношениях с Рональдом Рейганом и об опасностях, с которыми могут столкнуться американско-российские отношения

     Михаил Горбачев рассказывает о своих отношениях с Рональдом Рейганом и об опасностях, с которыми могут столкнуться американско-российские отношения.Американско-российские отношения переживают самый сложный момент с 1991 г., когда распался Советский Союз. На этой неделе бывший советский президент Михаил Горбачев заехал в Белый дом, чтобы немного посплетничать. Страны конфликтуют по таким вопросам, как контроль над вооружениями, цензура СМИ и шпионаж. Но в понедельник и Буш, и Горбачев высказывались оптимистично. "Естественно, я - оптимист, - сообщил репортерам Горбачев. - Сегодня я стал еще большим оптимистом". Во вторник Горбачев побеседовал в Нью-Йорке с коррепондентом NEWSWEEK Джонатаном Алтером. Они обсудили широкий круг вопросов, в том числе отношения Горбачева с Рональдом Рейганом и президентом Путиным, а также новые экологические иницативы Горбачева.

     Вот выдержки из этой беседы:

     NEWSWEEK: Как вы себя чувствуете после смерти Вашей жены?
     Михаил Горбачев: Сначала я думал, что со временем буду воспринимать случившееся менее эмоционально, что будет не так больно, но пока я не почувствовал, что время лечит любые раны. Мои друзья, моя дочь говорят мне - и они правы - что трагедия реальна, но надо двигаться вперед, у тебя есть твоя собственная жизнь, дети, внуки. Я согласен с ними, но мне по-прежнему очень больно. Я оптимист, я люблю жизнь, я стараюсь много путешествовать, общаться с людьми, но куда бы я не поехал, стоит мне остаться одному, на меня наваливаются воспоминания.
     - Правда ли, что в настоящее время возникла угроза для демократии в России?
    - Нет. Нет. У нас много проблем, но Россия идет путем демократии. Иногда кажется, что возникла опасность отката, но такие моменты проходят, и оказывается, что перестройка принесла свои плоды, которые дали возможность укорениться демократии. Сейчас очень важно добиться того, чтобы продолжался процесс совершенствования демократических институтов.
     - Но этого не происходит. Вы видели, как были уничтожены независимые СМИ, такие как НТВ и партнер NEWSWEEK журнал "Итоги". Как будут россияне узнавать, что происходит в правительстве и обществе, если творится подобное?
    - Вы правы. Я занимаю такую же позицию. Мало того, беседуя с президентом [Владимиром Путиным], я сказал, что перестройка не произошла бы без гласности, и что он не сможет успешно продолжать процесс изменений без независимой прессы. Он сказал: "Да, я согласен. Без свободной прессы, ответственной прессы мы не сможем решить наши задачи".
     - Вы верите ему?
     - Да, я ему верю. Самое важное - в России это недооценивают, а за рубежом об этом просто не знают - состоит в том, какое тяжелое наследство досталось президенту. В ходе нашего разговора он сказал: "Я унаследовал хаос - в экономике, в делах федерации, в области закона и принятии решений". Поэтому одна из задач состоит в том, чтобы вытащить страну из хаоса. Важно, чтобы президент Путин не скатился в авторитарную систему.
     - Но разве он не движется в этом направлении?
     - Я думаю, что он находится под очень сильным давлением различных сегментов [российского] общества. Президенту Путину очень сложно порвать с кланами и "семьей" [кремлевская элита времен Бориса Ельцина], но он постепенно старается порвать с ними. Он по-прежнему находится под значительным влиянием, и одного года не достаточно для того, что развернуть такую страну, как Россия. Это не значит, что он все делает правильно. Он совершает ошибки, он слишком медлил в определенных ситуациях, и его много критикуют. Тем не менее некоторые из тех, кто критикует Путина, поддерживают его. Они понимают, что год, потраченный на то, чтобы стабилизировать Россию, в конце концов послужит базой для движения вперед. И сейчас, очень скоро, станет ясно, куда движется наша страна. Сейчас идут очень горячие споры. Некоторые люди готовы безоговорочно поддержать президента; другие хотят знать, какую Россию он хочет строить. Многое решится в этом году.
      - Если бы в 1988 и 1989 гг. Вы отнеслись спокойнее к кровопролитию и, например, двинули Советскую армию в Восточную Европу, мог бы коммунизм сохраниться, могли бы Вы остаться президентом, смогли бы мы в 2001 г. сидеть здесь с вами в этом кабинете?
      - Ради чего это делать?
      - Ради жесткости.
      - Жесткость ради чего? В конце концов это не имеет отношения к тем людям, которые преданы свободе, демократии и гуманизму. Главное заключается в том, что во главе одной из сверхдержав стоял человек, Горбачев, который был предан этим ценностям. До меня люди, обладавшие властью, так или иначе хотели только одного - консолидировать эту власть. Я начал реформировать эту власть, приступил к децентрализации этой власти, и в конечном счете это вытащило страну из тоталитарной системы и повернуло ее в сторону демократии. Я делал это для своего народа, я считал, что мой народ этого заслуживает. На культурном уровне люди отвергали общество, в котором мы жили.
      - Но Вы же могли навязать такое общество, несмотря на то, что оно отвергалось?
     - Можно было навязать, но страна была беременна перестройкой и реформами. Посмотрите на Хрущева и Косыгина; они еще раньше делали попытки реформировать страну. Главное состояло в том, что ожидания людей и нашего общества совпали с тем моментом, когда главный пост страны занял человек, который понимал вызов времени... Когда мы приняли решение для своей страны, разве могли мы сказать, что чехи или поляки - наши подданные? Венгры, болгары? И немцы, если они хотели объединяться? Я сказал лидерам этих государств после того, как стал главой страны: "Мы не будем вмешиваться в ваши дела. Вы реализуете свою политику, вы несете ответственность за свои государства". Они думали, что это все те же слова от очередного генерального секретаря. Я никогда не нарушал этого обещания.
     - Какую роль наращивание вооружений, которым занимался Рональд Рейган, сыграло в развале Советского Союза?
     - Я не думаю, что это сыграло какую-либо роль. Советский Союз пал жертвой политических баталий внутри самой страны. Мы видели, что страна не может приспособиться к требованиями науки и технологии, что она не успела на корабль структурных реформ, в этом состояла основная причина. Вторая причина заключалась в том, что люди не были свободны, они были несчастливы, а это нельзя игнорировать. Гонка вооружений не была решающим фактором.
      - Разве это не Рональд Рейган потребовал: "Горбачев, сломай эту стену!"
     - (Делает решительный жест) Нет. Бывший президент Буш был прав, когда сказал: "Я не буду танцевать на этой стене". Некоторые считают, что он не был достаточно активен, когда рушилась стена. Но позвольте мне сказать, что президент Буш и я довели до конца то, что было начато при президенте Рейгане, и процесс решения международных конфликтов шел очень быстро.
     - Каковы перспективы подлинного сокращения вооружений при нынешнем президенте Буше?
      - Я уверен, что Соединенные Штаты должны тщательно рассмотреть проблемы, связанные с ракетной обороной, расширением НАТО и нераспространением ядерного оружия. В конце концов это проблемы имеют отношение не только к России и Китаю, но также к Соединенным Штатам и их союзникам. Я спрашиваю, зачем все это? Вместо того, что бы защитить себя, было бы лучше начать новую фазу сотрудничества и партнерства. Если Соединенные Штаты будут продолжать двигаться в неправильном направлении, я даже боюсь сказать, что может случиться, потому что это приведет к новой гонке вооружений. В обеих странах есть "голуби" и "ястребы", но американский и российский народы не хотят очередной конфронтации, они не хотят гонки вооружений, у них много проблем... Я поговорил с президентом [Бушем]. Он живой человек, он производит гораздо лучшее впечатление, чем по телевизору. Очень важно, чтобы целью американского руководства было создание более стабильного мира, достижение большей справедливости в отношениях между государствами.
      - Повлияла ли Чернобыльская катастрофа на Ваше решение сосредоточиться на проблемах окружающей среды?
       - Сегодня (26 апреля) пятнадцатая годовщина! В силу сочетания различных обстоятельств я начал заниматься проблемами окружающей среды много лет назад, в эпоху Брежнева, когда работал на Кавказе. Я видел, что наши реки и озера находятся в ужасном состоянии, и став лидером Советского Союза, я сделал это своей приоритетной задачей. Экологи были в числе первых людей, воспользовавшихся гласностью. Мы закрыли 1300 заводов в Советском Союзе по экологическим соображениям. Я предложил ООН и неправительственному экологическому форуму создать глобальную организацию, чтобы объединить наши усилия в решении экологических проблем.
      - Какая самая главная экологическая проблема?
     - Необходимо изменить парадигму экономического развития. Если мы будем продолжать двигаться вперед, ориентируясь на технологию и промышленность, через 30-40 лет, по данным известных ученых, мы создадим необратимые изменения в биосфере. Поэтому самое важное - изменить направление нашего развития; необходимо нормализовать отношения между человеком и природой. Нам нужно новое планетарное сознание, экологизация сознания. Именно это является главной задачей нашей организации Green Cross International. Я работаю в этой области семь лет и заметил постепенное изменение отношения в мире в пользу защиты окружающей среды. Недавно организация Gallup Poll провела опрос общественного мнения. Американцев спросили, что они считают самой важной проблемой. 52% сказали - охрана окружающей среды. Поэтому главная проблема - сознание, потому что это влияет на политику, бизнес, законодательный процесс и культуру.
     - Есть ли связь между "Зеленым крестом" и "Красным крестом"?
     - Выступая в ООН, я сказал, что нам нужно создать глобальную организацию по типу "Красного креста", и предложил назвать ее "Зеленым крестом". В 1992 г. представители стран мира встретились [на Саммите Земли] в Рио-де-Жанейро, решили создать Green Cross International и пригласили Горбачева, который уже ушел с поста президента, возглавить ее. Поэтому я считаю, что проблема охраны окружающей среды - это самая главная международная проблема. Если мы не решим ее, все теории, все системы потеряют смысл, и наши нынешние разногласия покажутся чепухой по сравнению с деструктивным воздействием конфликта между человеком и окружающей средой.