15 февраля 2024
Годовщина вывода советских войск из АфганистанаСегодня исполняется 35 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. Предлагаем читателю материалы на эту тему, опубликованные в первом номере журнала «Горби». К положению в «А» 12 декабря 1979 года Политбюро ЦК КПСС приняло секретный документ. Он был официально оформлен как «Постановление ЦК КПСС» за № 176/125. Название «зашифровано» — «К положению в «А».
Текст тоже выглядел как шифровка: какие-то «соображения», «мероприятия», о чем это — понять невозможно. К тому же документ этот представляет собой обычный листок бумаги, на котором «постановление ЦК» написано от руки. Известна и рука — она принадлежит Черненко, члену Политбюро и доверенному лицу генсека Брежнева.
Если б не фамилии участников заседания, ответственных за выполнение неизвестно чего, не ссылки на ЦК и Политбюро, то по своей стилистике такой документ вполне можно было бы принять за плод деятельности домкома ЖЭКа или районного совета ветеранов. Однако невинный советский канцелярит о «намеченных мероприятиях» открывал зловещую главу современной истории — введение в Афганистан советских войск, увязнувших там почти на десятилетие, жестокую войну, унесшую жизни и здоровье сотен тысяч людей, международную катастрофу, ускорившую развал Советского Союза.
Вот этот текст:
«ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЦК КПСС
Председательствовал тов. Л. И. Брежнев. Присутствовали: Суслов М. А., Гришин В. В., Кириленко А. П., Пельше А. Я., Устинов Д. Ф., Черненко К. У., Андропов Ю. В., Громыко А. А., Тихонов Н. А., Пономарев Б. Н.
К положению в «А» 1. Одобрить соображения и мероприятия, изложенные тт. Андроповым Ю. В., Устиновым Д. Ф., Громыко А. А. Разрешить в ходе осуществления этих мероприятий им вносить коррективы непринципиального характера. Вопросы, требующие решения ЦК, своевременно вносить и в Политбюро. Осуществление всех этих мероприятий возложить на тт. Андропова Ю. В., Устинова Д. Ф., Громыко А. А. 2. Поручить тт. Андропову Ю. В., Устинову Д. Ф., Громыко А. А. информировать Политбюро ЦК о ходе выполнения намеченных мероприятий. Секретарь ЦК Брежнев Л. И. № 997-оп (1л.) П 176/125 от 12/XII.
Кстати, никаким постановлением ЦК этот документ не был. Ведь этот орган в период принятия решения о войне в Афганистане был достаточно многочисленным — 287 членов и 139 кандидатов в члены ЦК.
На самом деле судьбу страны решила группа членов Политбюро, причем именно группа, а даже не Политбюро в полном составе. Документ изначально одобрили лишь пятеро членов ПБ — а именно: Брежнев, Черненко, Андропов, Устинов и Громыко. С остальных «присутствоваших» и остальных членов Политбюро (кроме премьера Косыгина, не одобрявшего вторжение в Афганистан) подписи на этом листке бумаги были взяты потом.
Из кандидатов в члены Политбюро в числе якобы «присутствовавших» фигурирует лишь Борис Пономарев. Попал в эту компанию, видимо, по должности — он был секретарем ЦК и зав. международным отделом, отвечавшим за связи с коммунистическими и рабочими партиями Запада и левыми партиями и движениями стран третьего мира. Понятно, что Народно-демократическая партия Афганистана, осуществлявшая после так называемой «саурской (апрельской) революции» 1978 года прыжок «из феодализма в социализм», проходила по его ведомству.
Докладывала свои «соображения» по поводу «мероприятий» троица членов ПБ — председатель КГБ Андропов, министр обороны Устинов и министр иностранных дел Громыко. Позже стало известно, что заявленными в этом документе «мероприятиями» на тот момент были формирование и развертывание военной группировки на границе с Афганистаном для последующего вторжения, подготовка агентуры, спецподразделений и спецмероприятий для «работы» в стране и поддержка грядущей акции или хотя бы нейтрализация ее негативных последствий на международной арене.
После принятия этого «Постановления ЦК КПСС» ни сам ЦК, ни Верховный Совет СССР, ни Совет министров введение войск в Афганистан не обсуждали и никаких решений на этот счет не принимали — просто приняли к сведению и к безусловному исполнению. Таким образом, всего 11 человек — 10 членов Политбюро и один кандидат в таковые (а фактически генсек Брежнев и четверо его соратников по ПБ) — решили судьбу огромной державы и вовлекли ее в длительную и кровопролитную войну.
Андрей Липский
На Политбюро 13 ноября 1986 года
«Убираться оттуда надо»
ГОРБАЧЕВ. Интуиция подсказывает — что-то тревожит. Как бы не потерять время! Происходит привыкание. Ну что ж, мол, идет война, всё своим чередом, жизнь идет. «Странная война!» — скоро нам пришьют этот термин.
Наджиб правильно думает: все внимание к крестьянству и консолидировать политическое руководство. <...>
Раз взяли линию, товарищи, ее надо и проводить. Ведь война! Шесть лет уже воюем! Некоторые говорят: если так вести дела, она и 20, и 30 лет может продолжаться. Так и будет!
Но во-первых, это бросает тень на наши военные способности. Наши генералы там плохо учатся. Может, им там развернуться негде?! А ведь есть опыт Анголы, Эфиопии, Мозамбика. Надо учиться. Учились ведь во Вьетнаме... Тут не двинешь корпуса и танковые армады. Надо ключи подбирать к данной войне.
У людей возникает вопрос: мы что — бесконечно там будем сидеть?! Или должны кончать эту войну? Иначе ведь опозоримся во всех отношениях.
Стратегическая цель — в один, максимум два года завершить войну и вывести войска.
ГРОМЫКО (председатель Президиума Верховного Совета СССР) признает, что был недоучет социальных условий и всех других обстоятельств, когда «дали согласие на военную поддержку» Кармаля. Предлагает обратиться к королю (который в эмиграции в Италии), уговорить американцев на совместные усилия и выйти на Лондон, войти в контакт с Пакистаном.
Ситуация хуже, чем полгода назад. Нельзя больше откладывать. Время — не в нашу пользу.
Цель наша — чтобы Афганистан был не враждебной страной, а нейтральным государством. Из того, что в социальном плане можно сохранить, нужно сохранить. Главное — прекратить войну и вывести войска. Нужно будет — заключим договор и т.д.
ЧЕБРИКОВ (председатель КГБ СССР). Границу по периметру Афганистана не закрыли и вообще не добились всего того, что могли. Душманы изменили тактику. Ушли в подполье. И везде ощетинились.
Военными средствами решения не будет, надо активизировать поиск политических решений. Наджиб ни разу в Москве не был. А с Кармалем пять раз встречались на высшем уровне. Это обстоятельство идет на пользу Кармалю в оппозиции. Надо Наджиба пригласить и с ним все решать.
Мы мешаем ему заменять кадры — вместо того, чтобы решительно сказать, раз мы ему доверяем: делай, как знаешь, как считаешь нужным. <...> Вместо того чтобы думать о главном — как кончить войну, занимаемся мелочовкой.
ГОРБАЧЕВ. Я считал, что мы дали Наджибу такое согласие.
ШЕВАРДНАДЗЕ (министр иностранных дел СССР). Надо кончать войну. И для этого вести переговоры по всем азимутам. Мы должны назвать сроки вывода. Если не скажем, переговоры лопнут.
Наши товарищи — и тут, и там в Афганистане – никак не могут привыкнуть, что имеют дело с суверенным государством. И МИД, и Минобороны, и прочие ведомства к этому не привыкли. Поэтому и не получилось с нашей установкой: пусть Наджиб все сам решает.
Надо дать ему полную свободу действий. И собрать в одном месте нашу ответственность, а то непонятно, кто там главнее — КГБ или армия.
Без полной самостоятельности афганского руководства ничего мы не сделаем.
Нужно Ваше решающее слово, Михаил Сергеевич.
ГОРБАЧЕВ. Мы ясно поставили цель: помочь ускорить процесс, чтобы иметь дружественную нейтральную страну и уйти оттуда.
ДОБРЫНИН (секретарь ЦК КПСС, зав. Международным отделом). Надо провести «афганский Рейкьявик». Дать свободу Наджибу. <…>
ГОРБАЧЕВ. Почему опять так стоит вопрос? Почему вы все этого не делаете? Что? В каком кабинете вынесли решение, которое противоречит решению Политбюро?! Если что не стыкуется, сели бы и поговорили (представители разных ведомств). <...>
И потом: ведь политбюро (НДПА) не поддержало Наджиба с идеей национального примирения. <...>. Но у нас концепция есть. Мы ее на Политбюро утвердили. Нет реализации концепции. (Обращается как бы к Ахромееву.) Влезли — не просчитали, подставили себя по всем линиям. И военную силу не сумели по-настоящему применить.
И теперь вот вылезать надо... Надо вылезать!
АХРОМЕЕВ (начальник Генштаба СССР). За семь лет в Афганистане не осталось квадратного километра, чтобы там не ступала нога советского солдата. Но стоит ему уйти, как тут же приходит противник и восстанавливает все, как было.
Мы проиграли борьбу. Афганский народ сейчас в своем большинстве — за контрреволюционеров.
Мы проморгали крестьянство, оно от революции ничего не получило.
80 процентов территории страны — в руках контрреволюционеров. И положение крестьян там лучше, чем на государственной территории.
ГОРБАЧЕВ. В соответствии с линией, принятой с октября 1985 года, — ясно поставлена цель: ускорить меры, чтобы иметь дружественную страну, и уйти.
Но все наши действия на всех направлениях — политическом, дипломатическом, экономическом — не дали никакого продвижения. А у Кармаля политика была простая: сидеть и править, а воевать — нам.
В Кабуле запаниковали, когда узнали, что мы собираемся уйти.
Табеева сменили, чтобы дать понять, что ориентируемся на самостоятельность афганцев. А что получилось? Опять все делаем сами. Наши только к этому приучены. Вяжут Наджиба по рукам и ногам. Словом, реализация концепции идет плохо.
Убираться оттуда надо, оставляя Афганистан дружественной нейтральной страной. Для этого нужна Наджибу социальная база, нужно развертывание масштабной дипломатии и, конечно, укреплять афганскую армию. Ибо для Наджиба и его сторонников это вопрос жизни или смерти, когда уйдем.
Но два пункта надо четко иметь в виду:
В течение двух лет убраться оттуда, выводя по 50 процентов войск за год.
Расширять социальную базу режима, для этого обеспечить реальную расстановку политических сил в руководстве. И пусть они в своем котле варятся со всем своим восточным плюрализмом.
Вести дела со всем составом их политбюро. Выходить на Кармаля и даже на тех, кто друг друга считает бандитами, хотя таких среди них 80 процентов.
Остро ставить перед ними вопрос о нашем уходе и назвать порядок вывода: 50 процентов в первый год, 50 процентов — во второй.
С Пакистаном вступить в прямые переговоры. Ведь там 3 миллиона убежавших из страны афганцев. Каша может быть. <...>
Мы же не социализма там хотим. И США не полезут прямо туда военной силой, если мы уйдем.
Если в Афганистане не будет американских аэродромов, военных баз и т.п., — тогда что? Пусть с остальным сами афганцы распорядятся.
АХРОМЕЕВ подтверждает, что США войсками в Афганистан не пойдут.
ГОРБАЧЕВ. Поэтому нужны смелые решения и американцев повязывать нашей линией.
В декабре пригласить Наджиба.
На два года создаем группу при Политбюро по Афганистану во главе с Шеварднадзе. Войдут Чебриков, Талызин (председатель Госплана СССР), Мураховский (первый зам. предсовмина, председатель Госагропрома СССР), Соколов (министр обороны СССР), Табеев (посол СССР в Афганистане).
Обращается к КРЮЧКОВУ (зам. председателя КГБ): Не ординарное ведь дело убирать войска, раз ввели? Да! Но ведь никто не возражает. Так ведь? Договорились.
Кого снимать за провалы в реализации концепции, так это (как бы в шутку) в первую очередь Мураховского. Вместо того чтобы тетрадки ребятам посылать, он гонит тонны стали, километры рельсов.
Сборник «Отвечая на вызов времени.
Внешняя политика перестройки:
документальные свидетельства».
М., 2010. С. 605-607.
На Политбюро 23 февраля 1987 года
«Войти вошли, а вот как выйти, голова от этого ломится»
ГРОМЫКО. Моджахеды закрепляются. Танки мы применить не можем в горных условиях. Приходится отходить. Положение ухудшается. Полгода больше, полгода меньше (пребывание наших войск) ничего не решает. Если этот раунд переговоров с Кордовесом (спецпредставитель генсека ООН по урегулированию положения вокруг Афганистана) ничего не даст, произойдет еще большая консолидация позиции моджахедов. Они закрепятся на захваченных территориях. И может быть, придется соответственно решать вопрос о сроках вывода войск. Повторяю, если соглашение не будет парафировано, положение ухудшится.
ШЕВАРДНАДЗЕ. Меньше двух лет на вывод нельзя отводить. И каждый день важен для формирования афганской армии. Допускать отступление от договорных сроков вывода войск нельзя. Наджибулла не поймет.
ГРОМЫКО очень шумно говорит о том, что пакистанско-афганскую границу нам все равно не перекрыть и войну надо прекращать. Проблема границ — это ерунда по сравнению с нашей главной целью, а Наджиб упирается. Надо послать нашего представителя на переговоры пакистанцев с Кордовесом, например Крючкова.
ШЕВАРДНАДЗЕ. Самое главное — не допустить, чтобы режим Наджибуллы рухнул. Это самое главное!
ГОРБАЧЕВ. Ситуация не простая. Войти вошли, а вот как выйти, голова от этого ломится. Можно выйти быстро, не думая ни о чем, и ссылаться на прежнее руководство, которое все затеяло. Но мы так не можем. Беспокоится Индия, беспокоятся в Африке. Считают, что это будет удар по авторитету Советского Союза в национально-освободительном движении. Если вы побежите из Афганистана, говорят нам, империализм перейдет в наступление.
Но важен и внутренний аспект. Миллион наших солдат прошел через Афганистан. И оказывается, все попусту. Дело не довели до конца. Нам перед своим народом не отчитаться. Скажут: позабыли о жертвах, позабыли об авторитете страны. Горечь вызовет — за что же людей положили?! <...>
Не исключать Америку из договоренности, вплоть до каких-то сделок с американцами. И Пакистан надо тыкать носом, давать понять, что от Советского Союза ему никуда не деться. Может быть, 3ия-уль-Хака (президент Пакистана) пригласить в Ташкент на встречу со мной и даже «заплатить» ему чем-то? Нужна гибкость и изворотливость, ибо иначе будет резня и Наджиба сразу сковырнут. Переговоры продолжать, не допустить срыва переговоров. И может быть, придется еще уступить по срокам вывода.
Есть ли сомнения насчет того, что я сейчас сказал? (Голоса: Нет! Нет!)?
Тогда так и будем действовать.
Сборник «Отвечая на вызов времени.
Внешняя политика перестройки:
документальные свидетельства».
М., 2010. С. 613.
На Политбюро 3 марта 1988 года
«Вопрос ребром: выводим!»
ГОРБАЧЕВ. <...> Решили твердо: на первом этапе выводим из Афганистана 50 процентов контингента, остальные пока обороняют Кабул и главные магистрали. На втором этапе надо выводить всех сразу. Ибо не будет возможности обеспечить оборону убывающему числу войск.
Но в принципе вопрос ребром: выводим! Будут вопросы, будут они и у нас в стране. За что боролись? Для чего принесли столько жертв? В «третьем мире» будут вопросы. Они уже идут. На Советский Союз, мол, нельзя положиться: он бросает своих друзей на произвол Соединенных Штатов.
И вот тут надо не дрогнуть. Так что поступать надо так, чтобы беречь авторитет державы и перед своим народом, и перед внешним миром.
Поддержать друзей. Но выводить — и всё! Может быть, придется и Пленум ЦК собрать по этому вопросу.
Хорошо продумать второй вариант: вывод без соглашения в Женеве. Выступить мне по телевидению. Сказать, что выводить будем. Но уверен, мол, что режим удержится. ООН задействовать, вплоть до созыва спецсессии Генассамблеи, или принять решение на Совете Безопасности. Взятый курс надо держать. Да, да, да.
Страна, мир подготовлены к тому, чтобы мы поступили только так. В политике всегда важно не только то, что сделать, но и как и когда сделать.
Сборник «Отвечая на вызов времени.
Внешняя политика перестройки:
документальные свидетельства».
М. 2010, с. 634.
На Политбюро 24 января 1989 года
О ЗАВЕРШЕНИИ ВЫВОДА ВОЙСК ИЗ АФГАНИСТАНА
«Мы обещали своему народу, что похоронок больше не будет!»
ГОРБАЧЕВ. Режим мы не спасем. Мы его уже трансформировали…
<…>
ЧЕБРИКОВ. Я за полный вывод. Порциями: 500-1000-2000 и т.д. — ничего это не дает. И опасно в военном плане.
ЯКОВЛЕВ (секретарь ЦК КПСС). Я за то, чтоб наших там не было! Мы обещали своему народу, что похоронок больше не будет!
РЫЖКОВ (председатель Совета Министров СССР). Будем помогать. Но все делать, чтобы взятую линию довести до конца. Не надо растягивать ошибку, и так уже 10 лет как расхлебываем. Надо выполнять обещание — выводить. Три-четыре месяца продержатся без нас.
Но пусть сами защищают режим.
ШЕВАРДНАДЗЕ. Я тоже за вывод. Но 10-15 тысяч я бы там оставил. Тем более что надо охранять дорогу, по которой будем выводить весь контингент.
ГОРБАЧЕВ. У наших военных давно аллергия на этот режим. У наших международников в ЦК — тоже. Это их давняя позиция. Те же люди, которые обосновывали ввод, теперь осуждают. Так уж у нас водится!
Капитулянтская позиция — драпать — это несерьезно, неправильно.
Ошибку надо исправлять, но не любым способом. <...>
Не важно, что Наджиб не будет президентом. Думаю, что не будет. Свой опыт нам известен, помним, как у нас вдруг рождались «члены Политбюро», генсеки. Линию принципиальную надо держать и чтоб в их там драчке «наш элемент» не присутствовал больше.
Но мы не можем предстать перед миром в одних трусиках. Есть такое мнение, есть товарищи, которые считают: ну и что?! Не мы же начинали! Это шарахание, недостойное политиков.
Все сделать, чтобы Наджиб продержался, сколько сможет. Моральную ответственность с СССР никто не снимает.
20 дней остается до окончательного вывода. Надо работать и работать по обеспечению вывода. И особенно — кто дорогу будет охранять, когда выходим? Афганцы?..
Сборник «Отвечая на вызов времени.
Внешняя политика перестройки:
документальные свидетельства».
М. 2010, с. 653-654.
«Никакая мораль нас не оправдает. Каждая жизнь — это жизнь»
Из выступления на встрече с третьей группой секретарей обкомов
18 апреля 1988 года*
ГОРБАЧЕВ (начал с Афганистана). Сколько там потеряли людей — мало, много — это не вопрос статистики. В Великую Отечественную войну иногда теряли в день по 100 тысяч. А тут, может быть, одного. Для страны — «небольшая цифра». Но если твой сын погиб — что тебе до статистики?! Можем мы так рассуждать?!
Восемь лет как мы туда вошли. И они показали, что военного решения нет. Никакая мораль нас не оправдает. Каждая жизнь — это жизнь.
<...>
Если начнем уходить оттуда, нам скажет кое-кто: такие люди не должны править.
Но раз дело приобретает такой характер и не поймешь, с кем вообще воюем — днем одна власть на какой-то территории, ночью другая, — то приходится принимать единственное решение.
Расходы миллиардные. И ни в какие рамки нашей новой международной политики наша война в Афганистане не вписывается.
Соединенные Штаты очень хотели бы, чтобы мы там завязли — в частности, чтобы преподносить миру: вот, мол, чего стоит советское «новое мышление»! <...>
Нынешнее руководство не может так рассуждать: не мы вводили войска в Афганистан, половина Политбюро не знала, когда и какое решение принималось. Поэтому и ответственность за эту войну не несем. Речь не об этом. Если каждый член Политбюро будет считать, что он не несет ответственности за предшественников, то мы никогда не разберемся со своим прошлым. Мы обязаны извлекать уроки и понять, что привело к такому решению — водить войска.
Женевское соглашение** подписано. Мы его добивались. Оно важно и для урегулирования политического кризиса, когда мы уйдем. Надо думать о стране, о народе, о тех, кто там воевал. Полтора миллиона наших солдат прошло через Афганистан.
Соглашение есть, повороты в развитии ситуации могут быть. Но нарушать соглашение мы себе не позволим, да еще перед лицом всего мира.
На чудо мы не надеемся. Если при нас там идет междоусобная борьба — кто больше власти отхватит, — то что будет после нас! Нам не нужен просоветский режим в Афганистане. И такой, какой сейчас, мы вряд ли сохраним.
Меры все будем принимать, чтобы как-то помочь сбалансировать интересы враждующих групп, — политические, дипломатические, экономические.
Правительство там должно заявить об опоре на Женевское соглашение.
Думаю, это реальное дело.
Шульц приедет — будем с ним говорить. Для США — это оселок: можем ли мы (СССР) с вами (с этой администраций) иметь дело или нет?
На Ближнем Востоке американцы больше нас заинтересованы в урегулировании. Этим мы можем воспользоваться по проблеме Афганистана.
Все может пойти под откос. Так что надо учитывать и возможность худшего варианта. <...> Хотя и там народ устал. Пять миллионов беженцев...
Сборник «Отвечая на вызов времени.
Внешняя политика перестройки:
документальные свидетельства».
М. 2010, с. 642-643.
Примечание:
* В апреле 1988 года Горбачев провел три встречи с секретарями обкомов КПСС.
** Имеются в виду подписанные 14 апреля соглашения между Афганистаном, СССР и Пакистаном, предусматривавшие вывод из Афганистана войск СССР, а также документы по политическому урегулированию положения в ДРА.
«Ввод войск в Афганистан был ошибкой»
Текст статьи, подготовленной М.С. Горбачевым к 10-летию
вывода советских войск из Афганистана (1999 г.)
Афганистан и его уроки
15 февраля исполняется 10 лет завершения вывода советских войск из Афга-нистана. О многом вспоминается в связи с этой годовщиной.
Трагическая страница недавней истории нашей страны напоминает о том, как велика ответственность политиков, которые принимают решения, затрагивающие судьбы миллионов людей.
Ввод войск в Афганистан был ошибкой. Решение было принято узкой группой членов советского руководства: его подписали лишь пять из двенадцати членов Политбюро. Остальные присоединились потом, когда войска уже были введены. Мнением же членов руководства, не входивших в состав Политбюро (в их числе был и я), вообще никто не поинтересовался.
«Волевое решение» небольшой группы людей обернулось огромной бедой: гибель многих тысяч людей, тяжелый удар по международным позициям страны, непонимание, с которым отнеслись к вводу войск даже наши друзья. Обществу был нанесен тяжелый моральный психологический урон.
Став Генеральным секретарем ЦК КПІСС, я с самого начала поставил задачу прекращения войны в Афганистане, вывода наших войск. Но решить ее оказалось не просто. Мы не могли допустить, чтобы наш уход превратился в бегство под улюлюкание всего мира. Нельзя было все в одночасье бросить.
Наши военные предупреждали: вывод войск может оказаться опаснее и принести больше жертв, чем их ввод в Афганистан.
Процесс, начатый с вывода пяти полков в середине 1986 года, удалось завершить лишь через три года. Реальная возможность ускорить его появилась после смены в Кабуле руководства. Новый лидер Афганистана Наджибулла занял, в отличие от Кармаля, реалистическую позицию, выдвинул лозунг национального примирения и, пусть не сразу, но все же осознал неизбежность вывода советских войск. Я воздаю должное роли этого человека, жизнь которого впоследствии так трагически оборвалась.
После того как в начале 1987 года было принято принципиальное политическое решение о выводе войск в течение двух лет, была проведена огромная работа — подготовка войск к организованному уходу, активная работа с афганцами, причем не только с кабульским руководством, но и с оппозицией, консультации с США, Пакистаном, Ираном. Дело осложнялось тем, что настоящего доверия в отношениях с Соединенными Штатами Америки, Китаем, да и с другими странами тогда еще не было. Нельзя не вспомнить, что особенно на заключительном этапе некоторые члены политического руководства СССР и дипломаты проявили колебания, предлагали оставить небольшой контингент войск. И тем не менее мы смогли твердо и последовательно реализовать взятую линию на их полный вывод из Афганистана.
Должен сказать, что ни тогда, ни потом у меня не возникало сомнений, что мы действуем правильно. Мы исходили из принципа невмешательства во внутренние дела и свободы выбора. Мы выполнили свой долг и перед своим народом, и перед международным сообществом, сделали все возможное, чтобы снизить негативные последствия принятого в свое время рокового решения.
Через Афганистан прошли более миллиона наших солдат и офицеров.
Тысячи из них погибли в этой необъявленной войне, и это останется болью их родных и близких, нашей общей болью. Многие из вернувшихся лишились здоровья, возможности полноценного труда. Общество обязано проявлять уважение к ним, а государство — постоянную заботу, даже (и особенно!) в нынешнее трудное время.
Очень важно, чтобы и Россия, и международное сообщество извлекли уроки из того, что произошло в те годы. Пока этого не сделано.
Свидетельство тому— конфликты, полыхающие во многих регионах. Нередко политики бездействуют, а потом хватаются за оружие, несущее смерть и разрушение.
За афганской трагедией последовали трагедии в бывшей Югославии, в Чечне, на африканском континенте, продолжаются страдания народа Ирака.
Необходима реальная демократизация международных отношений, усиление роли ООН и других международных организаций, превентивная политика недопущения конфликтов, их пресечения в самом начале. Уверен, что Россия, выйдя из кризиса и преодолев авторитарный характер нынешнего режима, сможет внести достойный вклад в строительство новых международных отношений.
Михаил Горбачев
Катастрофический провал
Последствия афганской авантюры для интересов СССР на мировой арене
Если посмотреть на мировую политику конца 70-х годов XX века с высоты нашего времени, то может показаться, что к исходу десятилетия (и накануне прямого ввода советских войск в Афганистан) баланс сил в мире между советским социализмом и мировым капитализмом стал меняться в пользу СССР.
Головокружение от успехов
Росло влияние Советского Союза в тогдашнем «третьем мире». Все больше и больше стран заявляли о приверженности «социалистической ориентации» и в той или иной степени марксизму-ленинизму, недвусмысленно рассчитывая на помощь Советского Союза в строительстве самого справедливого общества на земле. В 1975 году, потерпев поражение во Вьетнаме, американцы окончательно ушли с территории бывшего Французского Индокитая. Вьетнам вскоре объединился под властью Коммунистической партии и стал верным союзником Советского Союза в Юго-Восточной Азии. А в январе 1979 года вьетнамские войска свергли прокитайский режим Пол Пота в соседней Камбодже. Весь бывший Французский Индокитай оказался таким образом в зоне советского влияния. А в феврале при поддержке СССР Вьетнаму удалось отразить китайскую агрессию, в решающей степени обусловленную обидой на Ханой за свержение Пол Пота. В итоге союзнические советско-вьетнамские отношения еще больше укрепились.
В 1975 году пала последняя колониальная империя — португальская. За влияние в бывших колониях Португалии, ставших независимыми государствами, развернулась ожесточенная борьба. Особенно острый характер она приобрела в Анголе. Но и там в итоге просоветское движение МПЛА при поддержке СССР и Кубы одержало верх над сторонниками прозападной ориентации из группировок ФНЛА и УНИТА, которым активно помогали США и ЮАР.
В 1977 году в крупнейшей стране Восточной Африки — Эфиопии — власть захватил подполковник Менгисту Хайле Мариам, провозгласивший себя «марксистом-ленинцем» и сделавший это государство союзником и клиентом Советского Союза. За тираническое правление его прозвали «красным негусом» — то есть «красным императором».
На другом конце планеты — в Центральной Америке, в Никарагуа, была свергнута диктатура клана Сомоса — одна из старейших на континенте. К власти пришли тамошние марксисты — братья Даниель и Умберто Ортега, опиравшиеся на поддержку Кубы и Советского Союза.
У советского руководства были основания с оптимизмом смотреть в будущее на противостояние двух мировых систем, основываясь не только на революционных процессах в развивающихся странах. Складывалось впечатление, что баланс сил в пользу левых начал меняться и в странах капитализма. В Италии в 1976 году компартия достигла самого крупного успеха за всю историю парламентских выборов в этой стране, получив 34,4% голосов и лишь немного отстав от победителя — Христианско-демократической партии (38%). На выборах президента страны летом 1978 года вплоть до 15-го тура лидировал представитель компартии Джорджо Амендола. Лишь в последнем, 16-м туре в результате компромисса между парламентскими партиями коммунисты согласились поддержать другого кандидата, представителя иной левой партии — социалистов — Сандро Пертини, который и стал новым президентом Италии.
В Португалии, сбросившей в 1974 году право-авторитарный режим, компартия через свое влияние на близких к ней военных вплоть до лета 1975-го продвигала страну все дальше и дальше влево в направлении социалистических преобразований… И только сдержанная позиция советского руководства уберегла СССР от вмешательства в революционный процесс в стране, находившейся в глубоком тылу НАТО. К тому времени уже был подписан Заключительный акт Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, провозгласивший недопустимость вмешательства во внутренние дела других государств. Оба противостоящих блока и их лидеры — СССР и США твердо придерживались этого принципа в отношениях между двумя системами — капитализма и социализма. Их соперничество «сдвигалось» в «третий мир».
Глядя на все эти процессы, разворачивавшиеся, кстати, на фоне начавшегося советско-американского сотрудничества в космосе, высшей точкой которого стали стыковка и совместный полет космических кораблей «Союз» и «Аполлон» в июле 1975 года, у многих в СССР могло возникнуть «головокружение от успехов». Не обошло оно и как минимум часть высшего руководства. Казалось, что политика мирного сосуществования, которую КПСС рассматривала как новую форму классовой борьбы, полностью себя оправдывает. Она, мол, ведет к дальнейшему ослаблению мирового капитализма, который, не выдерживая соревнования с социалистической системой, шаг за шагом сдает позиции…
Так казалось и некоторым влиятельным членам Политбюро ЦК. Поэтому в Кремле и на Старой площади с оптимизмом отнеслись к государственному перевороту в Афганистане, когда группа просоветски настроенных интеллектуалов и военных в апреле 1978 года свергла президента Мохаммада Дауда, кстати, вполне лояльного Советскому Союзу. Когда же «народная революция» с ее идеями и практикой кардинального переустройства традиционного афганского общества столкнулась с яростным сопротивлением этого общества, с кровавыми дрязгами в рядах самих победивших революционеров, у влиятельных членов Политбюро ЦК КПСС возник соблазн — поддержать зашатавшийся революционный режим советской военной мощью. Как в Венгрии в 1956-м, в Чехословакии в 1968-м. На кону были геополитические планы продвижения к Индийскому океану, расширение зоны «социалистической ориентации» в мире, рост авторитета среди развивающихся стран. И была явная переоценка собственных сил и недооценка мирового капитализма, который, казалось, обречен на вечное отступление. Точка наивысшего могущества в дальнейшем оказалась началом процесса постепенного ослабления и дальнейшего упадка советской сверхдержавы.
Ни шагу назад!
Но в Вашингтоне, как и в целом, как это сейчас принято говорить, на «коллективном Западе», ввод советских войск в Афганистан восприняли по-иному. Там твердо решили, что отступать дальше нельзя, и стали думать, какие меры нужно предпринимать, чтобы нанести максимальный ущерб Советскому Союзу — политический, военный, гуманитарный, идеологический. Разумеется, эти меры должны были оказаться очень болезненными для СССР.
Прежде всего на Западе пришли к выводу о том, что политика разрядки себя не оправдала и от нее нужно отказываться. Ввод войск СССР в Афганистан, ставший для Запада знаком опасного расширения «советской экспансии», привел к резкому изменению настроений в США и в странах-союзниках, причем как в широких общественных слоях, так и в элитах. Вместо мирного соревнования двух систем, ограничения стратегических вооружений и договоренностей по ПРО, расширения культурного сотрудничества возобладали совершенно иные идеи — жесткого сдерживания коммунизма по всей планете. Именно на волне таких настроений в ноябре 1980 года новым президентом США был избран консерватор Рональд Рейган, провозгласивший впоследствии крестовый поход против коммунизма и объявивший Советский Союз «империей зла». Он сменил в Белом доме демократа Джимми Картера, поставившего во главу угла внешней политики США борьбу за права человека в мире и в новых условиях казавшегося слишком мягкотелым, нерешительным. Хотя уже при Картере в ответ на действия СССР важнейший международный договор — Об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2) — был снят с рассмотрения в сенате США.
Разумеется, нельзя объяснять новый виток холодной войны, случившийся в годы президентства Рейгана, — только лишь реакцией на ввод советских войск в Афганистан. Все конкретные действия администрации США, предпринятые в рамках стратегии сдерживания коммунизма, — размещение ракет средней дальности «Першингов» и «Томагавков» в Западной Европе; провозглашение программы «Стратегической оборонной инициативы» (СОИ), названной журналистами программой «звездных войн»; свержение в результате прямой военной интервенции прокубинского марксистского режима в маленьком карибском государстве Гренада; поддержка вооруженных антикоммунистических групп и движений по всему свету, включая, конечно же, Афганистан; наконец, учения НАТО «Опытный лучник-83» в ноябре 1983 года, весьма вероятным итогом которых, как полагали тогда в Кремле, мог стать ядерный удар по Советскому Союзу, — все они имели собственные причины и логику осуществления. Но нельзя при этом не признать, что советский военный поход в Афганистан внес решающий вклад в решение американского руководства и его союзников об отказе от прежней политики и переходе к жесткому противостоянию с СССР на грани ядерной войны. В конечном итоге, после интервенции в Чехословакию в 1968 году, в период разрядки 70-х не было фактов прямого советского военного вмешательства в вооруженные конфликты на территории других стран. Были инструкторы, советники. Но в основном воевали вьетнамцы, кубинцы, эфиопы, ангольцы.
Что же касается Афганистана, то в советских действиях в Вашингтоне узрели перспективу прорыва СССР к Индийскому океану с угрозой основным морским коммуникациям, по которым нефть из монархий Персидского залива поступала в США. Поэтому в Белом доме такую перспективу сочли недопустимой.
Новый этап холодной войны потребовал от СССР отвлечения значительных ресурсов на военные цели. Хронологически это совпало с начавшимся в 1986 году падением мировых цен на нефть, которое вместе с резко возросшими военными расходами ускорило кризис советской экономики.
Осложнения с исламским миром
По вполне понятным причинам ввод советских войск в Афганистан вызвал резкую реакцию в странах исламского мира еще до того, как вооруженное сопротивление советским войскам приобрело организованные формы. Ведь он был воспринят в мусульманских государствах как покушение безбожников-коммунистов на традиционные исламские устои афганского общества. Поэтому уже в январе 1980 года на чрезвычайной встрече Организации «Исламская конференция», состоявшейся в пакистанской столице Исламабаде по инициативе Пакистана и Саудовской Аравии, ее участники осудили «советскую военную агрессию против афганского народа». Эта встреча открыла путь к прямой материальной и военной поддержке афганского сопротивления со стороны ряда государств мусульманского мира. Некоторые страны оказывали прямую помощь (Пакистан, Саудовская Аравия, ОАЭ, Египет) моджахедам, другие — не препятствовали соотечественникам в качестве добровольцев и наемников в их стремлении повоевать в защиту ислама. И хотя вооруженные группировки, вступившие в войну с советскими войсками, придерживались разных политических доктрин и трактовок ислама, война в Афганистане придала мощный импульс превращению исламского фундаментализма и радикализма в мощное явление международного масштаба. Несмотря на то что среди специалистов по международным отношениям принято считать, что событием, с которого начался подъем исламского фундаментализма как фактора мировой политики, явилась антишахская революция в Иране, настоящим полигоном для радикалов и террористов стала война против советских войск в Афганистане. Не случайно, что первый боевой опыт будущий террорист № 1 в мире саудит Усама бен Ладен получил именно в Афганистане. Уже потом он распространил свою активность на другие страны и регионы.
Кстати, по поводу реакции Ирана в Москве также был допущен просчет. В Кремле, судя по всему, полагали, что раз уж антишахская революция в этой стране была направлена против доминирования США на Ближнем Востоке — и, шире, во всем исламском мире,— то и отношение новых властей в Тегеране к событиям в соседнем Афганистане, где столкнулись интересы СССР и США, будет как минимум сдержанным.
Поначалу иранское руководство так себя и вело. Возможно, полагая, что советским войскам удастся быстро взять под контроль мятежную страну. Но не исключено, что для аятоллы Хомейни и его сторонников, в 80-м году еще ожесточенно боровшихся за установление монополии на власть с оппонентами из числа других антишахских сил (прозападных либералов, леворадикальных и марксистских вооруженных группировок), Афганистан еще не относился к числу внешнеполитических приоритетов. Но так или иначе, уже через несколько месяцев после ввода советских войск власти Ирана перешли к прямой поддержке повстанцев-шиитов, боровшихся против войск СССР и просоветского режима в Кабуле.
Удар по авторитету
Для Советского Союза, привыкшего считать себя самой передовой силой современности и мировым воплощением идей добра, очень болезненным явилось международное осуждение его действий в Афганистане, ставшее мощным ударом по репутации и образу в мире. Собравшаяся в январе 1980 года чрезвычайная сессия Генеральной ассамблеи ООН выразила сожаление по поводу вооруженной интервенции в Афганистане и призвала к «немедленному, безусловному и полному выводу иностранных войск» из страны. За эту резолюцию проголосовали 104 страны, против — только 18 (Советский Союз и его ближайшие союзники и друзья). Осуждение ввода советских войск в Афганистан с трибуны ООН явилось не только успехом американской дипломатии, но и отражало реакцию общественного мнения в разных уголках планеты на это событие, оценившего действия СССР как агрессию против суверенной страны. Это сильно подрывало многолетние утверждения советской пропаганды и дипломатии об исключительно миролюбивом характере внешней политики первой в мире страны социализма.
В такой обстановке руководство Советского Союза возлагало большие надежды на проведение в Москве XXII летних Олимпийских игр в июле–августе 1980 года. В СССР международные спортивные состязания всегда рассматривали как инструмент политики. Вот и Олимпиаду, кстати, впервые в истории проходившую в социалистической стране, расценивали как прекрасную возможность еще раз продемонстрировать всему миру преимущества социализма, олицетворенные в победах спортсменов из СССР и его государств-союзников. Одновременно хотелось представить Олимпийские игры как праздник всех прогрессивных сил, разумеется, во главе с Советским Союзом, выступающих за мир, дружбу и сотрудничество между народами разных стран.
Однако праздника, по крайней мере, в тех масштабах, в которых он планировался, не случилось. Администрация «мягкотелого» президента Картера организовала мощную кампанию по бойкоту Игр, намереваясь нанести болезненный удар по самолюбию советского руководства, претензиям СССР на лидерство в гуманитарной сфере. В результате 65 стран, включая такие мощные спортивные державы, как США, ФРГ и Китай, вообще не прислали своих спортсменов на Игры. От 15 западных стран атлеты приехали только в личном качестве.
Следует отметить, что после осуждения большинством стран советских действий в Афганистане в международной политике Советскому Союзу стало гораздо труднее позиционировать себя в качестве лидера международного движения сторонников мира и главной прогрессивной силы человеческой цивилизации. Во внешней политике Кремлю вновь пришлось делать основной акцент не на идее объединения, а, напротив, на расколе, на классовой борьбе и антиимпериалистической солидарности. Однако и в стане стран социализма, международного коммунистического движения единства и консолидации по отношению к афганской проблеме не получилось. Китай и Албания осудили советские действия. КНР к тому же стала оказывать силам афганского сопротивления военную поддержку. Против ввода войск в Афганистан выступили Югославия, Румыния и КНДР. А лидеры Польши, Венгрии и ГДР в частном порядке высказали советскому руководству мнение, что ввод войск в Афганистан был ошибкой. С осуждением советской позиции выступили крупнейшие в странах Запада коммунистические партии Италии, Испании, Японии. После некоторых колебаний и сложных маневров к этой позиции присоединилась и французская компартия. Иными словами, ввод войск в Афганистан способствовал еще большему расшатыванию как социалистической системы, так и коммунистического движения.
Заключение
Итак, вместо усиления своих позиций в борьбе за мировое лидерство, в социалистическом лагере, в международном коммунистическом движении, в развивающихся странах Советский Союз в результате вооруженного вмешательства в Афганистане получил лишь дополнительные проблемы по всем этим направлениям, что в конечном итоге лишь ослабило его глобальную роль. Момент, казавшийся часом «расцвета», на самом деле открыл путь к закату.
Андрей Рябов
Афганистан: уйти и не вернуться
Сегодня 35 лет со дня завершения вывода советских войск из Афганистана.
Сейчас это видится как неизбежное и безальтернативное решение – правильно сделали, жаль, что не раньше. И небо не обвалилось… как, кстати, и тридцать с лишним лет спустя после ухода американцев, бессмысленно проторчавших там в два раза дольше, чем мы… при этом, правда, потерявших на порядок меньше людей.
В те годы я работал в управлении США и Канады МИД СССР и имел доступ к телеграммам послов, плюс, конечно, по своей переводческой работе многое узнавал или «улавливал». Пожалуй, ни одна другая тема (за исключением, конечно, драматических событий у нас в стране) не была столь тяжелой психологически, не рвала так душу.
В моей книге я, видимо, недостаточно написал об этой психологической стороне. Весь 1988 год я видел, каким тяжелым грузом лег «Афган» на Горбачева и Шеварднадзе. Э.А. был председателем комиссии политбюро по Афганистану – приняв эстафету от Суслова и Громыко. Ни тот, ни другой в Афганистане не были ни разу. А в начале 80-х, кажется мне, можно было уйти хоть и бесславно, но без особых издержек. Ну, порезвились бы на Западе наши недоброжелатели, и что с того? У них с Афганистаном было еще «всё впереди» …
А теперь уже просто «уйти по-английски» было трудно. Но в апреле 1988 года Горбачев сказал Наджибулле в Ташкенте, что решение о выводе войск принято, обжалованию не подлежит, занавес. Наджибулла, по воспоминаниям А.С. Черняева, человек достойный и порядочный, вроде бы не упирался, но все же в глубине души надеялся на какие-то ниточки и соломинки, за которые можно будет в конце концов ухватиться. А какие соломинки могли быть? Военные, конечно.
Шеварднадзе в отличие от своих предшественников свою миссию воспринял всерьез и в Афганистане бывал часто. И всякий раз возвращался в подавленном состоянии. Я это видел, когда в самолете по пути в Вашингтон, Женеву или какую-то другую столицу заходила речь об Афганистане. Афганский режим был слаб, почвы в народе не имел. А идея «национального примирения» оказалась мертворожденной. Этого не хотели американцы, а главное – пакистанцы. И Шеварднадзе, я думаю, оказался заложником безнадежно запущенной ситуации, афганцев… и самого себя.
Наджибуллу и его окружение он называл друзьями. Мы не должны бросить на произвол судьбы наших друзей, снова и снова говорил он. Все свое уже изрядное дипломатическое мастерство он готов был положить на то, чтобы предотвратить расправу с «друзьями» после вывода войск. Его собственный прогноз был неблагоприятный – режим может пасть почти сразу. Нашу последнюю, отчаянную попытку поговорить с пакистанцами о каком-нибудь переходном правительстве в начале февраля 1989 года я описал подробно в своей книге, повторяться здесь не буду.
Теперь я понимаю, что видел не всё. Главные события разворачивались в Москве.
17 января Наджибулла попросил, чтобы СССР послал в Афганистан штурмовую бригаду, от трех до пяти тысяч человек, для прорыва блокады Кандагара, где положение было отчаянным, и обеспечения подвоза туда оружия… Шеварднадзе это поддержал. Как писал в своем дневнике А.С. Черняев, «Э.А. либо поддался эмоциям, либо лично повязался перед Наджибуллой».
Черняев и А.Н. Яковлев пошли к Горбачеву, тот вызвал по селекторной связи Шеварднадзе, и произошел такой разговор (цитирую по дневнику Черняева): «Я: Это идет вразрез со всей нашей политикой, да и простым здравым смыслом, не говоря уже о жертвах, на которые вы обрекаете вновь наших ребят. Э.А. злится: Вы там не были, вы не знаете, сколько мы там натворили за 10 лет! Я: Но зачем же еще усугублять преступления?! Какая логика? Наджибуллу все равно не спасем…»
А 20 января Черняев записывает: «Сегодня читаю шифр из Кабула: докладывают лично Горбачеву. Крючков, Варенников, Зайков, Воронцов – «изыскали способ помочь Кандагару без всякой штурмовой бригады».
15 февраля войска были выведены, полностью и окончательно.
Но, как афтершок после землетрясения, в начале марта (цитирую по дневнику Черняева) «Наджибулла вопиет о помощи. Джелалабад осажден и вот-вот падет, дорога на Кабул будет открыта. Требует, чтоб мы наносили «бомбово-штурмовые удары» авиацией с советской территории. (БШУ!) Иначе, мол, все на днях рухнет. <…> М.С. вчера созвал ПБ прямо в Ново-Огареве, в 6 часов вечера. Меня не позвал: узкий круг».
Дальше Черняев описывает ход заседания со слов Яковлева. В сухом остатке: на этом заседании Шеварднадзе остался в одиночестве. Горбачев дал высказаться всем. Два-три человека «тянули резину», остальные против. Сам Горбачев, очень эмоционально, «категорически против».
Помощник Шеварднадзе, прошедший с ним огонь и воду, Теймураз Степанов, описывая в своем дневнике события этого дня, кажется, впервые выражает несогласие с Э.А.: «Наджибулла просит, умоляет, настаивает, требует нанести бомбовый удар с нашей территории. Это был бы удар по собственной репутации, сложившейся после апреля 1985 года, удар по перестройке. Удар, могущий вызвать движение вспять.
Вчера на заседании Политбюро приняли решение: отказать. Э.А. мрачнее тучи, никто из тех, кому довелось принимать это решение, не сидел в Кабуле за одним столом с обреченным Наджибом, не глядел ему в глаза, не увещевал… В апреле 1987 года в Кабуле и Ташкенте ему выкручивали руки, чтобы он подписал Женевские соглашения…
Я понимаю Э.А. У него после столь частых наездов в Кабул и бесед с Наджибом есть какие-то внутренние, личные обязательства перед ним. Он как человек «притерся» к нему и по-человечески сострадает… Но, даже понимая все это, я мысленно с теми, кто принимал решение: отказать».
Уйти и не вернуться оказалось мучительно трудно. И больно – не только, я думаю, Шеварднадзе. Но насчет власти «наших друзей» интуиция его подвела. Наджибулла продержался довольно долго, три года. Но в 1992 власть его рухнула. Он погиб трагически четыре года спустя, когда власть окончательно захватили талибы.
Какая дьявольская сила втягивает великие державы в Афганистан, эту ловушку из песка и палок – мне неведомо. Но кончается все одинаково. Вообще политика – это сплошные ловушки. Их бы обходить за три версты, но мало у кого это получается.
Павел Палажченко
|
|
XXI век станет либо веком тотального обострения смертоносного кризиса, либо же веком морального очищения и духовного выздоровления человечества. Его всестороннего возрождения. Убежден, все мы – все разумные политические силы, все духовные и идейные течения, все конфессии – призваны содействовать этому переходу, победе человечности и справедливости. Тому, чтобы XXI век стал веком возрождения, веком Человека.
|
English |
