В день, когда пришло известие о кончине Джорджа Буша, мне вспомнились встречи с ним, которые обозначили рубеж в наших отношениях и в отношениях между нашими странами.

 

Наш первый серьезный разговор состоялся в декабре 1987 года, когда я прибыл в Вашингтон с официальным визитом. Джордж был тогда вице-президентом и готовился к избирательной компании по выборам президента.

Визит завершился подписанием Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Оставались еще проводы в аэропорту, и по протоколу (а, может быть, по его желанию) меня должен был сопровождать вице-президент. Джордж выразил пожелание ехать в моем автомобиле. Это было необычно, совсем не по протоколу.

Потом мы не раз вспоминали этот «разговор в автомобиле». Он вышел далеко за рамки прощального обмена любезностями.

 

Мы были единого мнения: отношения между нашими странами выходят на новый уровень. Открываются новые возможности, их надо максимально использовать.

Вице-президент заверил, что, если будет избран, продолжит начатое нами с президентом Рейганом. И еще один важный итог нашего разговора: мы согласились, что и в отношениях с другими странами не будем подрывать интересы друг друга.

 

Но после избрания Буша президентом, в начале января 1989 года, в американских СМИ появились сообщения, из которых стало ясно, что новая администрация не будет готова сразу и всерьез взяться за дело вместе с нами, что она берет «паузу для размышлений». Почему администрация выжидает? Сигналы из США шли разные. Но было очевидно, что возросла активность сторонников «жесткой линии» по отношению к нашей стране.

 

В наших отношениях произошла потеря темпа. Мы знали, что в администрации были люди, которые убеждали президента и дальше тянуть время. Тем важнее был полученный в сентябре 1989 года сигнал о готовности встретиться «на полпути», не дожидаясь обмена официальными визитами.

 

То, что произошло во время саммита на Мальте, можно смело назвать историческим прорывом. На фоне бурных перемен в Центральной и Восточной Европе, ускорения процесса объединения Германии и разрушения берлинской стены Буш сказал:

 

- Я буду действовать осторожно. Не собираюсь «прыгать на стену», потому что слишком многое в этом вопросе поставлено на карту.

 

На переговорах в полном составе делегаций Джордж Буш изложил программу развития сотрудничества наших стран, в том числе в сфере разоружения. В целом она выглядела конструктивно. Отвечая, я заявил:

 

-  Новый президент США должен знать, что Советский Союз ни при каких обстоятельствах не начнет войну. Более того, СССР готов больше не считать США своим противником и открыто заявить об этом.

 

Эти слова не были импровизацией. Я изложил позицию, одобренную советским руководством. И наш дальнейший разговор с президентом США шел именно в таком духе.

 

Мальта подвела черту под холодной войной. Это стало ясно, когда события в Центральной и Восточной Европе и процесс объединения Германии приобрели еще большее ускорение. Эти кардинальные изменения удалось сохранить в мирном русле.

 

Несколько месяцев спустя мы пережили еще одно испытание: вторжение режима Саддама Хусейна в Кувейт, попытка аннексировать эту страну. Этот кризис развивался уже не по законам холодной войны. СССР и США заняли принципиальную позицию. Агрессии был дан отпор, но при этом не произошло оккупации Ирака американскими войсками и «смены режима».

 

Все это происходило одновременно с драматическими событиями в нашей стране, сопровождавшими переход к демократии и рыночной экономике. Моя эволюционная линия подвергалась нападкам с разных сторон. Не только со стороны тех, кто хотел свернуть демократический процесс и отбросить страну в прошлое, но и со стороны сепаратистов, стремившихся расчленить наше государство и пользовавшихся поддержкой «горячих голов» в России.

Для меня было очень важно получить ясное представление о намерениях США в этих условиях. Именно так я поставил вопрос перед президентом США во время нашей беседы в Лондоне в июле 1991 года, «на полях» заседания Группы семи, куда впервые был приглашен президент СССР:

 

- Я считаю, - ответил Буш, - что ваш успех отвечает глубинным интересам США. В наших интересах, чтобы вы смогли разобраться с проблемами отношений с республиками. Закат Советского Союза – не в наших интересах.

Однако на лондонской сессии «семерки» наши западные партнеры не пошли на конкретные шаги по поддержке преобразований в СССР. Тем не менее слова Джорджа Буша я воспринял серьезно. Накануне его визита в Москву мы рассчитывали на глубокое и далеко идущее обсуждение всей повестки дня.

 

 В ходе визита мы не только подписали Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, но и провели беспрецедентный разговор о перспективе формирования общими усилиями новой системы безопасности.

Но эта перспектива была сорвана попыткой государственного переворота в СССР в августе 1991 года. Путч, организованный реакционными силами, провалился, но он ослабил позиции президента СССР. Сохранить Союз не удалось.

 

Вспоминаю наш разговор по телефону 25 декабря, за несколько часов до моего заявления о прекращении деятельности на посту президента СССР. Мы подвели итоги нашего сотрудничества. Главным из них стали договоренности об уничтожении тысяч единиц ядерного оружия – стратегического и тактического. Мы вместе содействовали прекращению конфликтов в различных регионах мира. Мы заложили основы новых, партнерских отношений между нашими странами.

Сегодня эти исторические итоги подвергаются серьезным испытаниям. Мир на пороге новой конфронтации, новой гонки вооружений. Мы с Джорджем, уйдя с государственных постов, не раз обсуждали тревожные тенденции, несущие угрозу миру. По-разному оценивали некоторые события. Но были едины в одном: прекращение холодной войны не было победой одной стороны над другой. Это было результатом совместных усилий. И только совместными усилиями можно удержать мир от новой конфронтации, от угрозы разрушительной войны. Только совместными усилиями можно построить новый, более безопасный, более справедливый и гуманный мировой порядок.

 

Перевод: Павел Палажченко