Михаил Горбачев: «…Дату открытия ХХVІІ съезда КПСС – 25 февраля 1986 года – выбрали случайно. И она совпала с 30-й годовщиной ХХ съезда партии, который для моего поколения очень много значил.

 

Политический доклад делегаты приняли с интересом, а вот в дискуссии преобладала инерция прошлого: самоотчеты, самоотчеты, обещания... Не обошлось и без славословий генсеку, хотя казалось, что время для них ушло безвозвратно. У меня это вызвало раздражение.

 

Когда этот мотив зазвучал в выступлениях Льва Кулиджанова и Эдуарда Шеварднадзе (кстати, очень известных и уважаемых людей), я вклинился в прения и попросил «снизить патетику» и «перестать склонять Михаила Сергеевича». Вроде бы сущий пустяк, но он высветил общий настрой съезда: раздался дружный смех делегатов и гром аплодисментов.

 

Дискуссия начала приобретать более содержательный характер. Но заметны были и различия в акцентах. Часть делегатов, критически оценивая положение в стране, заостряла вопрос об ответственности прежнего руководства партии. Другие упирали на положительную оценку сделанного прежними поколениями, призывали сохранить преемственность в политике. Хотя открытого столкновения этих позиций на съезде не произошло…»

 

 

«…Съезд закончился 6 марта. Не откладывая в долгий ящик, я пригласил секретарей ЦК и членов правительства для разговора о предстоящих делах. На первый план выходила задача децентрализации экономики, которая уже встречалась в штыки бюрократическим аппаратом. Признаки непонимания и недовольства я уловил и в самом «верхнем эшелоне» партийно-государственного руководства. Многие тогда примеривали к себе грядущие перемены, задумывались, к чему приведет ликвидация излишних звеньев аппарата, борьба с громоздкостью и параллелизмом в деятельности управленческих структур. Но меня вдохновляла позиция руководителей хозяйственных организаций, предприятий.

 

После съезда я встретился с редакторами газет, руководителями телевидения, творческих организаций — эти контакты стали регулярными. Но больше всего меня интересовало, что делается в трудовых коллективах, как люди восприняли решения съезда, как действуют кадры. В начале апреля я отправился в Куйбышев, ныне Самару. Выбор был связан с тем, что в этом регионе сосредоточена крупная промышленность: авиационная, химическая, металлургическая. Область располагает крупным сельским хозяйством и пищевой промышленностью. Куда же еще ехать! И, конечно, в Тольятти, на знаменитый ВАЗ, флагман советского машиностроения.

 

Три дня заняла поездка. Первое ощущение — будто машина времени вернула меня ровно на год назад. Секретари обкома, горкомов все так же зыркали на подчиненных, определяя «допустимую» меру общения генсека с народом. Жестом останавливали людей, рвавшихся к откровенной беседе, или пресекали ненужные, на их взгляд, разговоры. Мое желание выяснить истинное положение дел явно не устраивало местных начальников. Беседы напрямую с людьми настолько выводили некоторых из равновесия, что они пытались бестактно вмешиваться. Приходилось публично осаживать, говоря, что в данный момент меня интересует беседа не с ними. И я видел, как начальственные шеи и лица багровели, наливаясь кровью от обиды и негодования.

 

Порадовали меня автозаводцы своим стремлением освоить новые методы хозяйствования — им, кажется, это удается лучше других. В то время успешно осуществлялась программа модернизации местным металлургическим заводом. Опыт этих предприятий показывал, что пришло время для расторопных и предприимчивых людей.

 

Но таких было раз, два и обчелся. В остальном — все по-старому. Типичная для того времени картина: огромное желание перемен у людей и равнодушие руководящих кадров. Настоящая обломовщина. Я задавал себе вопрос: в чем причина, не приемлют перемен или не способны на них? Конечно, многое зависит от союзных и республиканских верхов, но ведь и то, что можно сделать на месте, не делается.

 

Ничего утешительного не услышал я и от своих коллег, побывавших в других районах страны. Все идет по инерции, «сцепления» политики перестройки с жизнью городов и предприятий пока не видно — таков был общий приговор. Идет поток писем в ЦК, и большая их часть наполнена тревогой по поводу бездействия местных властей. Мой земляк со Ставрополья с горечью сообщал: на днях пошел к директору совхоза с планами улучшения производства, а тот его выставил из кабинета: не суйся не в свое дело. «Вот так, оказывается, и после съезда — это не мое дело». Тогда же пришло письмо из Горького от бывшего соученика по МГУ Василия Мишина — теперь доктора философских наук, заведующего кафедрой: «Имей в виду, Михаил, в Горьком ничего не происходит, ни - че - го!»

 

 

 О проекте доклада Генерального секретаря ХХVII съезду КПСС

 

Рыжков. Хорошо, что раскрыта тема справедливости. Термин «социалистическое самоуправление» лучше, чем «социалистическая демократия». Это по Ленину . Надо не подражать «демократии вообще», а чтобы трудящиеся не были пассивными исполнителями.

Проблема социалистической собственности — хорошо, что она связана с проблемой социалистического самоуправления. Десятилетия мы говорили о социалистической собственности, а теоретически глубинной разработки этого вопроса нет.

В докладе рассматриваются элементы отчуждения. Мы к этому относились как к чему-то абстрактному. А это очень существенная проблема.

 

Громыко. Очень важно, что «третий мир» показан как наша опора и союзник.

Важная тема — подключение Советов к управлению, к реальной власти. Потенциал их не используется, потому что не разработаны их отношения с партийными организациями.

В национальном вопросе у нас есть теоретические изъяны. Надо не хоронить национальные различия, а с уважением к ним относиться.

О противоречиях при социализме. В печати у нас разноголосица на этот счет. В докладе правильно сказано.

 

Соломенцев. В разделе о партии недостаточно сказано о контроле.

 

Горбачев. Согласен. Особенно это важно в условиях одной партии... У некоторых нет даже ощущения, что они воруют.

 

Воротников. Глубже надо бы показать причины негативных явлений. Основательнее сказать об объективных противоречиях между базисом и надстройкой.

Уделить внимание проблемам семьи и другим отношениям между людьми. Дать этому более солидный теоретический фон.

 

Алиев (член Политбюро ЦК КПСС, заместитель председателя Совета министров СССР). Здесь мы видим коренное отличие от докладов на предыдущих съездах, смелость в суждениях, обобщениях. Все научно обоснованно. Доклад сильно насыщен мыслями. Свободных от мыслей мест нет.

 

Чебриков (член Политбюро ЦК КПСС, председатель КГБ СССР). Доклад пронизан правдой. Показан многомерный мир…»

«В Политбюро ЦК КПСС…». Издание 2-е. М.: Горбачев-Фонд. 2008. С.23-25

 

 

 

Кто может считать себя сыновьями и дочерьми ХХVII съезда? Наверное, люди 1960-1970-х годов рождения, входившие в жизнь в это удивительное романтическое время. Но и в целом вся страна. Это была атмосфера начала марта, когда еще холодно и лежит снег, но в воздухе уже весна и мы ловим каждую ее мелкую примету.

 

Слово "перестройка" еще не произнесено, но уже понятно: как прежде — нельзя.

 

Это был съезд, на котором за много последних десятилетий генсек выступал не с отчетным докладом, а с политическим. Отчитываться было некому: между двумя съездами умерли Брежнев, Андропов, Черненко, многие персоналии во власти поменялись.

 

Все ждали от Горбачева многого, но не могли понять, чего именно и где границы ожиданий. Фон, на котором он пришел к власти, был удручающим.

 

…. Этот съезд так и останется в истории открывающим стране двери в новую жизнь. Возможно, именно он был первой небольшой еще дозой свободы, которой спустя десятилетие мы так расточительно воспользовались и сами же так ее испугались…

«Огонёк» №7 от 22.02.2016. С.18