Находящийся в Женеве в связи с 20-летием созданного им Международного Зеленого Креста первый и единственный президент СССР дал интервью семи избранным журналистам.

 

Эксклюзивная пресс-конференция возникла почти экспромтом, приглашение на нее мы получили только вчера утром, а уже в 11.30 сидели в одном из залов отеля Intercontinental и ждали завершения интервью Михаила Сергеевича китайскому телевидению. Придя с незначительным опозданием, Горбачев поздоровался со всеми журналистами за руку и занял место за украшенным икебаной в белых тонах столом рядом со своим бессменным переводчиком Павлом Палажченко. Расписание у МСГ было плотное, желающих пообщаться с ним – множество, поэтому каждый из приглашенных на встречу мог задать только один вопрос. Вот запись этой беседы, которую Михаил Сергеевич вел в свойственной ему задушевной манере, прямо глядя в глаза собеседнику. Итак.

 

 

 

М.С. Горбачев: Самое главное – надо разобраться, что происходит, что действительно произошло. И из этого будут вырисовываться конкретные шаги. Они должны быть серьезными, эффективными. Я и сейчас еще не верю – неужели пошли на то, чтобы против людей применить химическое оружие?! Наверное, у вас такое же чувство. Ненормальная реакция. В этом мире, который выходит, и еще трудно ему выбираться, из холодной войны, решает проблемы разоружения, ликвидации химического, бактериологического оружия… это же все мы делаем. А кто-то хочет нам показать, что это оружие есть, что его можно применять. Надо разобраться. Одни говорят, это было с одной стороны, другие – с другой. Значит, не все ясно. Кто-то хочет руки погреть, или умыть руки. У нас, в конце концов, есть Международный Уголовный суд. Но туда дела идут через Совет Безопасности ООН.

 

И вот применяется оружие массового поражения, а Совет Безопасности остается где-то в стороне. Я знаю, что настроение у российского руководства серьезное, принципиальное. Именно оно внесло предложение созвать мирную конференцию по Сирии. При всем моем уважении к Соединенным Штатам мы не можем занимать позицию безоглядного доверия, не вникая. Это касается всех нас.

 

 

Нужно прежде всего объединять усилия, чтобы понять, что там происходит. Я думаю, Россия к этому готова. Ни одна отдельно взятая страна не может знать всю правду. Я никак не пойму, почему Совет Безопасности остается в стороне? Кому он не нравится? ООН, Совет Безопасности – ключевые организации по сохранению мира, давайте их использовать. Попытки успокоить нас тем, что будет нанесен точечный удар, короткий – это для непосвященных людей. У меня сложилось мнение, и я высказывал его публично, что президент Обама не тот человек, который допустит упрощение. Я и сейчас так думаю.

 

 

 

Значит, плохое было решение, если блокировали. Не глупцы же придумали право вето для постоянных членов Совета Безопасности. Это же не скошенную косой траву сушить. Речь же идет о мире, мире, перенасыщенном  оружием, страшным оружием. Значит, надо быть очень ответственными, и эта ответственность возрастает, а не уменьшается. Кое у кого есть уверенность, что силой, бомбами можно все решить. Чепуха это все.

 

 

Время все решит. Сейчас я беседовал 80 минут с китайским корреспондентом. Я всегда занимал такую позицию, и она кажется мне правильной, что нам учить Китай – занятие малопродуктивное. Страна, у которой огромный исторический путь, большие заслуги перед человечеством, в конце концов будет вынуждена решать все те же вопросы, которые решали мы в переходный период.

 

Кубинцы – народ упрямый. Они пользуются в мировом сообществе огромным уважением. Если к ним будут предъявляться несправедливые требования, ничего не выйдет. Давайте ждать и наблюдать. Ввиду огромного влияния Фиделя, посмотрим – перемены там будут, но пусть они сами решают. У них много партнеров, друзей, я желаю им в конце концов нормализовать отношения с Соединенными Штатами. Но здесь больше зависит от Соединенных Штатов. Я не раз это говорил, находясь в этом регионе. Был один случай, когда во Флориде одновременно проходили две конференции, посвященные вопросу нормализации отношений между Кубой и США. Участники одной были за, другой против. Все это – последствия холодной войны и ошибочных решений, и мы никак не можем их этого выбраться.

 

 

Это очень важно, в том числе, и в связи с идущими во всем мире демократическими процессами. Смотрите, в конце 20 века в более ста странах ушли с политической арены авторитарные и диктаторские режимы. Открылись широкие возможности для контактов, поездок, туризма миллионами. Все это имеет огромное значение для международных отношений. Отношения между политическими лидерами важны и для общего развития этой ситуации. И это происходит, я наблюдал это в свое время.

 

Как мы собираемся жить, если эти вопросы не будут решаться? Наверняка будут появляться новые формы сотрудничества, контактов между лидерами, все это нам предстоит. Я вспоминаю, как было, когда встал вопрос об объединении Германии. Тэтчер была против, Миттеран был против, но говорил, что мы, мол, так любим немцев, что хотим, чтобы  у них было два государства (смех в аудитории). А вот Советский Союз и Америка, тут было сложно. Оба государства были за объединение, но что было делать с НАТО и со всеми другими последствиями?

 

СССР сражался до конца, чтобы Германия не входила в НАТО. Но сошлись на том, что пусть Германия объединяется, и уже объединенная Германия сама решает, где ей быть. Считают, что Горбачев продешевил. В конце концов, я думаю, то, что мы пошли навстречу немцам, оказали доверие немецкому народу, когда весь мир менялся, происходили бархатные революции, было правильно. Новые поколения немцев показали, что они великий народ, способный на создание демократического государства.

 

Все это я вспомнил к тому, что в то время мы очень много разговаривали. Дважды ко мне приезжал Миттеран, встречались мы с Тэтчер. Спорили, были разные точки зрения. Но итоговые документы подписали все. Мы могли разговаривать, вот как мы сейчас сидим за столом и разговариваем – вместе и один на один. Решающее значение имело то, что к этому моменту уже была достигнута определенная степень доверия в отношениях. Конечно, это не такая дружба, как между обычными людьми, ведь за каждым стоят интересы государства и ответственность за него.

 

 

А еще сколько групп хотят по-своему жить? Этот вопрос остро стоял уже много лет. В ряде стран по нему уже сложился консенсус, в России еще нет. В основном смущает одно – какое влияние это оказывает на молодежь? Если речь идет о естественном процессе, то с этим надо считаться, и общество найдет решение. Не надо торопить события, по команде это не сделаешь.