Европа, Германия, Россия между прошлым и будущим. Выступление М.С.Горбачева во Франкфурте-на-Майне 3 октября 2010 г.

Добрый день, уважаемые дамы и господа, дорогие друзья!

Я благодарен за приглашение на этот торжественный праздник и хотел бы вас в свою очередь поздравить с 20-летием воссоединения Германии. Это действительно большое событие по своим масштабам. Понятно, что оно вызвало и большие последствия, и большой интерес. Важно и то, что вы оказались на высоте, то, что обязательства, которые вы, немецкая нация, взяли на себя, вы успешно претворяете в жизнь. Это блестящий пример для всех стран, идущих по пути демократии или ищущих этот путь.

Поэтому 20-летие воссоединения Германии – это праздник, который имеет крупное международное значение. Это событие стало одним из символов, важным символом завершения периода враждебности между Востоком и Западом.

Для того чтобы все это произошло, должно было многое измениться и в Европе, и в мире. Должны были произойти глубокие перемены в жизни общества и народов Советского Союза. Восторжествовали свобода и демократия. Страна открылась миру. Были нормализованы отношения между СССР и Соединенными Штатами Америки.

Возобновились дружеские отношения с Китайской Народной Республикой. Были сделаны первые шаги по ликвидации ядерного оружия. Развернулись демократические преобразования в странах Центральной и Восточной Европы.

В конечном счете все это привело к мирному окончанию «холодной войны».

Именно в этот переломный момент во главе ведущих стран оказались политические деятели, такие, как Рональд Рейган, Джорж Буш-старший, Маргарет Тэтчер, Франсуа Миттеран, Гельмут Коль, министры иностранных дел Эдуард Шеварднадзе, Джордж Шульц, Ганс-Дитрих Геншер, Ролан Дюма, Дуглас Хэрд.

Для всех нас, лидеров того поколения, серьезнейшим испытанием стал в эти годы германский вопрос, который на протяжении многих лет оставался острейшей европейской и мировой проблемой. Это был обнаженный нерв мировой политики.

После трагических событий - развязанной гитлеровским режимом мировой войны, окончившейся для этого режима полным крахом, на территории прежней Германии возникли два немецких государства. Поскольку отношения СССР с ФРГ долгое время были недружелюбными, то в этой ситуации на долю ГДР выпала особая роль - сделать первые шаги, которые вели к исчезновению «антигерманского синдрома», оставшегося после войны у многих советских людей, особенно среди участников войны.

Это понятно, это все не надо доказывать: это очевидные вещи. Должно было время поработать, должны были и люди многое осмыслить и из пережитого извлечь вывод и урок, который был необходим и им самим, и всем тем, кто был рядом, кто жил в этом мире.

Постепенно стали меняться в лучшую сторону и отношения с Западной Германией. При всей своей ориентированности на Соединенные Штаты Америки, германские политики, видимо, никогда не забывали, насколько важна для них нормализация отношений с Россией.

В середине 50-х годов первый Канцлер ФРГ Конрад Аденауэр приехал, несмотря на довольно резкую критику из-за океана, в Москву и установил дипломатические отношения.

Я тогда уже был взрослым человеком. Мне ведь уже вот-вот, можно сказать, завтра или послезавтра будет 80 лет, так что я наблюдал все это своими глазами – все эти процессы, а во многих потом и принимал участие. Если говорить о визите Аденауэра в Москву, то это была острая поездка. Даже с первого захода она не получилась. Ему пришлось второй раз ехать.

А уже в самом начале 70-х годов родилась «новая восточная политика» Вилли Брандта, моего друга, с которым мы затем очень сблизились и многое обсуждали, - все то, что касается Европы и мировой политики. Восточная политика – это политика и Вилли Брандта, и Вальтера Шееля, и Ганса-Дитриха Геншера. Был подписан Московский договор. Позднее в Москве и Бонне прошли встречи Леонида Брежнева с Гельмутом Шмидтом.

Когда начала уходить в прошлое атмосфера конфронтации, все эти возможности к сотрудничеству между СССР и ФРГ очень сильно возросли.

Во второй половине 80-х годов, в период «Перестройки» и «Гласности», начались особенно интенсивные контакты между руководством СССР и ФРГ.

Правда, сначала что-то долго думали в Западной Германии, как нам строить отношения. Тут были и известные недружественные высказывания. Я все время моему другу Гельмуту Колю об этом напоминаю, когда мне его хочется немного позлить. Ну, а сейчас я хотел бы передать ему привет отсюда, с этой трибуны, и просто вспомнить, что мы многое с ним сделали. Он действительно - канцлер объединения.

Мы в СССР уже понимали, что это дело неизбежное – воссоединение Германии.. Вопрос состоял в том, как скоро, на каких условиях, в каких формах это произойдет?

И Гельмут Коль, и я считали объединение двух Германий делом ХХI века. Об этом во всяком случае мы в июне 1989 года говорили публично перед прессой, перед общественностью Германии. Но уже через несколько месяцев, в ноябре, пала Берлинская стена.

Дело не в том, что мы оказались плохими пророками. Нет. Громко и отчетливо заявил свое слово немецкий народ. Граждане ГДР вышли на улицы с требованием – воссоединение без промедления! Их поддерживало все население Западной Германии: «Мы – один народ!», - Вот что тогда звучало.

Не может никто проигнорировать такую позицию народа. Она была услышана. И это произошло потому, что тогда всего за несколько месяцев произошли такие глубинные изменения, которые решительно ускорили ход истории.

Настроения людей с особой силой выплеснулись наружу во время празднования 40-летия ГДР. Я присутствовал на тех торжествах и видел это все своими глазами. У меня было там много бесед.

Это заставило всех увидеть ситуацию по-новому. Три месяца тому назад мы говорили, что это проблема ХХ1 века, но в дни празднования 40-летия ГДР мы увидели, что ситуация быстро меняется.

Не забывайте, что именно в это время шли кардинальные политические перемены в СССР, у нас состоялись  -   впервые за тысячу лет истории России - свободные выборы .Были избраны новые люди, свежие силы пришли во все структуры Советов. Рядом с вами и с нами совершались «бархатные революции» в странах Центральной и Восточной Европы. Менялась обстановка в мире.

Это тот случай, когда я не боюсь повториться: если меня спрашивают, кого я считаю главным героем германского воссоединения, я всегда отвечаю – народ. Народ! Я не принижаю роль политиков: она была очень велика в этом случае. Но главную роль здесь сыграл народ, два народа. Немцы, которые решительно и недвусмысленно заявили о своей воле к национальному единству. Это уже трудно было игнорировать кому бы то ни было.

И, конечно же, русские, которые проявили понимание чаяний немцев, поверили, что сегодняшняя Германия в корне отличается от прежней, и поддержали волю немецкого народа. Без этого советское правительство не смогло бы действовать так, как оно действовало в то время.

3 октября 1990 года Германия стала единой.

Сейчас, когда читаешь некоторые комментарии или воспоминания о том времени, может возникнуть впечатление, что процесс воссоединения прошел как по маслу, все пришло как манна небесная, что все это было чуть ли не  результатом счастливых случайностей, а то и наивности некоторых участников. Нет. Это не так!

Хочу с полной ответственностью сказать, что это было непростое дело, связанное с крупными рисками для многих европейских деятелей и для руководимых ими стран. В каждой стране, подвергшейся в свое время агрессии, сохранились, почти на генетическом уровне, опасения перед лицом увеличения мощи Германии, к чему неизбежно вело объединение ГДР и ФРГ.

Сегодня мы можем улыбаться над шуткой президента Франции Франсуа Миттерана, моего друга, который заявлял как-то, что он «настолько любит Германию, что предпочел бы, чтобы их было две».

Все видели за этой шуткой главный, серьезный  смысл, который был в ней заложен. Можно удивляться нервозности Маргарет Тэтчер или даже возмущаться, если забыть, что она, как и миллионы англичан, пережила жестокие бомбардировки британских островов немецкой авиацией. Что уж говорить о России, которая понесла в этой войне самые тяжелые потери, жертвы и разрушения.

Думаю, не ошибусь, если скажу – за всю историю человечества мы не имели таких тяжелых потерь.

Разве не ясно, что переговоры не могли идти легко? Возникали острые споры, столкновения мнений, порой казалось, что дело вот-вот кончится непониманием, провалом этих переговоров.
Но оно завершилось успехом. Оно отвечало объективным потребностям европейской и мировой обстановки, а непосредственные участники процесса проявили и дальновидность, и смелость, и высокую ответственность.

Когда наступил решающий момент, – все они - те, кто участвовал в этих переговорах и высказывал критические замечания, разные мнения, - подписали все важнейшие документы, которые сразу же были названы историческими. Мы должны вспомнить об этом и поаплодировать этим политикам.

В первые годы после объединения Германия переболела серьезными болезнями, но она справилась со всеми основными проблемами. Я вспоминаю, в начале  90-х годов, когда мы с Раисой приехали в Бонн, сидели с Гельмутом Колем, беседовали, чай пили, он сказал: «Ты знаешь, я должен тебе сказать, Михаил: мы ожидали, что, конечно, будет трудно с экономикой: нужны большие расходы. Мы должны были пойти на это, и вся страна приняла это все на себя.

Но я поражен, - продолжал Коль, что восточные немцы и западные встретились как два разных народа. Всего-навсего 40 лет прошло, а мы все время выясняем нравственные отношения и проблемы порядка».

Да, так просто, кажется, можно разделить целое одним махом, но очень потом трудно восстанавливать это. Я понимал, что это лишь одна из трудностей. Позднее приехал я в Лейпциг, меня туда пригласили однажды. Мы были сначала на севере, а потом нас в Лейпциг попросили приехать. Если не ошибаюсь, дело было в 1997 году, тоже было 3-е число октября, годовщина.

Я приехал, выступаю, потом они начали высказываться и мне задавать вопросы. Я слушал их, слушал и чувствую, что они переживают, они недовольны. Говорю: вы скажите, вы против объединения? Так еще не поздно, можно пока все развести. Нет, что вы! Нет! Нет! Нет! Но все-таки, все-таки работы на всех не хватает, да и  к нам, восточным немцам, здесь не очень хорошо относятся. Проблем много.

Я сказал: знаете, я вам одно могу только сказать – все эти проблемы ваши. Если хотите, я могу сделать одно предложение, - чтобы в России рассмотрели и приняли решение – поменять ваши проблемы на наши, российские проблемы. Это вызвало хохот в зале, и мы таким образом поняли друг друга.

Российско-германские отношения все это время развивались. И в прошлом году, когда Германия отмечала 20-ю годовщину падения Берлинской стены, наглядно было видно, как люди встречали эту дату  как действительно народный, национальный праздник.

Российско-Германские отношения развиваются по восходящей линии и в политике, и в экономике, и в области чисто человеческих контактов. Уже десять лет успешно работает российско-германский форум «Петербургский диалог», учрежденный Канцлером ФРГ Герхардом Шрёдером и Президентом России Владимиром Путиным.

Я считаю, что это гениальная идея. Нужно налаживать отношения, развивать и обогащать их не только на политическом уровне, не только на уровне бизнеса, но на уровне всех поколений немцев и русских. Я ведь несколько лет по просьбе Путина занимался со стороны России «Петербургским диалогом» и знаю, как интересно протекают эти процессы в рамках нашего диалога. А рядом с ним уже возник «Молодежный парламент».

Немецкая и российская молодежь обсуждает самые жгучие вопросы, перспективы. Работает и так называемая «Мастерская будущего».Они вместе думают о том, каким должно быть будущее и в наших странах, и в Европе, и в мире. Молодые немцы побывали уже не раз (и студенты, и школьники, и другие) в России, а российская молодежь побывала в Германии.

Это то, что, я думаю, нам с вами нужно. Да, мы не должны забывать о том, что случилось с нами в недавнем историческом прошлом. Два великих народа оказались вот в такой трагической, мягко говоря, ситуации. Но мы не можем этим жить. Выводы и уроки прошлого должны быть усвоены, и мы должны действовать так, чтобы все проблемы, с которыми нам приходится сейчас сталкиваться в глобальном мире (об этом я еще скажу несколько слов позже), можно было бы успешно решать.

Ни одной стране, даже такой великой державе, как Соединенные Штаты Америки, не по плечу оказалось действовать в одиночку. Вот американцы после распада Советского Союза начали говорить о новой империи – империи Соединенных Штатов Америки. И начали  прибегать к принципу односторонних действий. Было и многое другое, не хочу перечислять...

Ну и что? Ничего у них не получилось. А ведь  в той же Америке еще в 1963 году великий президент, с которым потом расправились темные силы, Джон Кеннеди говорил, выступая перед американцами во время выборной кампании: «Если вы думаете, что будущий мир – это Pax Americanа, то вы ошибаетесь. Будущий мир – это мир для всех. Или его совсем не будет».

Так оно и есть. Так и есть.

Думаю, что сегодня очень важна и велика роль и объединенной Германии, и России, новой России, которая проходит очень трудный путь в рамках маршрута модернизации. Наше сотрудничество находится в поле зрения канцлера Ангелы Меркель и президента Дмитрия Медведева. То есть взаимодействие продолжается. Это очень важно. Я все время за этим слежу. Я этого не скрываю .И если у меня возникают какие-то вопросы, я их или ставлю перед теми, к кому они относятся, или высказываю их публично. .Думаю, что это правильно. Это та самая гласность, которая нам нужна навсегда.

Я придаю огромное значение добрым отношениям между нашими двумя народами. Но мы ведь часть Европы, часть мира, глобального теперь уже мира.

Если посмотреть на вещи в этом контексте, что же произошло с Европой, с нами в целом за два последние два десятилетия?

Те, кто формировал в эти годы мировую и, в частности, европейскую политику, не слишком хорошо распорядились открывшимися возможностями.

Сразу после окончания «холодной войны» мы серьезно говорили о необходимости новых механизмов поддержания безопасности на континенте. О чем шла речь конкретно? Предлагалось учреждение Совета Безопасности для Европы (это точка зрения моя и Ганса-Дитриха Геншера) или некоей «директории» (это было предложение помощника президента США по национальной безопасности Скоукрофта). Похожие идеи выдвигались и другими политиками. К сожалению, события пошли по другому сценарию.

Вместо прежних разделительных линий возникли новые. В Европе прогремели войны, пролилась кровь.

Сегодня сохраняется недоверие, идут в ход старые стереотипы. Россию, например, подозревают в недобрых и даже агрессивных имперских намерениях.

Это неправда, говорю я, глядя вам прямо в глаза. Это неправда! Кому понадобилось бросать тень на российскую внешнюю политику? Да, там есть что критиковать, и я нередко высказываюсь на этот счет. Но когда распространяются такие  измышления, я говорю: это неправда.

Те, кто хочет возродить в Европе стену взаимного недоверия и вражды, оказывают плохую услугу своим собственным странам, да и Европе в целом. Европа может стать сильным и позитивным фактором мирового развития, если она действительно превратится в общий дом для всех европейцев – на Востоке и на Западе.

Вы знаете, что это моя позиция, которую я начал высказывать еще в первые годы своей деятельности на посту руководителя Советского Союза.

В начале 90-х годов был взят курс на быстрое расширение Европейского Союза. Я не ставлю под сомнение достижения этого процесса, более того, считаю, что можно говорить о больших достижениях европейцев. Но не всё в нем было тщательно продумано. Расчет на то, что можно решить все проблемы путем строительства Европы только с одного конца – с Запада, далеко не во всем оправдался. В неопределенном состоянии оставались отношения ЕС с Россией.

Я нередко участвовал в дискуссиях в Германии. Однажды вместе с Канцлером Колем в Пассау мы проводили встречу на тему: «Человек в объединенной Европе». В дискуссии участвовали и люди из зала. Канцлер Коль говорил, что обязательно нужны новые эффективные отношения с Россией. Я это тоже поддерживал, поскольку я такого же мнения.

Вдруг один из молодых парней встал в зале и говорит: так если вы, господин канцлер, и вы, господин Горбачев, придерживаетесь одного мнения, и это поддерживают другие, ну, так надо принимать Россию в ЕС!

Оказалось ,однако, что не готов канцлер Коль к этому. Ну, а я считаю, что и Россия к этому не готова. У политиков роль очень трудная.

Мы понимаем, что тесное сотрудничество нужно. Но надо к этому сотрудничеству подходить шаг за шагом, наверное, пройти надо через этап стратегического сотрудничества, продвинутого сотрудничества, вплоть до конфедеративных каких-то отношений. Все эти ступени надо пройти, и всем должно хватить при этом терпения и ума.

А так, как блины печь, быстро действовать не удастся. Это не те блины, которые пекутся за несколько минут. Так что вопрос об отношениях России с ЕС остается открытым вопросом, и дискуссий на этот счет идет очень много.

Россия не примет такую роль, когда на нее смотрят как учитель на ученика, как прокурор на обвиняемого. Это, конечно, неприемлемо для России. Но тем не менее есть в объединенном Западе и у ЕС люди, которые не прочь навязать России такую подчиненную роль. Мы за равноправное и взаимовыгодное сотрудничество.

Даже в Соединенных Штатах Америки, судя по заявлениям американских руководителей, растет понимание того, что ставка на доминирование на мировой арене, навязывание своей воли – бесперспективна. Необходимо партнерство.

В России и Соединенных Штатах сейчас активно обсуждают первые результаты так называемой «перезагрузки» российско-американских отношений.

Само предложение о «перезагрузке», исходившее от Соединенных Штатов Америки, - это хороший признак серьезных перемен. С одной стороны, это означало фиаско прежней американской политики в отношении России. С другой – это было признание больших потенциальных возможностей, которые несет в себе партнерство Соединенных Штатов Америки и России.

И, конечно, партнерскими должны быть наши отношения с Европейским Союзом. Все мы находимся сейчас в переходном периоде. Всем предстоит адаптироваться в глобальном мире, выстраивать новые отношения с «восходящими державами». А их немало выходит на арену.

Я убежден, что российско-американская «перезагрузка» и объявленное «партнерство для модернизации» России и Евросоюза могут стать началом нового пути - к созданию трансконтинентального сообщества. Вот на перспективу идея, важнейшая идея! Я бы сказал, что она должна привести к адекватной политике.

Только вместе Америка, Европа и Россия могут выступить как влиятельная и лидирующая сила в современном глобальном мире, который стремительно меняет свою конфигурацию.

Два последних десятилетия не приблизили нас к ответу на главные вызовы глобального мира. Это вызов безопасности, в том числе проблемы оружия массового уничтожения и терроризма. Это вызов бедности и отсталости и вызов глобального экологического кризиса.

Я бы сюда добавил и вызов, сформировавшийся в условиях глобализации, которая охватила весь мир. Это вызов управляемости в условиях глобального мира.

Возросшая неустойчивость мировой экономики, особенно финансовой сферы, оказала огромное негативное воздействие на весь мир. Глобальный кризис повлек за собой тяжелейшие экономические и социальные последствия.

По сути дела, речь идет не только о финансово-экономическом кризисе. Это вообще, я хочу подчеркнуть, это кризис системный, кризис той модели развития, сутью которой является рыночный фундаментализм (я подчеркиваю: не рынок, а именно фундаментализм рыночный), модели, основанной на сверхприбыли и сверхпотреблении.

Жажда сверхприбыли любой ценой! Поэтому вались, гори леса и все загрязняйся, но подавай сверхприбыль!. Нет, модель эта скандальная. Именно она, родившаяся в Америке и оформленная в виде вашингтонского консенсуса, как раз и привела ко всему тому, что случилось, начиная с 1998 года.

Социальная и экологическая безответственность исчерпала себя и стала опасной.

Последствия кризиса еще предстоит в полной мере оценить, особенно для тех, кто и раньше оставался на периферии экономического развития. Да и для остальных они могут оказаться очень суровыми. Но и они покажутся ничтожными по сравнению с тем опустошением, которое может принести миру экологическая угроза, если все сведется к пожарным мерам и сохранению старой модели.

Кое-кто мыслит так: вот сбалансировали экономику, успокоили ситуацию и опять давайте продолжать все, как было! Раз все вроде бы пока уладилось, значит, можно, надо этим путем идти. Огромное заблуждение!

Сегодня именно в экологическом вызове сконцентрированы все самые острые проблемы человечества. От него идет прямая линия к проблемам безопасности, бедности, массовой миграции, водному кризису, проблемам энергоресурсов и продовольствия.

Уверен, что выработка общих подходов Европы, Америки и России к проблемам экологии и, прежде всего, к проблеме глобального потепления позволила бы осуществить прорыв в решении грандиозной задачи спасения нашей планеты.

Трудно сказать, как будет формироваться трансконтинентальное сообщество, к созданию которого я призываю.

Но ясно одно: начинать нужно с создания надежной архитектуры безопасности. И начинать именно сейчас, в мирных условиях, в условиях, когда есть механизмы поддержания безопасности, когда можно рассчитывать силы и браться за крупные проекты. И я думаю, что это все должно проходить, прежде всего, в Европе - и с непременным участием США и России.

Хочу напомнить, что инициатива Президента России Дмитрия Медведева – о заключении договора по общеевропейской безопасности – охватывает пространство Америки, Европы и всей России. Это именно те территории, на которых, по моему убеждению, в будущем должна сложиться трансконтинентальная ассоциация народов с общей судьбой. Так думают, в общем-то, сегодня многие.

Не слишком ли амбициозны эти замыслы? Не слишком ли абстрактно, отвлеченно все это выглядит?

На это я могу сказать: масштабы глобальных вызовов сегодня настолько огромны, а потенциальный вклад народов России, Европы и Америки так велик, что их тесное объединение становится императивом, причем - для вполне обозримого будущего. В любом случае это не за пределами нынешнего века. От перезагрузки и партнерства надо идти к новой конфигурации мировой политики.

Таково мое послание к немцам, к европейцам, к американцам, ко всем нашим соседям по Земному шару.

Еще раз поздравляю вас с праздником, желаю вам новых достижений.