Как это было когда-то, как это могло бы быть и как это напрочь отсутствует сегодня. Фотографии находящихся в прекрасном расположении духа, да просто сияющих глав правительств во время встреч Восток-Запад в 80-е годы могут навеять меланхолию: Михаил Горбачев с французским социалистом Франсуа Миттераном, с руководителями, придерживающимися капиталистических взглядов, но пребывающими в глубоком раздумье, такими, как Гельмут Коль или Маргарет Тэтчер, с архи-консерватором Рональдом Рейганом, который стал ему другом – советский реформатор чувствовал себя со своими западными собеседниками уютнее, чем с ограниченными партийными предводителями из Восточной Европы вроде Хонеккера и Николае Чаушеску.

 

Вот уже больше четверти века этот политик, который при помощи «гласности» и «перестройки» преобразовал свою страну, а также сделал возможным разоружение и окончание холодной войны, пребывает в отставке. Сейчас ему уже 87 лет. Как мог человек, столь настроенный на обновление, как он, стать главой партии в застывшей советской системе, что заставило его поверить, что можно «путем эволюции», как он говорил, осуществить мирные изменения единой страны и всего мирового порядка? Автобиографии, которые Горбачев написал в то время, когда занимал свой пост, как и записки его сотоварищей все еще оставляли открытыми немало вопросов, касающихся человека, который для одних является героем, а для других предателем. «Горбачева понять нелегко», - признался он, подмигнув, в разговоре с американским историком Уильямом Таубманом (он любит говорить о себе в третьем лице).

 

 

И вот сегодня, когда вновь наступил ледниковый период, Таубман выпустил новую объемистую биографию этого государственного деятеля: «Горбачев – Человек и его время». Это монументальный труд, над которым лауреат Пулитцеровской премии работал десять лет. Личные беседы с Горбачевым, его соратниками и его противниками, с зарубежными политиками и современниками, дневники, документы и материалы из международных архивов – все это ученый-политолог из Амхерстовского колледжа в штате Массчусетс соединил и превратил в объект захватывающего чтения. Эксперт в области советской истории, отмеченный в 2004 году премией за свою биографию Хрущева, он анализирует фигуру Горбачева как «многослойную сильную личность», человека в высшей степени «уверенного в себе», «интуитивного демократа». Он «необузданный оратор», он не является образцовым стратегом, но блестящий тактик, у которого насилие вызывало отвращение: и, наконец, «для руководящего деятеля он исключительно порядочный человек».

 

Трудно в это поверить, но Таубману удается поддерживать живой интерес читателя на протяжении всех 811 страниц текста (еще около ста страниц занимает с педантичной точностью составленный аппарат, начиная со «Списка действующих лиц» и кончая глоссарием и «Указателем имен»). Дело в том, что историк создает у читателя впечатление, будто тот перенесся непосредственно в гущу драматических событий эры Горбачева между 1985 по 1991 годом и оказался в самой сердцевине советского аппарата власти, где те немногие, что были готовы проводить реформы, вели борьбу против сторонников жесткой линии; или же читатель присутствовал в кругах западных правителей, которые, после первоначальных сомнений, устроили Горбачеву триумф, но затем отказали ему в жизненно важной экономической поддержке.

 

О хаосе первого Съезда народных депутатов в 1989 году автор рассказывает так, как будто это уже готовая пьеса для постановки в театре. Новшеством стали свободные фактически выборы на съезде, во время которых Горбачев проводил до изнеможения бесконечные дебаты между парламентскими новичками, а потом еще продолжал с ними дискуссии после заседаний. Это одна из самых захватывающих глав книги, как и рассказ о стычках с Борисом Ельциным, авторитарным популистом (глава «Два скорпиона в одной бутылке»). То, что Горбачев обращался с Ельциным слишком небрежно, а потом подверг его наказанию, превратило его из назойливого критика, каким он был вначале, в заклятого врага. И в этом случае, пишет Таубман, поведение Горбачева трудно понять.

 

Историк не боится прибегать и к истолкованию психологических свойств главного героя и людей из его команды, он уделяет внимание и совершенно необыкновенному для советских лидеров супружескому союзу с Раисой Горбачевой, который на протяжении всей жизни являл собою счастливое и равноправное партнерство. В самой стране эту элегантную и академически образованную женщину воспринимали критически – ее постоянное присутствие рядом с партийным лидером было слишком непривычным.

 

На Западе, когда она сопровождала Горбачева во время его триумфальных визитов, Раиса Горбачева вызывала восхищение. К примеру, когда Горбачев в 1987 году на официальном ужине в советском посольстве в Вашингтоне радовался присутствию Артура Миллера, Гора Видала, Генри Киссинджера или Мерил Стрип, превозносил интеллектуалов как «дрожжи общества» и заявлял, что «мы не можем больше действовать так, как действовали до сих пор», Раиса тем временем привела в полный восторг писательницу Кэрол Джойс Оутс, с которой они разговорились о книге Оутс «Ангел света».

 

Как мог крестьянский паренек с Северного Кавказа, который школьником получил высшую оценку за сочинение, представлявшее собой гимн Сталину, вызвать к жизни перестройку и стать зачинателем «второй русской революции» (так называлась его книга, выпущенная в 1987 году)? По мнению Андрея Грачева, одного из ближайших советников Горбачева, реформатор стал «генетической ошибкой системы». Таубман также усматривает корни пробивной жизненной силы и оптимизма Горбачева в удачливости. Родившийся в 1931 году Горбачев пережил ужасное время насильственной коллективизации, голода, унесшего жизни миллионов крестьян, период сталинского «большого террора», когда были арестованы оба его деда, пережил оккупацию его родной деревни вермахтом – но хотя Михаил, как говорил он сам, одним махом перепрыгнул через детство, серия ударов судьбы для его семьи завершилась хорошим концом: оба деда вскоре были выпущены из лагерей. Любимый отец, на которого уже пришла похоронка, возвратился домой. После войны сын его под нажимом строгой матери стал в школе отличником. Михаил был отмечен высокой наградой, Орденом Трудового Красного знамени за работу на комбайне – отец и сын, сменяя друг друга и трудясь по 20 часов в сутки, добились рекордных показателей на уборке урожая.

 

Михаил Горбачев, молодой человек невысокого роста, коренастый, с приятной внешностью был «духовно независим и самоуверен вплоть до заносчивости», когда приступил в 1950 году к изучению юриспруденции в Московском Государственном университете. Он и здесь, пишет Таубман, проявил себя как настоящий трудяга, как человек «амбициозный». Он был крайне беден, нередко ходил в ботинках на босу ногу, месяцами носил одну и ту же одежду, «но в целом я чувствовал себя великолепно», - так описывает это время сам Горбачев.

 

Читатель прослеживает его подъем по карьерной лестнице; становится свидетелем катастрофической неудачи в борьбе с повсеместным алкоголизмом, которую Горбачев затеял на раннем этапе; наблюдает за изнуряющими и в конечном счете безуспешными усилиями добиться экономического прогресса в стране пустых полок; становится свидетелем американо-советских встреч на высшем уровне в 1987 – 1988 годах, включая беседы с глазу на глаз – вплоть до путча 1991 года и периода после отхода от власти.

 

Впервые за семь десятилетий в 1989 году прошли свободные, в основном, выборы Настоящий парламент сменил старый Верховный Совет, который был всего лишь органом для выражения всеобщего одобрения. Но этот же самый год, считает Таубман, «стал и началом конца перестройки». «Поскольку именно эти новшества нарушили работу тех институтов, которые до той поры скрепляли советское общество, и поскольку не удалось заменить их новыми, работающими эффективно». Слишком большая уверенность Горбачева в себе и в правоте своего дела привела к тому, что он, преследуя высокие цели, в конце концов надорвался.

 

Почему 21 августа 1991 года, после победы над путчистами, Горбачев не поехал сразу же к московскому Белому дому, где его готовилась приветствовать толпа, призывавшая его многочисленными возгласами? Это также остается одним из непроясненных вопросов. Горбачев не воспользовался моментом, когда он был популярнее, чем когда бы то ни было. Едва приземлившись в Москве по возвращении вместе с семьей с дачи в Крыму, он сел в машину и просто уехал домой.

 

Горбачев, пишет Таубман, преподнес свободу слова, свободу собраний, свободу совести людям, которые ничего этого никогда не знали. Он очень хотел видеть свою страну частью «общеевропейского дома».

 

Возможно, понадобится сто лет, чтобы демократия по-настоящему укоренилась в России, признал сам Горбачев уже в последнее время. Тот факт, что ему в конце концов пришлось отступить, объясняется, по мнению Таубмана, «скорее тем материалом», с которым ему пришлось иметь дело, - традиционным авторитаризмом и отсутствием правовой государственности,- чем собственными просчетами и ошибками Горбачева. «Согласно нашему русскому менталитету, новая жизнь должна быть преподнесена на серебряном подносе, - заметил Горбачев, - и это должно произойти во мгновение ока, без всякого реформирования общества».

 

Отражать упреки со стороны многих в России, будто он разрушил СССР, Горбачеву помогает некоторая «толстокожесть», сказал как-то его переводчик и сотрудник Павел Палажченко. Вряд ли какой-то другой советский руководитель смог бы воспрепятствовать позднее такому разрушению, уверен Таубман.

 

«Горбачев был провидцем, который изменил свою страну и весь мир, - резюмирует историк. «Если цель не вполне достигнута, то это еще далеко не провал».

 

Перевод К.К.Карагезьяна