Александр Лихоталь (Россия)
 

Профессор, доктор исторических наук. Руководитель группы консультантов Международного отдела ЦК КПСС, заместитель руководителя пресс-службы Президента СССР ( 1989-1991г.г.). Впоследствии был советником президента «Горбачев-Фонда», руководителем Службы международных связей и контактов с прессой.В настоящее время – Президент Международного Зелёного Креста.

…Прошло 10 лет с тех пор, как ушла Раиса Максимовна. Я помню многокилометровую очередь у Фонда культуры, куда люди шли попрощаться с ней. Не секрет, что при жизни многие сограждане недолюбливали Раису Максимовну, скорее всего, просто не могли ей простить собственной неспособности понять её - настолько она была другой, не укладывающейся в привычные стереотипы. Увидев очередь, я поймал себя на мысли, народ «простил», но так и не понял её, и уже вряд ли поймёт... я тогда ещё не знал, что простить не поняв можно лишь раскаявшись в собственной несправедливости и как бы испросив прощения у несправедливо обиженного...

О ней говорили, спорили, слагали легенды, порой совершенно нелепые, злые языки сочиняли сплетни и анекдоты. Она раздражала своими нарядами, манерой держаться, свободой суждений, но главное – самодостаточностью, которая позволяла успешно совмещала две несовместимые на обывательский взгляд роли — любящей и любимой жены, матери, бабушки и самостоятельной, почти не зависимой от своего именитого супруга женщины-политика, общественного деятеля.

Говорят, браки совершаются на небесах, а семейная жизнь протекает на земле! Мысль не новая, но, к сожалению, точная. Мало кому удаётся уберечь свои отношения от вязкой повседневности и семья Горбачевых всегда была таким счастливым исключением. Я далёк от банальной идеализации и слезливой сентиментальности, да и сами они всегда говорили, что их связывали «нормальные, земные отношения», с подъёмами и спадами, которые нельзя было назвать безоблачными. Я лишь удивляюсь, как им удалось эти нормальные ЗЕМНЫЕ отношения уберечь от ПРИЗЕМЛЁННОСТИ. Людям далёким от этой семьи иногда казалось, что это – игра, поза, настолько они не вписывались в стандартную «национальную» рамку, но те, кто был рядом, видели, насколько естественны и органичны они были.

Наверное, главная заслуга в этом принадлежит всё-таки Раисе Максимовне. Она была не просто умной женщиной, она была талантливой Женщиной.

Магическая, почти трансцендентная способность женщины изменить, «перекодировать» личность мужчины всегда была для меня одной из главных тайн мироздания. Мне иногда кажется, что Бог создал женщину для «тонкой настройки» такого грубого инструмента преобразования материального мира, как мужчина. Но на каком-то этапе эта «программа» стала «сбоить» - способность влиять на мужчину сохранилась, а нравственный вектор воздействия потерялся, стал «гулять». Достаточно посмотреть вокруг, чтобы согласиться с допустимостью такой гипотезы. Есть женщины, опускающие мужчин «ниже свинтуса», превращающие их просто в ничтожества, но есть и способные окрылить своего избранника, заставить поверить в свои силы, в свою способность добиться невозможного. Раиса Максимовна не просто поднимала планку, она всем своим существом внушала - не сомневайся, ты сможешь, у тебя получится! Не знаю, решился бы Горбачев на всё, что сделал, если бы не она...

Горбачев часто любит ссылаться на Лессинга, говоря, что жизнь – это часы, гирями в которых служат деньги, а маятником – Женщина. Думаю, что в его жизни гирями - тяжелыми и часто придавливающими к самой земле – была политика, а вот маятником, своеобразным нравственным камертоном, не позволявшим быть окончательно задавленным этими гирями, без сомнения, Раиса Максимовна. И мне кажется, что во многом благодаря этому «маятнику-камертону» Горбачев пытался превратить политику из «искусства возможного», в пространство нравственно окрашенного выбора, в котором только и может быть реализована свобода. Чего это стоило ей, нам, мужикам, трудно понять, ведь мы измеряем жизнь тем, что достигли, в то время как женщины – чем им пришлось пожертвовать. А пожертвовать пришлось многим: собственным спокойствием, обычным «тихим» счастьем, нормальными человеческими радостями.

Помню первый раз, когда Раиса Максимовна меня удивила. Это было время «умолкнувших телефонов», сразу после отставки Горбачева в 91 году, когда бывшие коллеги и «друзья», на всякий случай холодно отчуждались, из чувства самосохранения рассчитано отстранились от «бывшего», и телефоны надолго замолчали. Одновременно началась атака на всё связанное с именем Горбачева, позорная травля его самого, семьи. Точно в соответствие с принципом «мужчин интересует больше, что о них думают, женщин - что о них говорят», Горбачев делал вид, что его это не трогает, а вот Раиса Максимовна и не пыталась скрыть обиду и горечь. И вот в одной из первых после ухода из Кремля поездок по миру, по - моему, в Японии, переживая по поводу какой-то очередной низости, Раиса Максимовна вдруг спросила меня: «Как Вы думаете, Александр Александрович, способны люди усвоить внешнюю свободу, если они лишены свободы внутренней?» «Опа! - подумал я, - да у нее не просто философские «корочки» МГУ, оказывается, она и Вехи читала, и Гершензона от Бердяева отличает». Ещё не раз мне предстояло удивиться её стремлению смотреть в корень, не сводить всё к плоскостным рассуждениям о политических нравах и «азиопском» наследии, понимать истинные причины нравственного инфантилизма нашего общества.

Раиса Максимовна была интересным, критичным, но жёстким собеседником. Восхищали энергичность и типично женская бескомпромиссность, с которыми она отстаивала свои взгляды и убеждения. За словом она в карман не лезла и была человеком исключительно волевым и целеустремлённым, иногда даже слишком... Сколько из-за этого было коллизий с ближайшим окружением, с самыми близкими людьми. Многим казалось, что она вмешивается в вопросы, в которых, мягко говоря, не совсем разбирается. Да и я не был иключением, дело доходило даже до заявлений об уходе. И только много позже мне стало ясно, что мы-то - сотрудники Горбачева - в этих коллизиях зачастую воспринимали его не как человека, а как «монумент себе», как инструмент реализации пусть им же самим сформулированных задач. Она же не могла смотреть иначе, как глазами любящей женщины. С прагматической точки зрения правы были мы, а она - в этой системе координат - неправа, но неправа «Истиной любви». А чего стоит правда перед Истиной? Не больше чем жизнь перед Вечностью. Можно только догадываться, как больно ей было, когда «правда жизни» перевешивала, и она чувствовала, что чуточку теряет его.

В то же время, Раиса была не только преданной и заботливой женой, но верным, подчас взыскательным другом - сколько раз бывало, когда во время «разбора полетов» после своих выступлений Горбачев отмахивался от критики сотрудников, а она мягко, но решительно говорила: «Нет, Ми, ты послушай, что тебе говорят» - и он слушал... Жаль, что её нет больше рядом с Горбачевым...

Была ли она религиозной? Скорее нет, чем да. Была ли она верующей? Скорее да, чем нет. Да, я сказал бы, она была верующей, но верующей по своему собственному пониманию. Думаю, что её вера была сродни тому, что написал о себе А.Д. Сахаров незадолго до своей кончины: «Сейчас я не знаю, в глубине души, какова моя позиция на самом деле: я не верю ни в какие догматы, мне не нравятся официальные Церкви (особенно те, которые сильно сращены с государством или отличаются главным образом обрядовостью и нетерпимостью). В то же время я не могу представить себе Вселенную и человеческую жизнь без какого-то осмысляющего их начала, без источника духовной «теплоты», лежащего вне материи и ее законов».

Кто и как верит, в общем-то, дело сугубо личное, не терпящее публичности. «Дух дышит, где хочет», говорит нам Иисус в Евангелии от Иоанна. Наверное, мы все рано или поздно поймём, что он имеет в виду, но почему-то некоторые понимают это раньше других и ещё здесь, на грешной земле пытаются строить свою жизнь «по духу».

Жил, например, в России доктор Федор Гааз, прозванный «святой доктор», этнический немец, служивший тюремным врачом. Его путь - просто канонический пример того, как человек выстроил свою жизнь по духу. «Столкнувшись, - по словам А. Ф. Кони, - со страшным миром тюрем и пересылок, он испытал сильнейшее потрясение и навсегда перестал жить для себя». На могиле доктора Гааза на Введенском кладбище в Москве начертаны три слова, которые заключают в себе, наверное, всю мудрость жизни: «Спешите делать добро».

И Раиса Максимовна спешила. Я не знаю определенно, когда и почему это началось. Помню, как она была потрясена судьбами обреченных лейкозом детей, страшным горем их родителей. Нобелевская премия Горбачева (почти 1 млн. долларов) практически полностью ушла на помощь им. Я не знаю, сколько ещё миллионов, заработанных Горбачевым, были потрачены на создание в России профильных клиник, подготовку врачей, закупку оборудования. Но я знаю, что сегодня уровень смертности от этого недуга, уносившего тысячи малышей каждый год, снизился до уровня, существующего в Европе. И даже сегодня, уже по ТУ сторону границы Вечности она, а вернее, дух её продолжает творить добро. Фонд Раисы Горбачевой, созданный в Великобритании, ежегодно собирает миллионы долларов на эту благородную миссию.

Таких примеров - не счесть. Ещё в качестве «первой леди СССР», она вместе с академиком Д.С.Лихачевым и другими деятелями культуры создала «Советский Фонд культуры». Во многом благодаря ей в СССР начали возвращаться рукописи русских классиков. Музей древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева, Музей Марины Цветаевой, Музей частных коллекций, Музей семьи Бенуа в Петродворце опирались на её поддержку. Она также способствовала восстановлению церквей и памятников архитектуры, возвращению в СССР ранее вывезенных культурных ценностей, библиотек и архивов.

Можно вспомнить ещё итальянца, которому жена Президента помогла найти свою мать после сорока лет разлуки. Позже эта история легла в основу фильма «Розы для сеньоры Раисы».

Причем делала она всё это из некой внутренней потребности, даже не задумываясь о какой-то саморекламе, хотя не в меру ретивые доброхоты, пытаясь на свой манер угодить начальству, из кожи вон лезли, пропихивая на ТВ соответствующие сюжеты, и тем самым провоцируя «аллергическую реакцию» в обществе. Помогала Раиса Максимовна знакомым и незнакомым, причем не просто охотно, а как-то деликатно и, я бы сказал, целомудренно, стараясь, чтобы никто не узнал об этом.

Весной 99-го она помогла двум больным лейкозом малышам из глухих деревень, чьи матери обратились к ней через «Экспресс газету», специально попросив не публиковать историю об этом. Она скончалась от той же болезни через четыре месяца, как бы заслонив собою этих малышей. Когда я читаю в Нагорной проповеди «пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне», всегда вспоминаю её.

«Наверное, я должна была заболеть такой тяжелой болезнью и умереть, чтобы люди меня поняли» - сказала она перед самой кончиной, с такой силой её душа жаждала понимания и сочувствия. 

Надеюсь, когда-нибудь развалится, изжив себя, эта искореженная иерархия ценностей, когда принцип «бабло побеждает зло» стал главной жизненной установкой, когда примером для подражания становятся те, кто прожив жизнь, но так и не сумев очеловечиться, щеголяют «гламуром», яхтами, «Челси», властью и прочей мишурой. Вот тогда вспомнят и оценят тех, кто, как Раиса Максимовна, чувствовал боль другого человека, как свою. Вот тогда на её душу снизойдёт благодать понимания и сочувствия, и её обязательно вспомнят и запомнят - не ангела, а живую, любившую и любимую, страдавшую и радовавшуюся, порой мужественную, порой беззащитную, сотканную из противоречий, очень земную, и тем прекрасную Женщину.

Оглавление