Фьямметта Кукурния (Италия)

Журналист итальянской газеты «Репубблика». С 1980 по 1998 гг. вместе с мужем – известным журналистом газеты «Стампа» Джульетто Кьезой – работала корреспондентом в Москве. Сегодня Фьямметта Кукурния работает в Риме, в центральной редакции журнала «Репубблика».

…Рассказ о том, как мы впервые встретились c Горбачевыми, я и мой муж Джульетто повторяли тысячи раз. И потому, что это очень дорогое для нас обоих воспоминание, и потому, что история этой первой встречи с Михаилом Сергеевичем и Раисой Максимовной очень хорошо раскрывает те их человеческие качества, за которые мы их полюбили .

Это было двадцать первого августа 1992 года. Неожиданно, без предварительного предупреждения, Михаил Сергеевич позвонил Джульетто и сказал, что хотел бы приехать к нам на ужин вместе с Раисой Максимовной. Стоит ли говорить о радостном удивлении, которое мы испытали, и о суматохе, предшествовавшей встрече. Я готова была буквально расшибиться в лепешку, но приготовить итальянский ужин, достойный таких высоких гостей. Излишнее волнение привело к конфузу: я опрокинула спагетти с томатным соусом на шелковую блузку Раисы Максимовны. Годы спустя я спросила ее, как она потом справилась с последствиями этого происшествия, и она призналась, что так и не смогла полностью отчистить блузку. Но, несмотря на инцидент с соусом, это был прелестный вечер.

Когда мы остались с Джульетто одни, то постарались вспомнить все, о чем мы говорили, и только тогда вдруг осознали, что никто не затронул вопрос о государственном перевороте. А ведь тот день был первой годовщиной возвращения семьи Горбачевых из Фороса в Москву. Всего год назад, когда гэкачеписты объявили на пресс-конференции о «болезни» советского лидера, Джульетто встал и на виду у всех спросил у Янаева: «А как Ваше здоровье, господин Янаев?» И, вспомнив это, мы, наконец, поняли, что неожиданный и милый визит сегодня вечером был выражением признательности со стороны Михаила Горбачева и его жены Раисы, еще не совсем оправившейся после тяжелого испытания в Форосе.

Прежде мне много раз случалось видеть Раису Максимовну в кулуарах Верховного Совета. Всегда на бегу, вечно в делах, стремительная, но элегантная. Мне случалось читать в западных журналах о ее «баснословных покупках» в различных столицах мира, оплачиваемых кредитными картами, слышать не всегда лестные комментарии в ее адрес от моих русских друзей. Но после той встречи в августе 1992 года мне самой не раз доводилось бывать вместе с Раисой, и не только в официальной обстановке. Я имела честь слышать немало ее рассказов и воспоминаний, делить с ней и радость прогулок, и удовольствие непринужденных бесед. И я поняла, что все эти газетные истории весьма далеки от реальности, а те ее черты, которые обычно сердили моих русских знакомых, мне самой нравились в ней больше всего.

Раиса была красивой женщиной. Что-то неуловимо магическое было в том, как она, оставаясь русской, испытывала при этом огромное любопытство к остальному миру, была чуть консервативной, но одновременно и очень современной женщиной, всегда активной интеллектуально. Все отмечали ее элегантность - это справедливо. Но никогда, ни в частной, ни в официальной обстановке, я не видела Раису Максимовну одетой в по-настоящему дорогую одежду. Она не носила и дорогих украшений. В действительности, она, прежде всего, была аккуратной, умела носить вещи и гармонично сочетать детали туалета: что бы она ни надела, все ей шло. Ей очень нравилась обувь на высоком каблуке, кажется, я никогда не видела ее в мокасинах. И у меня вызывало умиление, когда, готовясь к прогулке, которая могла оказаться долгой, она говорила: «Ну, можно идти, я надела обувь нужного размера». Как-то я заметила: «Раиса Максимовна, естественно, что обувь должна быть нужного размера, но в обуви важно чувствовать себя комфортно». И она ответила: «Да, ты права, обувь должна быть удобной. Но, когда я надеваю туфли своего размера, уже чувствую себя королевой. Было время, в дни моей молодости, когда мне приходилось приноравливаться к той обуви, что удавалось достать, или к той, что мне дарили, а она редко бывала мне по ноге».

Внешне Раиса Максимовна не казалась ироничной. Однако узнав ее поближе, я поняла, что, напротив, она обладала тонкой, свойственной лишь ей одной, иронией. Чтобы уловить это, нужно было каким-то образом настроиться на ее волну. Один раз, например, когда мы гуляли по улицам Милана - города, который она очень любила, - мы оказались перед витриной старейшего магазина белья. «Зайдем на минутку, - сказала она - я хочу посмотреть пару кальсон для Михаила Сергеевича. Знаешь, такие, которые надевают под брюки, чтобы сохранять тепло, когда ездишь по Сибири или другим холодным местам». Мы зашли и попросили продавщицу показать, что у них есть. Девушка выложила перед нами полмагазина, и Раиса Максимовна долго думала над тем, что из всего этого лучше подходит к описанным ею ситуациям. Наконец она выбрала две пары кальсон. Продавщица, которая до этой минуты не подавала виду, что узнала ее, тут вмешалась. «Синьора, извините, что позволяю себе вмешиваться, но эти кальсоны не подойдут Вашему мужу. Я его видела лишь по телевизору, но, по-моему, Вам нужен вот этот размер…». Раиса внимательно выслушала ее и поступила так, как советовала продавщица. Когда мы вышли из магазина, она, с трудом сдерживая смех, сказала мне: «Кажется, эта девчушка знает, что подойдет Михаилу Сергеевичу, лучше, чем я».

Мне нравилось быть с ней вместе, слушать рассказы о ее жизни, такой богатой событиями. Я ощущала, что она каким-то магическим, колдовским образом понимала и оценивала людей. Она обладала способностью заглядывать в глубины их сердец. Этот чисто женский дар был развит у нее в высшей степени. Ей достаточно было одного взгляда, нескольких минут разговора с человеком, чтобы составить о нем точнейшее представление. Как будто человечество для нее делилось на две части, разделенные четкой границей людских достоинств: с одной стороны, были люди добрые, и не очень важно, успешные или нет; а с другой — отмеченные грехами, не заслуживающие прощения, в глазах которых Раиса Максимовна не видела благородства. Трусы, приспособленцы, плуты были частью того мира, который она отвергала непреклонно и бескомпромиссно. Много раз она говорила мне о мужчинах и женщинах, которые оказались предателями, и презрение, которое она при этом выказывала, было почти осязаемым. Она не могла и не хотела его скрывать. А другой стороной медали была преданность и безграничное доверие к тем, на кого она полагалась.

Последний раз мы виделись в Риме в июне 1999 года во время поездки, в которой она сопровождала Михаила Сергеевича. Однажды утром мы с Джульетто приехали в отель слишком рано и приготовились ждать в холле, но Раиса Максимовна пригласила нас подняться наверх, в номер. Она была еще в халате, и я отметила, что без макияжа вид у нее был совсем юный. Мы сидели и разговаривали вчетвером. Именно этот образ Раисы Максимовны я сохраняю в душе - образ такой маленькой и казалось бы, хрупкой, но в действительности, сильной и полной страстей женщины, обладавшей теми магическими чарами, которые я попыталась описать.

Впрочем, как говорила Эмили Дикинсон «мы не можем распороть на части магию, а затем вновь сшить ее, как пальто».

Оглавление