Виктор Кувалдин
89-й год, безусловно, выделяется из всего прошедшего двадцатилетия. Причина этого, как мне представляется, очень проста: 89-й год – это год рождения глобального мира - год, когда процесс глобализации сумел перейти на качественно новую стадию. К этому шли долго и тяжело. Глобализационный проект - проект европейский. Он мог родиться только как проект промышленного капитализма, потому что именно промышленный капитализм создает проблемы, ответ на которые может дать только глобальный мир.
Это удалось сделать с третьего захода, потому что первый был не очень удачен: сто лет назад мир был, по существу, глобальным. Он был объединен под эгидой Европы, потому что существовала единая трансатлантическая экономика, а политически мир объединяли 10 европейских держав за счет своих колоний. Потом из-за внутреннего соперничества внутри Европы между англосаксами и Германией были расколоты и Европа, и глобальный мир.
Второй заход относится к середине ХХ века, когда были выдвинуты два альтернативных проекта – советский и американский. И были две глобализации, которые развивались и отрицали друг друга - хочу подчеркнуть, что и та, и другая страна – это, все-таки, продукты европейский цивилизации. Но продукты специфические, периферийные, настолько специфические, что среди ученых идут и будут идти споры о том, насколько вообще они входят в рамки европейской цивилизации.
Тем не менее, эти два проекта удалось, избежав конфронтации, ( в этом, конечно, очень большая заслуга Перестройки) объединить в один – в единый проект глобального мира. Годом его рождения стал 89-й год.
Перестройка имела две исторические заслуги, которые признаны: она дала свободу советским людям и положила конец холодной войне. Мне кажется, что в тени осталась третья, не менее важная заслуга Перестройки – в ходе ее была сформирована альтернативная модель глобального мира – более стабильного, более гуманного и более перспективного.
К сожалению, на этой стадии он, как целостное порождение Запада и Востока, просуществовал всего два года - эта стадия окончилась с крушением, Советского Союза, с его разрушением изнутри. Началась другая стадия, когда проект глобального мира реализовывался снова как западный проект - но уже не европейский, а американский проект. Теперь в действие вступил Запад.
Мне кажется, что кризис положил конец этому этапу. Мы вступаем в новый период, когда глобальный мир будет развиваться, как мне представляется, при лидирующей роли Соединенных Штатов, но при подключении новых, очень сильных игроков. Что из этого следует для Европы? Я уж говорил о том, что это был ее проект, что она утратила лидерство по своей собственной вине, и в этом смысле в середине ХХ века сошла как лидер с мировой сцены. Она его не вернула.
Сейчас, по-моему, стоит проблема даже уже не лидерства, а места и роли Европы в глобальном мире. Напомню один факт: в 1980 году европейцы составляли 24% населения мира (каждый четвертый). В 2020 году их окажется 16%. И эта цифра будет снижаться до середины XXI века, приближаясь к границе 10%. В какой-то степени европейцы в глобальном мире окажутся в том же положении, в каком оказались белые в Южно-Африканской Республике после крушения режима апартеида. Да, они выжили, сохранились и сохранили свои экономические позиции. Они сумели защитить, возвести и получить для себя определенные политические гарантии. Но, конечно, это совсем другое существование, чем прежде…
Я сознательно здесь привел этот жесткий пример, чтобы подчеркнуть, что Европе надо думать о будущем. В этом смысле, для Европы, если она всерьез думает о том, какую роль будет играть в глобальном мире в середине ХХI века, безусловно, есть только один стратегический ресурс - Россия, какая бы она ни была, в каком бы экономическом и политическом виде она ни находилась.
