Дискин И.Е.

Как и у Стивенсона было: там он ответил за всё. Прежде всего я хотел бы, конечно, ответить тем, кто остался, на вопросы, которые были заданы. Леониду Ивановичу мне отвечать не ...., но здесь очень важно прояснить некоторые недоразумения, которые возникли в ходе этого обсуждения.

Дело в том, что я понял, в чем как бы был просчет. Он был связан с тем, что, занимаясь в другой жизни другими проблемами, я очень хорошо знаю, что такое технологические центры, и выяснилось, что это вовсе необязательно знают все. Когда речь идет о технологических центрах, это есть некая специфическая, не вообще всякая наука и не вообще всякое внедрение. Технологический центр – это то место, где некие проводятся прикладные исследования и где формируются опытные экспериментальные первые образцы продуктов.

Думаю, что когда шел разговор о том, что для России есть возможность превратиться в мировой технологический центр, все решили, что Россия сразу будет гением науки всего. Ничего подобного. Мировым производителем высокотехнологичной продукции она не будет. Это надо твердо понимать. Это место занято. Занято азиатскими «тиграми» и занято Китаем. А вот местом, где фундаментальные научные идеи могут превратиться в опытно-экспериментальный образец и где, может быть, создана интеллектуальная собственность, надо просто знать, это есть просто знание, что самый большой прирост затрат и стоимости происходит ровно на этом этапе. Она реально может быть.

Все аргументы о том, что там разрушена наука и т.д., - я тут эксперт больший, чем в том, чему был посвящен доклад. Потому что в иной жизни я руководитель хайтековской компании. И просто реально прошел в России путь от научной идеи теперь уже до промышленного производства. Я вот тот идиот, который, нарушая собственные принципы, организую.... здесь еще и производство.

Чтоб было понятно, речь идет о новом поколении оптической памяти, т.е. где мы конкурируем впрямую с японцами и т.д. И это сделано, это существует, это реально уже работает. Поэтому тут я эксперт точно, как бы доказан результат. Больше, во всяком случае, судя по критике, чем то, что я выступал с докладом.

Поэтому понимание того, что для этой уникальной ниши есть шанс, в силу того, что Россия - одна из четырех точек в мире, - которая сохранила широкопрофильные, фундаментальные исследования. И то, что сегодня делает Министерство науки – это просто прямая государственная измена. Я готов за это отвечать перед .... Вот тут я говорил, что нет, а вот тут .... - прямая государственная измена, потому что фундаментальным преимуществом российской системы инженерно-технического и научного образования (что пытаются перестроить) является достаточно универсальный базовый подход.

Сошлюсь на П.Дракера, который является как бы совершенно классиком в области менеджмента. Он говорит, что технологии ХХI века – это междисциплинарные технологии. Собственно, этим я и занимаюсь.

Именно это преимущество научной организации образования создает уникальное коммерческое преимущество для занятий этой ниши, о чем там в тексте сказано. Это я для того, чтобы разъяснить выявившиеся в ходе обсуждения недоразумения.

Теперь по поводу социального капитала и адаптации. Здесь опять возникло некоторое недоразумение. Адаптация, если просто взять словарь, это всегда лишь приспособление знаний правил того, как действует окружающая действительность, ничего больше. Это не хорошо, не плохо, это просто способность правильно, адекватно открываться на входящие сигналы, чего долгое время в российской жизни не было. Вот 35 процентов это лишь всего-навсего таких людей, которые смогут оценивать свои ресурсы рационально: маленькие ресурсы, большие ресурсы. Там бывают большие и маленькие ... рационально оценивать свои ресурсы, выстраивать свои жизненные стратегии в соответствии с окружающей средой, со своими ресурсами. Но это гигантское достижение, потому что 35 процентов – это эмпирически выявленный потенциал для того, чтобы общество не разваливалось в ситуации давления. А еще 40-45 процентов могут приспособиться при определенных условиях. Это не хорошо и не плохо, это просто дает возможность с этим обществом уже работать не в области социокультурной шизофрении, а адекватно понимать, предвидеть его реакции и т.д., если, конечно, сами власти не страдают от этой вышеуказанной социокультурной шизофрении, чего, кстати, сегодня не наблюдается. Это вопрос просто для прояснения, выявившийся в ходе обсуждения.

И та же самая ситуация с социальным капиталом. Имеется эмпирический факт функционирования глобальной экономики. Контракты выполняются, грузы перевозятся, торговые сделки составляются, инвестиционные проекты реализуются.

Необходимым условием для этого является наличие институтов, которые все это поддерживают. Если эта глобальная экономика существует, значит, существуют эти институты. Если институтов этих нет, то не может быть глобальной экономики. И как раз это банальное утверждение было подвергнуто столь суровой критике как апологетика глобализации, что меня, надо сказать, несказанно удивило.

Реплика. Это в 30-е годы осуществлялось.

Дискин И.Е. Я понимаю. У меня было кому в 30-е годы отвечать. Там свои ответили. Так что этим нас не запугаешь. И в 50-е.

Вопрос состоит в следующем (я обращаюсь к остаткам аудитории). Основной тезис доклада состоял в следующем. Мы в революцию наигрались. Уже эти истории нам ясны. Давайте попробуем найти некую стратегию, которая позволит использовать преимущества России, реально существующие. О них, собственно, весь доклад. С какими картами мы играем в будущем России? Какие карты будем разыгрывать?

В силу этого, если мы не играем в антиглобальную революцию, то что мы, собственно, в условиях эволюции мы будем делать? И поэтому когда говорят о том, что мы радикально перестроим глобальные правила игры (только надо понимать, что это такое), то люди, которые говорят, должны хорошо это понимать и брать на себя ответ, как говорится, в современной России «отвечать за базар». Они должны просто понимать, какое количество миллионов людей умрет от голода в ходе этой радикальной перестройки. Если они готовы взять на себя такую ответственность, то это вопрос, Господь им судья.

В качестве одного из ограничений тех предложений стоит минимизация количества людей, умерших от голода в ходе развития глобальных процессов. Все-таки максимизация глобального экономического развития при одном условии, что Россия будет собирать максимально возможные в этих правилах для нее преимущества. Вот всё.

Кувалдин В.Б. Спасибо, Иосиф Евгеньевич. Поскольку за этим столом выяснилось, что у нас потомственные отвечающие.

Дискин И.Е. Дело в том, что я все-таки из семьи старых большевиков.

Кувалдин В.Б. Семью надо выбирать осмотрительно.

Дискин И.Е. Семья меня выбрала осмотрительно.

Кувалдин В.Б. Понятно. Тогда у Вас нет выхода.

Дискин И.Е. Поэтому я за всё и отвечаю.

Кувалдин В.Б. Для человека, который выступает в этом амплуа, Вы сегодня были удивительно кратки, ясны и лапидарны. Я хочу поблагодарить всех участников. Если наши гости из регионов хотят получить доклад Иосифа Евгеньевича (это был единственный доклад Владимира Александровича Мау, который мы рассылали в качестве материала для дискуссии), то оставьте секретарю нашего Центра свой электронный адрес, и мы с удовольствием его вышлем вам.

Что касается тезисов, которые я написал, реагируя на эти два материала, то есть несколько печатных экземпляров. Соответственно желающие могут получить их прямо сейчас.

Если есть еще какие-то проблемы, например, отметить командировки или что-то еще, то обращайтесь, и мы постараемся их решить.

Благодарю всех за внимание и, надеюсь, до следующих встреч.