Баёв С.А.

В отношении крупнейшего инвестора – на самом деле, их назвали не мы с вами, а «Financial Times», когда они приобрели лондонский водопровод за 15 миллионов фунтов три недели назад. И то же самое сделали в отношении третьей по емкости энергической системы Европы, а именно инновационный банк Маквари, который понял в свое время, что инфраструктура является основой для глобализации, то, от чего можно отталкиваться.

Вопрос очень простой, коллеги. Отчего можно оттолкнуться у нас? Когда в 2000 году небезызвестный министр экономического развития попросил написать примеры, которые смогут увеличить объемы иностранных инвестиций в российскую экономику, я написал несколько из них, два из которых – это стимулирование рождаемости и строительство нефтепереработки на каждом из направлений экспорта нефти. Вопрос: где это? Кто за это ответил? Если я был не прав, то меня нужно было бы уволить в течение же первого месяца работы.

В Министерстве экономического развития я в статусе члена коллегии проработал два с половиной года. Соответственно, если с этим согласились, то почему на это начали реагировать только в 2006 году? Когда объем потенциальных заказов на корзину потребления в Российской Федерации со стороны молодых семей настолько низок, что здесь отказываются разворачивать свои технологические производства все ведущие мировые лидеры перинатальных, медицинских и иных услуг – я не буду говорить много.

Второй аспект. Мы все говорим о науке, о вложении в науку. Коллеги, когда мы прекратим говорить о вложениях в процесс? Когда мы будем, наконец-то, отвечать за результат? Видимо, не наука, а какие-то достижения. Это тоже очень важно. Потому что отсутствие ответственности, отсутствие ответственных либо за сроки, либо за результат – это то, что очень серьезно губит сейчас: восприятие нас как державы со стороны тех самых глобалистов, которые находятся в наднациональных институтах управления экономикой мира.

Вот теперь я говорю как, к сожалению, надевший погоны. Почему – к сожалению? Потому что до недавнего времени был достаточно крупным хорошим, на самом деле, суперликвидным государственно-финансовым институтом - Внешторгбанк. К сожалению, одевший погоны международного инвестора. Да, мы сейчас имеем интерес к некоторым т.н. проектам инвестиционного фонда.

По первому образованию я – портовик. Я знаю, что такое геология Питерского порта, Маркизовой лужи. Я понимаю, что тех самых 80-120 метров балок и буронабивных свай, которые вписаны в технический проект, явно недостаточно для того, чтобы там вообще что-либо стояло. Тем более 700-метровый пролет. И это подтверждено техническими решениями в Сиднее, Чикаго, во многих других крупных ГЧП мира.

Вопрос: тот, кто принял это решение, ответит за этот поступок? Ответ: вряд ли. Я – не судья, я - всего лишь экономист. Но то, что я вижу в последние шесть лет, говорит только об одном. Практика доказывает, что ответственных не будет найдено. Уже сейчас крупные государственные и частные строительные компании говорят: ничего страшного, договоримся, победим в концессии и потом передоговоримся.

Коллеги, если вы действительно глобалисты, если вы действительно ответственны за развитие этой страны как экономики, то передоговор в очередной раз по крупному проекту приведет частный рынок в ступор. Значит, можно передоговариваться еще раз и еще раз, и еще раз.

Да, мы имеем 17 титулов по Ближнему Востоку. Титулов – это значит, что мы взяли на себя ответственность построить в срок, в стоимость и с надлежащим качеством. Да, многие, слава Богу, из оставшихся в России строителей (не лоббистов, а строителей) готовы сохранить кадры и готовы работать вместе с нами. Поэтому сейчас я уже ищу интеллект и оставшуюся технологию в России для того, чтобы привезти ее в Египет, в Объединенные Арабские Эмираты, в Катар. Потому что в свое время, благодаря СССР, мы что-то еще успели сделать там. Там действительно есть и шпалы, и рельсы, и стандарты, и контроль по нашему советскому стандарту. То есть мы там хоть что-то можем сделать, тем самым сохранив хоть какую-то величину позитивного платежного баланса по разделу «Услуги». Услуги в стране – это та концепция, которая в принципе превратилась в ноль.

Извините, что говорю несколько вспыльчиво, потому что устал смотреть на то, что творится. Я такого рода выступления не готовил и не делал с 2000 года, пока работал в государственных либо около государственных структурах. Но вопрос: на каких самолетах мы летаем? Почему внуковский авиаремонтный завод до сих пор не делает инфраструктурную экспертизу крыла, и поэтому мы потом соглашаемся на то, что самолет ТУ-154, летевший по Горловке, в результате глиссады неправильно приземлился, по-русски говоря, погиб.

А два поколения потерянных морских инженеров! Сейчас в стране никто не знает, что такое секции судна более 70 метров. Смех, о каком Выборгском судостроительном заводе мы говорим вообще как о проекте! Мы будем базироваться на технических решениях корейцев, сворованных у нас пять лет назад и проданных нам же вчетыредорога. Стыдно, мне стыдно! Стыдно как отцу, потому что мать моих детей, гражданка Великобритании, ничего не стыдится. Она задает один вопрос, который я хочу задать, завершив свое несколько рассерженное выступление: «Why it takes Russians so long to say so little» («Почему русским требуется столько времени, чтобы сказать так мало?»).

Баёв С.А. Нет, абсолютно.

Кувалдин В.Б. Тогда, пожалуйста, слово для ответа.

Баёв С.А. Руслан Семенович, я очень благодарен, что и Вы, и я очень любим слово «процесс» и понимаем его адекватно. Никто не против слова «процесс». Вопрос в смешении в процессе результативности от этого процесса. Понимаете в чем проблема? Сейчас пока в процессе наука, единственный результат которой является мерило это самого процесса. Это, к сожалению, очень популярное слово «откат» в пользу госчиновников от научной деятельности. Я помню, почему в уважаемом Министерстве экономического развития мне оказалось работать достаточно тяжело. Придя и в принципе не понимая, что такое стандартно-рыночный откат и не беря откатов, я сломал рынок. К сожалению, могу сказать, что процесс, о котором вы заботитесь, не существует. Потому что всё, что сейчас делается, ради одного – через социальную функцию государства достичь результата в форме 50-процентного отката от статьи «Научно-опытные и конструкторские разработки», а также в фундаментальных исследованиях, которые выделяются бюджетным получателям в лице органов исполнительной власти.

Кувалдин В.Б. Спасибо, Сергей Александрович. Ответственные у нас есть, конечно. За прошлое у нас отвечает Евгений Григорьевич Ясин, - он ушел. За настоящее у нас ответил Андрей Николаевич Клепач, - он тоже ушел. За всё у нас отвечает Леонид Маркович Григорьев, - и он ушел. Поэтому мы просто отдадим им стенограмму с Вашим выступлением и, как говорится  у нас, ждите ответа.

Сейчас возможность задать вопрос предоставляется нашему коллеге, представителю одного из наших межрегиональных институтов по общественным наукам. И потом слово Руслану Семеновичу Гринбергу.