Кувалдин В.Б.
Спасибо, Михаил Сергеевич. Мы рады приветствовать здесь всех участников нашего сегодняшнего обсуждения. За 10 лет существования Фонда мы провели сотни обсуждений. Чем отличается «Экспертиза» от прежних дискуссий? – Тремя моментами: мы жестко очерчиваем предмет разговора; мы заказываем два-три доклада, причем стараемся, чтобы были представлены разные точки зрения и, по возможности, противоположные, но без экстремизма; здесь же предусмотрена оплата и докладчикам, и всем участникам – скромная, в меру наших возможностей; мы стараемся, чтобы наши обсуждения получили определенный резонанс. Результаты предыдущего Круглого стола были опубликованы в «Независимой газете».
Теперь о докладах. Они разные и интересные. В.А. Никонов подошел к теме с точки зрения функциональной роли партий, как они ее выполняют в наших условиях. Б.И. Макаренко взял другой аспект: он проанализировал десятилетие становления партийной системы в нашей стране. А В.А. Рыжков провел сопоставления в контексте постсоциалистических стран. У докладчиков три разных подхода к закону о партиях: пожалуй, наиболее критичный у В.А. Рыжкова, достаточно позитивный у В.А. Никонова, и довольно нейтральный у Б.И. Макаренко.
Несколько слов о проблеме по существу. Мне кажется, что за законом о партиях стояли три явных и один скрытый мотив. Первое – навести порядок в нашем партийном хозяйстве. После десятилетия российского хаоса немецкий Ordnung обладает непреодолимой притягательной силой, по крайней мере, в глазах высшего руководства страны, и в этом есть свои резоны. Второе – необходимость укрепления государства. Этим я объясняю ограничения на формирование партий на национальной, религиозной основе и в какой-то степени региональных партий. Учитывая хрупкость российского и социума, и государственности, оплаченную распадом Союза 10 лет назад, нынешняя власть стремится не повторять старых ошибок. И третье – стремление структурировать партийное поле перед президентскими выборами 2004 года. Как Вы знаете, Президент сделал заявление, что кандидаты в президенты на следующих выборах должны быть выдвинуты от партий.
Мне кажется, что к этому можно добавить еще четвертый мотив. Мы его, может быть, чувствуем особенно остро, поскольку под руководством президента Фонда сейчас практически завершили продолжавшийся несколько лет проект по глобализации. Речь идет об оценке нашей партийно-политической системы в мировом контексте. Мы живем в агрессивной среде, в мире жесткой и жестокой конкуренции, где эффективная политическая система является важнейшим активом, а, соответственно, отсутствие таковой – большим изъяном. Как Вы знаете, у нас президентская и даже суперпрезидентская республика. Я бы сказал, что это наша не вина, а беда. Это плата за отсутствие гражданского общества. Это плата за почти нулевой опыт жизни в условиях демократии. И это корыстный интерес старых советских элит, поскольку опыт таких переходов показывает, что президентские режимы дают наибольшие возможности для сохранения ключевых позиций в обществе старым элитам в отличие от парламентских режимов, победивших в Центральной и Восточной Европе, которые благоприятствуют новым элитам. Такова реальность.
Мировой опыт подсказывает и другое: президентские республики, если они хотят сохраниться как демократические режимы, нигде не уживаются с многопартийностью. Есть только одно исключение – Чили между 1933-м и 1973-м годом – эксперимент, закончивший трагически. В принципе это не значит, что такая комбинация невозможна, но пока она не опробирована в мировой практике. Из накопленного опыта мы знаем, что в устойчивой президентской республике число основных партий должно быть не больше трех. Возможно, и это давило на разработчиков закона.
Из выше сказанного не следует, что мы можем с легким сердцем подписаться под этим законом. У него есть большие изъяны – об этом говорят наши докладчики. Мне кажется, основных изъянов – три. Первое – это высокий барьер перед новыми партиями, опасность окостенения партийной системы. Это надо как-то компенсировать. Возможно, здесь нужен особый льготный инкубационный период для новых партий. Скажем, дать им возможность регистрироваться за год до выборов и в течение этого периода действовать, имея не 10, а 2-2,5 тысячи членов; не в половине субъектов Федерации, а в одной трети. И если они на выборах переходят не 5-процентный, а, предположим, 2-процентный барьер, то дать им возможность какое-то время продолжать свою деятельность. Хотя мне кажется, что критики закона недооценивают другую возможность – возможность трансформации существующих партий, и за счет этого – адаптации партийно-политической системы к новым требованиям.
Второй изъян – это возможность дерегистрации партии чисто бюрократическим путем. Я думаю, что здесь действительно надо принять какие-то серьезные защитные меры. Например, ввести законодательные нормы, что это может делаться только по решению суда, вплоть до Верховного и Конституционного. Дерегистрация общенациональной партии – это очень серьезная вещь; речь может идти о покушении на конституционные права граждан - ее сторонников. Поэтому эта процедура не должна быть легкой. И третий изъян – проблема финансирования. Действительно, предлагаемый порядок дает сильный рычаг в руки чиновников. Значит, по возможности, надо ослабить эту зависимость. Может быть, с этой целью создать специальный фонд или даже ввести специальный налог для развития демократического сознания, и, естественно, размеры финансирования должны быть сильно увеличены. Мы прекрасно знаем, что политическая аналитика, политическое консультирование, проведение избирательных кампаний – это одна из наиболее процветающих отраслей нашей теневой экономики. Ее надо по возможности выводить на свет.
На этом я хотел бы закончить свои предварительные замечания. Позвольте предоставить первым слово Владимиру Александровичу Рыжкову.
