Элизабет МакКеон
Вопрос сформулирован так: Россия и США: как мы видим друг друга. С первого взгляда меня поразило то, что, с одной стороны, сам вопрос очень интересен, а с другой стороны, очень сложно на него ответить. Слава Богу, организаторы позже объяснили, что я должна ответить только с американской точки зрения. Это несколько облегчает дело.
Позвольте кратко дать ответ из двух частей, а потом я более подробно остановлюсь на каждой части. Первая часть ответа звучит так: мы, американцы, видим Россию и, скорее, русский народ так, как мы хотим вас видеть, то есть по-своему. И здесь есть и позитивный и негативный аспекты. Вторая часть ответа: мы, американцы, вас воспринимаем так, как вы сами проецируете свое изображение.
Что касается первого комментария, я имею в виду следующее. Как известно, США – это большой плавильный котел, состоящий из множества этнических групп, традиций и наций. Поэтому для нас невозможно смотреть на фотографию русского лица и не чувствовать интуитивно что-то знакомое, что-то общее, что-то даже дружеское. Это хорошее начало. Я хорошо помню 80-е – начало 90-х годов, когда даже поверхностное общение способствовало желанию больше познакомиться. В то время обменов между странами было гораздо больше. В те годы, допустим, в первый раз в жизни обычный человек из штата Северной Дакоты приезжал в город Архангельск или Сочи, останавливался в российской семье, и такой опыт для американцев открыл новое окно для взаимопонимания и даже симпатии.
Как только мы, американцы, видим отражение в зеркале, которое похоже на нас, психологически возникает некое ожидание, ведущее к ошибкам (эта тема здесь уже звучит). Мы считаем, что вы нас поймете, что вы нас можете полюбить, а дальше будете себя вести так, как мы ожидаем. Мы хотим идентифицировать себя с вами. Поскольку мы - народ, находящийся в постоянном поиске своей идентичности, мы хотим верить, что ваша идентичность похожа на нашу. Естественно, это приводит к проблемам. Российская точка зрения отличается от американской. Российская интерпретация мира, истории, ее событий, приоритеты и национальные интересы отличаются от американских. С этого начинается наше замешательство.
Теперь относительно моего второго комментария: мы вас воспринимаем так, как вы проецируете свое изображение. За последние десятилетия в России происходило омоложение, развитие бизнеса, возрождение чувства гордости и статуса. По большому счету, последствия этого развития, на наш взгляд, были очень приятными. В некоторых случаях это давало надежду, что люди смогут планировать завтрашний день и жить не только днем сегодняшним. Когда мы, американцы, видим россиян, путешествующих по всему миру, то испытываем большое удовольствие. Нам даже приятно узнать, что в России есть своя версия Пэрис Хилтон.
В свое время у нас было мало контактов. И, на мой взгляд, многие американцы, несмотря на это, никогда не сомневались, что Россия была, есть и будет великой страной. Мы принимаем факт, что Россия остается державой, играющей огромную роль на мировой арене.
Я бы не сказала, что по мере того, как Россия демонстрирует свой новый образ уверенной в себе страны, она пугает нас, американцев, или вызывает у нас чувство угрозы. Пожалуй, этот новый образ вызывает у нас замешательство, поскольку мы находимся в ожидании. Американцы ожидают от России, что она продемонстрирует Америке и всему миру огромный творческий потенциал своего народа, который способен на многое, когда получает возможность творить и улучшать свою жизнь.
Американцам не нужна новая русская Пэрис Хилтон, но ничего страшного, если и такая появится. Американцам хотелось бы увидеть нового крупного российского благотворителя или российского ученого-медика, успешно работающего над тем, как победить рак, или писателя, поражающего воображение людей своими произведениями.
Мы видим в России огромный потенциал, который нуждается в реализации. Мы ждем, когда это произойдет.
