Блэр Рубл

Тема «Россия и США: как мы видим друг друга» - это огромная тема. Она имеет историческое, современное, экономическое, культурное, политическое, психологическое, научное измерения.

Одной из трудностей обсуждения американо-российских отношений является стремление затушевать их сложности и сконцентрировать внимание только на каком-то одном аспекте – геостратегическом, политическом, экономическом или культурном.

Я попытаюсь особо выделить важность исторического фактора в этих отношениях. Этот фактор – хороший показатель того, как противоречиво мы видим друг друга. Но сложность не только в том, что были хорошие и плохие периоды в наших отношениях. Это глубже, потому что в каждый момент у нас существуют очень противоречивые отношения друг с другом - в одно и то же время мы видим друг друга и как партнеры, и как враги.

История наших отношений демонстрирует это, и я хотел бы подчеркнуть: важно, что мы не забываем эту историю.

В США сейчас широко известна реклама, призывающая туристов посетить Лас-Вегас, представляя Лас-Вегас любимым местом развлечения взрослых. Она заканчивается словами: «Все, что случается в Вегасе, остается в Вегасе». То есть Лас-Вегас – это место, куда можно приехать и вести себя там неподобающим образом. Затем вернуться домой и снова включиться в прежнюю жизнь, как будто ничего не случилось. Можно оторваться по полной программе, затем нажать кнопку перезагрузки и сделать вид, что ничего не случилось. Это очень американское понимание истории. И это очень опасно в таких сложных отношениях, как отношения между Россией и Соединенными Штатами.

Когда мы обсуждаем наши отношения, пустопорожние разговоры зачастую считаются проявлением мудрости. Внимание уделяется лишь одной служебной линии сложного и противоречивого повествования. Может быть, добру или злу, но даже это неважно - важно, что существует одна линия. Потому что в другом случае комментаторам и в России, и в США нужно представить ясную позицию по поводу российско-американских отношений. И они игнорируют сложности, которые существуют. Но эти сложности хорошо видны, если взять исторический пласт наших отношений.

Если мы вернемся к моменту зарождения наших отношений – 200 лет тому назад, то увидим, что вначале отношения были весьма скудными и неконфронтационными. Соединенные Штаты приветствовали помощь, оказанную Россией во время нашей гражданской войны. Россия же приветствовала критическое отношение США к общему сопернику – Великобритании. А больше ничего не было.

Характер наших взаимоотношений протерпел качественные изменения в период американской экспансии в Тихоокеанском бассейне, особенно после завершения испано-американской войны и оккупации Соединенными Штатами Филиппин. Это был первый момент, когда США и Россия выступили в роли стратегических соперников. Было очевидно, что произошло столкновение интересов. В этот момент Россия стала проявлять большую подозрительность в отношении мотивов, которыми руководствовались США.

Это значит, что отношения осложнились задолго до прихода к власти большевиков. Важно понимать, что сложности в отношениях существовали уже давно. Хорошо это или плохо, но внешняя политика Соединенных Штатов была нацелена на изменения внутренней ситуации России. И так продолжалось более ста лет. По крайней мере до того времени, когда Джордж Буш-младший снял вопрос о российской демократии с внешнеполитической повестки дня.

Джордж Кеннан-старший, в честь которого назван наш Институт, еще сто лет тому назад убеждал - причем весьма успешно - тогдашних американских президентов в том, что Россия бесчеловечно относится к своим политзаключенным. В начале ХХ века США наложили эмбарго на торговлю продуктами питания из России в знак протеста против отношения России к своим еврейским подданным. И, конечно, после 17-го года вся история развития американо-российских отношений протекала в русле сдерживания большевизма. Но история помнит, что даже тогда, когда официальные дипломатические отношения находились практически на нуле, в реальной жизни все было не столь однозначно. Например, после окончания Первой мировой войны помощь из США, возглавляемая Гербертом Гувером, спасла от голода десятки тысяч русских. Но в то же самое время американский экспедиционный корпус оккупировал часть России.

Частные корпорации налаживали деловые контакты с большевиками. Они были партнерами советского правительства в области торговли, особенно торговых ресурсов. Они строили здесь фабрики и т.д. И, конечно, частные лица выступали в качестве посредников Советской власти. Период между двумя войнами стал еще одним периодом, когда ситуацию в области американо-российских отношений можно было рассматривать с одной и с другой сторон, когда хорошее соседствовало с плохим. И это, по-моему, вечная тематика наших отношений.

Мы, конечно, были по одной стороне баррикады во время Второй мировой войны, когда американцы внесли огромный вклад в боеспособность Советского Союза. А все-таки СССР больше всех пострадал от войны - количество умерших только в Ленинграде превышало потери США во всех войнах, в которых они когда-либо участвовали.

Но даже в этот период, когда мы интенсивно работали друг с другом, все-таки мы создавали и представляли разные цивилизованные проекты, целью которых было изменение отношений друг с другом. В этом тоже состоит противоречие: хотим, чтобы мы хорошо работали друг с другом, но в то же самое время хотим изменить то, что происходит.

Конечно, послевоенная политика основана Кеннаном-младшим. Было очевидно, что главная цель американской политики – изменить Советский Союз, происходящее внутри страны. Подобное не типично для США в отношениях с другими странами. Это не просто вопрос о национальных интересах - цель американской политики уже давно со времени Кеннана-старшего состоит не только в защите национальных интересов, но также в том, чтобы перестроить Россию, как мы хотим. Этот исторический факт означает, что будущее окажется трудным, потому что психология российско-американских отношений несколько ненормальна для международных отношений.

Какими же наивными были американцы, когда в 90-х годах ХХ века думали, что это возможно – преобразовать Россию, превратив ее в страну свободной рыночной экономики и полноценной демократии, как мы их понимали! Я сказал: как мы понимали, потому что сейчас очевидно, что в действительности мы жили немного иначе. Потому что если бы мы жили так, как предлагали жить другим, тогда сегодняшнего кризиса не было бы. Но мы не могли одним махом превратить Россию в демократическую страну в нашем понимании этого слова.

Однако Россия – не СССР. Россия не стремилась и не стремится трансформировать Соединенные Штаты. И это значит, что действительно отношения складываются иначе, чем это было раньше.

Конечно, после 11 сентября Путин сразу позвонил Бушу, русские спецслужбы, государственные и частные организации оказывали широкое содействие США в борьбе против терроризма, а президент Буш молчал о событиях, происходивших внутри России. Казалось, наши отношения были хорошими, но мы понимаем, что это было не так. Потому что противоречия продолжаются. Вместе с тем мы хотим быть хорошими партнерами. Мы хотим, чтобы это партнерство было основано на нашем понимании мира. И обе страны – Россия и Соединенные Штаты – так и думают.

200-летний опыт наших отношений показывает, что мы видим друг друга и как партнеры, и как враги. Это дает основание полагать (как Дмитрий Тренин уже предсказал), что впереди нас ожидает множество ситуаций, которые можно рассматривать с одной стороны и с другой сторон. Поскольку российско-американские взаимоотношения всегда отличаются противоречивостью, а также поскольку сама жизнь современной России и современных США настолько неоднозначны, - нажатием одной кнопки наши отношения не перезагрузить.

Мы стоим перед лицом бесчисленных общих вызовов. И ни одна из сторон не может решить стоящих перед ней проблем без помощи другой страны.