Петр Федосов
В течение этих 20 лет Фонд Эберта успешно работал в России, не только в Москве, но и в десятках городов России. Эта работа была связана в первую очередь с конкретными людьми. С теми людьми, которые руководили представительством Фонда Эберта в Москве - Петером Шульце и Матиасом Бубе, с продолжающим сегодня их традиции Райнхардом Круммом. Их знают в России - и не только в Москве. Их знают и ценят представители разных слоев и научных отраслей российского общества. Думаю, что всем им сегодня уместно пожелать дальнейших успехов.
Двадцатилетие работы Фонда Эберта в России начинается в трудных условиях. Об этом сегодня мы уже немножко так говорили, но как-то осторожно - потому что юбилей. Но я бы сказал, что за последние 20 лет отношения между Россией и Германией никогда не были такими прохладными, невнятными, сложными, как сейчас. Тому есть множество причин.
Действительно, прошел период взаимной эйфории. Прошел период радости от состоявшегося примирения. Это примирение состоялось и уже стало рутиной, обыденностью. А оба партнера (Владимир Сорокин говорил об этом сегодня) очень сильно изменились за эти 20 лет. Россия начала вылезать из глубокой ямы, в которую она попала, и заявила об этом. Может быть, заявила слишком поспешно и слишком громко. Но она не могла не заявить, потому что она - Россия. Такое заявление далеко не всем понравилось в Европе, далеко не всем понравилось и в Германии. Вызвало очень противоречивые чувства. Ведь легче же любить несчастную, страдающую Россию - труднее любить и уважать сильную и заявляющую об этом, тем более так громко и, может быть, иногда поспешно. Но ведь и в Германии, и в Европе в целом дела изменились радикальным образом.
Другим стал Евросоюз. Мы сейчас смотрим из России и не всегда понимаем: а там-то в Евросоюзе как вам живется? Когда пришли новые члены Евросоюза, европейские законодатели говорили, что они равноправны... А для них европейские ценности, которые Евросоюз нарабатывал 60 лет, были новыми, и многое из того, что стало в российско-германских отношениях само собой разумеющимся, было абсолютно не само собой разумеющимся. А право вето у них есть точно так же, как и у основоположников Европейского Союза. И Россия порой смотрит с недоумением и думает: а с кем нам дело иметь в Евросоюзе, если мы договариваемся о каких-то глобальных вещах, и вдруг один из его новых членов накладывает вето в полном соответствии с законодательством Евросоюза. Нам-то, в России, как на это реагировать?
Еще есть одна проблема. Мы об этом сегодня еще не говорили, но подумаем о том, что и Германия, и Россия не так давно покинули позиции того последовательного международного легитимизма, на которых они стояли. Германия одобрила бомбардировки Югославии, а потом признала Косово. Россия поспешно признала в качестве суверенных государств Южную Осетию и Абхазию. Это большая проблема
Новое двадцатилетие начинается в трудных условиях. Работа Фонда Эберта в России и не только в России в наступающем двадцатилетии будет не менее важна и нужна, чем до сих пор. Я надеюсь, что эта работа будет продолжаться успешно. Надеюсь, что в этой работе будет меньше обучения, чем это было, скажем, 15 лет назад, и больше аналитической компаративистики, совместной аналитической работы над общими для всех нас проблемами.
