Загладин В.В.

В ходе нашей дискуссии был разговор о пессимизме и оптимизме. Я думаю, что ни то, ни другое определения не подходят для оценки Европейского Союза и его состояния. Хотя сами руководители Союза очень недовольны этим состоянием. Но и речь не идет о пессимизме.
Я тоже, как и Владимир Александрович (Рыжков. – Сост.), убежден: Европейский Союз выживет и будет жить прекрасно, хотя, повторю, сами его руководители относятся к его нынешнему состоянию исключительно критически. В последнее время мне много приходилось говорить на эту тему с членами Комиссии ЕС, с представителями Европарламента и отдельных стран-членов. Их критические стрелы были поразительными по своей остроте. Но ведь это как раз и говорит о том, что они осознают проблемы Союза и собираются их, в конечном счете, решать.
Когда я недавно имел возможность спросить у вице-председателей Европарламента, трех членов Комиссии ЕС, в чем они видят главную проблему, которую пока им не удается решить, все единодушно сказали одно и то же, но в разных словах: «Проекта у нас нет. Мы строим, не имея проекта. Мы не знаем, к чему мы хотим прийти». Этот вопрос реально существует. Его ставили еще отцы-основатели Союза. Но потом он был как бы забыт.
Однако ныне именно этот вопрос вызывает больше всего споров внутри Евросоюза. И, честно говоря, мои собеседники не могли сказать, как из этих споров выпутаться. Мне кажется, что это очень большая проблема, в том числе и для изучения.
Я слышал массу различных концептуальных построений, причем некоторые очень даже занятные. Например, сейчас в Евросоюзе собираются вырабатывать Конституцию. Но Конституцию чего? Не ясно. За этим столом уже говорили об этом. И как ее разрабатывать? Один из друзей привел меня на заседание круглого стола, который занимался проблемой союзной Конституции. О чем шел спор? Какая Конституция должна быть? Конституция – Устав государства? Или Конституция как гарант прав индивидуума, предприятия, региона и страны? Дискуссия шла часа три, наверное, потом я просто вынужден был уйти. Но это было страшно интересно, потому что по существу, как сказал мне один из присутствовавших, «у нас схватились две концепции. Первая – социал-демократическая, вторая – либеральная. И мы пока не разобрались, потому что нам нужен синтез. А вот как его найти – это главная наша задача». Вы скажете, что это идеология? Нет – это самая настоящая практика. Это все очень интересно.
Далее я присутствовал на круглом столе Европарламента, где присутствовали и председатель Европарламента, и ее замы, и члены Комиссии ЕС, и 12 представителей стран-кандидатов. Поэтому я могу как живой наблюдатель сказать, как ситуация выглядит сейчас. Руководители Европарламента и Комиссии, во-первых, говорили, что они не удовлетворены нынешним состоянием Союза. Большинство подчеркивало, что они не удовлетворены слишком большим давлением правительств на союзные органы. Кстати, и некоторые представители стран-членов тоже говорили об этом.
Второе, о чем говорили все: «Главное для нас сейчас – политика, политические аспекты деятельности Союза вышли на первый план». Политика, политика, политика. А здесь у них пока договоренности нет. Некоторые говорили: «Мы не знаем, кто должен руководить политикой, в частности, внешней. Вот Солана у нас – это представитель по внешней политике Европейского Совета, т.е. правительства, а Паттен – это член Комиссии ЕС по внешней политике. Наверное, они по-человечески давно бы договорились друг с другом, но они не могут договориться в силу разности их статутов и разности тех сил, которые стоят за ними». Вот одни из вопросов, который предстоит решать.
Третий момент. Все – за расширение ЕС. В заседании круглого стола участвовали представители стран-кандидатов на вступление в ЕС. И этих представителей уговаривали: «Вы не бойтесь! Конечно, вам будет трудно, но в конце концов, все, кто ранее вступал, уже довольны: и испанцы, и португальцы, и греки – все довольны, так что вы не бойтесь». А с другой стороны, сами про себя нынешние члены ЕС говорили: «Вообще-то говоря, это будет очень тяжело, потому что расширение создаст полную асимметрию, никакого единого Союза у нас не будет очень долго. Нам всем придется нести огромные тяготы».
Четвертый момент: Европейский Союз должен играть более серьезную роль в мировых делах. Об этом также говорили все. «Но это значит, – говорили совершенно прямо, без дипломатии, – что мы должны иметь с США не сегодняшние, а равноправные отношения. То есть они должны считать нас как равных, а не как свой придаток». И эту проблему решить также непросто.
И, наконец, последнее, что меня приятно поразило, – все без исключения ораторы от Евросоюза кончали или начинали свое выступление Россией. Обратите внимание, ведь это был их внутренний семинар. От России официально там никого не было (я не представлял ее, я был просто слушателем). Но тем не менее, каждый начинал и кончал Россией.
А что говорилось? Вот основные тезисы. Первый – без России мы безопасность в Европе никогда не создадим. Нечего рассчитывать на НАТО, на американцев, без России все равно и они не справятся с этой задачей.
Второй: Россия – это наш реальный партнер – экономический, политический, социальный. Другого такого у нас просто нет. Если не Россия, то что будет на восток от ЕС? Дыра? Или Азия тут будет у нас? Нет, Россия – это наш партнер, с ним надо развивать отношения.
Третий: Да, есть сложности, есть проблемы. Ну и что? А у нас их нет? В состав Союза Россия вряд ли войдет, Россия слишком большая, слишком она сложная (правда, потом добавлялось: «Ну, разве что лет через 30-40»). В конечном счете, когда заключался этот разговор, вице-председатель Европарламента сказал: «У меня в заключение всего два замечания. Первое – отношение Европы и США. Они должны быть хорошими. Дважды на протяжении века американцы пересекали океан, чтобы помочь Европе. Этого мы не можем забывать. Конечно, в отношениях с Вашингтоном у Европы существуют противоречия, конкуренция, отношения и впредь могут быть очень сложными, но они необходимы. И второй пункт. Что касается России, то с Россией необходимо развивать сотрудничество, развивать партнерство. Не знаю, вступит ли Россия в Европейский Союз, но она – органическая часть Европы, и об этом нельзя забывать». И на этом семинар закрылся. Обсуждали расширение, а закончили Россией.
Короче говоря, я думаю, что если вернуться к вопросу, который ставил Михаил Сергеевич, то можно сказать: общеевропейское пространство существует объективно, реально. Значит, его надо наполнить социально-политическим и экономическим содержанием. Возможно это? Да. Судя по всему, что здесь говорилось сегодня, никто не исключает такой возможности. Но с другой стороны, конечно, есть масса неясностей в смысле перспектив – когда, как, что? Я думаю, что можно придерживаться (я во всяком случае придерживаюсь) такой точки зрения, что в принципе создание общеевропейского целого неизбежно. Это пункт первый. Европа нужна всем – и Западу, и Востоку.
Второй пункт заключается в том, что вряд ли надо сейчас думать о том, какие формы это может принять. Черт его знает, может быть, когда-нибудь Россия просто соединится с ЕС; может быть, будет создана какая-то конфедеративная форма. Тут форма не важна, важно существо.
Третий пункт. Важно, не думая о форме, строить, создавать, сотрудничать. На мой взгляд, одна из главных трудностей в отношениях между Европейским Союзом и Россией, о чем здесь уже многие говорили, – это трудность психологическая, разности исторического менталитета. Это очень во многих случаях мешает. И когда разговариваешь с ними, это чувствуется. Часть из них это понимает, и понимает, что это преодолимо. Но часть не понимает. В представленном докладе об этом говорится и вполне справедливо. Взаимонепонимание – это факт. А вот как его преодолевать? Тут уже говорили о том, что надо и знакомство, и изучение взаимное, и т.д., и т.д. Этого, я думаю, мне повторять не надо. А вообще, все это возможно.
Общеевропейское пространство – экономическое, политическое, военное, культурное – возможно. Я думаю, это и есть наша, общеевропейская перспектива.