Горбачев М.С.
Сейчас нам очень важно уяснить, что происходит с ЕС после Маастрихта и как складываются наши отношения с ЕС. Действительно, а что же такое объединенная Европа? И вообще, это – реальный проект, утопия, идеал, вокруг которого мы можем строить рассуждения и делать какие-то выводы для политики. То, что сказал Мироненко, можно услышать на «столах», но публично нигде не произносится. Но то, что Европа – от Бреста и до Бреста, – это присутствует. Северные, южные и западные границы, отделяющие ЕС от остальной части континента, – это тоже присутствует. Это можно услышать и от немецких социал-демократов – представителей правящей партии Германии. Поэтому интересно, что думают наши эксперты, которые в курсе всех нюансов дискуссий. Может быть, имеет смысл нам взять на себя инициативу дискуссии на тему, что такое объединенная Европа – реальный проект или утопия. Не будем забывать, что утопии поднимали народы, миллионы людей, в них черпали идеи и энергию.
Я встречаюсь с европейцами много, причем на довольно высоком уровне, часто с главными лицами. И там, где отношения позволяют, я прямо задаю этот вопрос. Или пытаюсь понять в ходе разговора, как они себе представляют строительство объединенной Европы, если это реальный проект. А мы вроде бы склоняемся к такому пониманию. Я тоже так считаю. Как ее строить? – Расширяя ЕС? А других способов и путей нет? И все роли расписаны заранее?
В связи с этим я много размышляю о роли Центральной Европы. Там много вопросов, много проблем. И там все яснее обнаруживается, что их, вообще говоря, никто не ждет. Из них хотят выжать, как сок из лимона, и больше ничего. А такая роль многих из них не вдохновляет. Они поворачиваются сюда, начинают думать, а что можно использовать из того, что было, и почему забыли об этом. Да, был общий рынок, если его можно назвать рынком, но все же. Но его можно было и трансформировать. А почему его забросили вообще? При всех системах есть кооперация, связи, отношения; еще живы люди, которые знают друг друга; есть общий язык, опыт общения. Вот и появляются темы для обсуждения, есть и предложения провести несколько встреч.
А если Россия одновременно налаживает сотрудничество с ЕС и в СНГ, не выдвигая лозунга восстановления СССР. Я сражался до последнего патрона за сохранение союзного государства. Но сегодня, если кто-то выдвигает лозунг восстановления СССР, я считаю, что это реакционная затея. Это осложнит весь процесс перемен, которые происходят на постсоветском пространстве, и может привести к непредсказуемым последствиям. Пути назад нет, нечего заниматься самообманом.
Здесь возникают вопросы, от которых никуда не уйти. Россия-то играла и продолжает играть большую роль, и наши партнеры никуда не денутся, и нам то них некуда деться. Мы должны сотрудничать с Украиной. За что ни возьмемся – без них не можем. Они тем более без нас не могут. Не только в военных делах.
Или Казахстан. Ведь пока ученые разрабатывали, а политики думали, что делать, там установили прямые связи. Магнитка получала уголь, а ее партнеры – металл. Все просто: соседи, напрямую, по бартеру. То есть уже нет союзного государства, а страна, разорванная на куски, живет. Она должна жить, потому и выживает. Россия может сыграть огромную роль в интеграционных процессах на постсоветском пространстве. А через Россию, через новое сотрудничество в ЕС нелишне посмотреть на все, что накоплено нами: весь опыт, формы организации, в разных условиях, в разных культурах, в разные периоды, – а потом поставить вопрос о широко понимаемом федерализме. Так, в свое время меня пытал Миттеран. Я говорю о Европейском Доме, а он – о конфедерации для Европы. Китай 14 лет входил в ВТО, и он своего добился, что заставило глобальную организацию развернуться к огромному миру. А мы чуть ли не готовы бежать туда сломя голову.
Как мы проводили реформу? В 92-м году открыли неподготовленную страну ни с точки зрения качества продукции, ни с точки зрения институтов; мы просто рыночной инфраструктуры не имели; в промышленности по производительности труда отставали в 3-4 раза. Быстренько все положили и угробили вместо того, чтобы двигаться разумным образом. Переход к рынку – а где же этот переход? Идти надо обязательно, но осторожно. А у нас почему-то зуд. У китайцев все подталкивают друг друга осторожно и шустро двигаются вперед. А нам все надо «ломануть» то 300, то 150 миллионов через колено.
А какова роль России с точки зрения интеграционного строительства объединенной Европы? Потому что если в этом не разобраться, то, как говорил незабвенный Владимир Ильич, «не разобравшись в общих вопросах, за частные не берись».
Необходимо ответить на вопрос: а нам надо вступать в ЕС, и им ли нужно, чтобы мы стали полноправными членами Европейского Союза. Думаю, что они не потянут. Они нас просто не выдержат. И мы их не выдержим. Значит, нужно искать нестандартные решения. За последние два года я трижды встречался с Проди. Это мой хороший друг, коллега. На днях был во Франции. Там вся страна – в движении. Все считают, что надо открыть новую главу отношений с Россией, но не придумали еще названия. Шутка шуткой, но в ней – урок: действительно не знаешь, ведь не «новая страница», а «новая глава».
Как мы должны входить в европейское пространство? Ведь Договор 94-го года не ратифицировался три или четыре года. Мы ждали-ждали. Если начать разрабатывать еще какой-то договор с учетом новой ситуации, новых механизмов сотрудничества, то, боюсь, все повторится сначала. И никто не может предложить решение, потому что тут что-то не проработано, что-то мы недодумываем. Очень бы хотелось услышать ответы на эти вопросы.
