Арбатова Н.К.

В своем выступлении постараюсь совместить и свои комментарии к докладчику и ответить на те вопросы, которые были поставлены к сегодняшнему обсуждению.
Доклад чрезвычайно интересный. Мне нравится он тем, что Юрий Антонович (Борко. – Сост. ) максимально заострил свои основные тезисы. Это помогает нам лучше понять его позицию. Тем не менее, у меня есть замечания по докладу. Мне кажется, полностью отсутствует в докладе международно-политический контекст, а именно он всегда был решающим для европейской интеграции. И если мы посмотрим на историю всей европейской интеграции, то качественный прорыв был сделан именно под воздействием крупных международно-политических сдвигов. Это – окончание «холодной войны», распад Советского Союза, который ослабил зависимость Европы от США в сфере безопасности и тем самым дал этот новый импульс европейской интеграции, поставив перед Европейским Союзом задачу объединения Европы. Поэтому, международно-политический фактор, на мой взгляд, являлся решающим на всем протяжении минувшего десятилетия.
Что касается скептицизма в отношении будущего европейкой интеграции, то он существовал всегда. Если мы посмотрим на историю европейской интеграции, на определенных ее отрезках возникали и скептицизм и сомнения, но, и тем не менее, интеграция развивалась. И если мы посмотрим, к чему Европейский Союз пришел фактически за 50 лет (меньше, чем одна человеческая жизнь), результаты – огромные. Юрий Антонович (Борко. – Сост.) в своем докладе подчеркнул, что сегодняшняя Европа далека от идеала, от той Европы, которую видели отцы-основатели. Наверное, это так. Но идеал всегда не соответствует реальности, однако, нельзя не признать, что сделано очень много. Мне кажется, что международно-политический императив будет и в дальнейшем определять европейскую интеграцию. И он будет одним из главных «цементирующих» факторов в развитии европейской интеграции.
Конечно, те проблемы, которые описал в своем докладе Юрий Антонович (Борко. – Сост.), существуют реально. Но нельзя не видеть и того, что сегодня мы присутствуем (хотя, может быть, мы еще не осознали этого), при кардинальной перестройке международных отношений. После трагических событий 11 сентября меняются не только отношения между Россией и Западом, но и отношения Европы и США. После пережитого шока США будут сокращать свои международно-политические обязательства в Европе, перекладывая задачи европейской безопасности все больше на плечи самих европейцев и концентрируя свое внимание на борьбе с международным терроризмом. Уже сейчас сокращается фактическое присутствие США в Европе, в первую очередь на Балканах. Совершенно очевидно, что миротворчество в этом регионе будет европейская обязанностью. И европейцы уже это осознают.
Поэтому, если говорить конкретно о влиянии 11 сентября на европейскую интеграцию, то можно сказать, что вот эти события высветили важность и приоритетность общей внешней политики, общей политики безопасности и общей обороны. Впервые после 11 сентября Европа, наконец, поняла реально важность поставленной цели. Приоритетность общей политики безопасности признается практически всеми странами-членами ЕС. Однако, один из парадоксов состоит в том, что непосредственное воздействие сентябрьской трагедии – прямо противоположно долгосрочным тенденциям. Иными словами, в перспективе события 11 сентября явились катализатором европейской интеграции в сфере общей внешней политики, политики безопасности и обороны, традиционно самой сложной, самой деликатной сферы интеграционных процессов в ЕС. Постепенный уход США из Европы также будет катализатором создания общей политики в сфере обороны и придаст европейскому корпусу – силам быстрого реагирования – вполне реальные очертания. Но на сегодняшний день есть даже определенное замедление в этой области, поскольку вопросы «жизни и смерти», такие как защита граждан от угрозы международного терроризма, всегда предполагают передачу больших компетенций национальным государствам. Но эта ситуация временная.
Несколько слов об отношениях в треугольнике Россия – Европа – США. Главным препятствием в отношениях России и ЕС было отсутствие благоприятного международно-политического контекста для этих отношений, а именно: очень плохие отношения на протяжении достаточно длительного периода с НАТО и США. 11 сентября изменило этот контекст. Снят на сегодняшний день вопрос о ревности, подозрительности США в отношении сближения России и ЕС, что создает благоприятные предпосылки для развития многостороннего партнерства между ними.
Юрий Антонович (Борко. – Сост.) описал четыре сценария – интеграция, конфронтация, партнерство и прагматическое сотрудничество. С его точки зрения, именно по последнему сценарию развиваются отношения между Россией и Европейским Союзом. Но если это так, то этот сценарий никогда не приведет ни к какому стратегическому партнерству. И у нас, и на Западе сейчас воспевается и превозносится до небес прагматизм. На мой взгляд, прагматизм так же опасен, как и идеализм. Идеализм исходит из необъективных оценок существующего мира. Прагматизм не учитывает долгосрочные интересы государства. Если мы и дальше будем руководствоваться только лишь сиюминутными целями, возможностью урвать что-то, выторговать себе какой-то маленький кусочек, не думая о наших долгосрочных интересах, никакого стратегического партнерства не будет.
Я не понимаю, почему так многих пугает слово «интеграция». Интеграция ведь не обязательно подразумевает членство России в ЕС. Интеграция бывает на разных уровнях. В частности, речь идет об ассоциации России с Европейским Союзом, которая не подразумевает непременного членства России в Европейском Союзе, но ставит вполне конкретную стратегическую цель. Она заставляет нашу политику развиваться не по прагматическому, мелкотравчатому сценарию, что на деле означает дрейф в мелководье, а направляет нашу политику, превращая ее в осознанный курс. Она помогает нам выстраивать нашу каждодневную политику соответственно, в том числе и осознанно идти на определенные жертвы во имя достижения более крупных преимуществ.
Я считаю, что мы должны не дрейфовать, потому что такие отношения обречены, а осмысленно строить свою политику на европейском направлении. Я не верю ни в какое стратегическое партнерство без стратегических целей. Вот прямо задан вопрос: существуют ли стратегии России и ЕС в отношении друг друга? Мне представляется, что нет. Единственное что мы имеет реально – это СПС. Европейский Союз выдвинул свою стратегию в отношении России после косовского кризиса. В тот период задачей Европы было спасти достижения в сфере европейской безопасности, накопленные еще с середины 80-х годов, не дать рухнуть отношениям России и Запада ниже той отметки, которой они достигли. Представляется, что цель, которая ставится в этой стратегии, – содействие демократическим преобразованиям в России – является не реальной стратегической целью, а скорее благим пожеланием, к которому могут присоединиться практически все развитые страны. Стратегическая цель в отношениях с определенным институтом должна отражать специфику этого института. Вот почему я говорю об ассоциации.
Я хотела бы сказать о СНГ и прямо ответить на тот вопрос, который здесь поставлен. Может ли СНГ что-нибудь извлечь из опыта европейского строительства? Что-нибудь, наверное, может. Хотя я считаю, интеграционная модель ЕС неприменима для СНГ. Потому что вся европейская интеграция – это интеграция государств одинаковых. Одинаковых по уровню экономики. Одинаковых с точки зрения истории, культуры, всего цивилизационного развития. Именно поэтому для Турции будет так трудно интегрироваться в Европейское Сообщество.
СНГ, как мы видим, после того, как распался Советский Союз, – это группировки очень разнородных государств. И интеграция не может развиваться между феодальными государствами, какие существуют у нас в Центральной Азии, и Россией, которая при всех сложностях и при всем нашем критическом отношении нашей ко многим процессам, развивающимся в России, находится совершенно на другом уровне. Поэтому, я думаю, что сценарий распада ЕС на регионы, который Юрий Антонович (Борко. – Сост.) описал в своем докладе, скорее применим к СНГ. СНГ будет распадаться на регионы, и у России будут выстраиваться свои собственные отношения с этими региональными группировками. Я думаю, что Украина, Белоруссия и Россия, если они будут развивать рыночные реформы, развивать демократические институты, в долгосрочном плане в той или иной форме могут интегрироваться с ЕС. Что касается Средней Азии и других государств, я думаю, что здесь отношения России будут строиться на двустороннем принципе.
Да, конечно, существуют и в Европейском Союзе опасения относительно того, как будут развиваться наши реформы, куда мы пойдем, в какую сторону. Но необходимо помнить и том, что Россия живет и развивается не в вакууме. И от Европейского Союза, от ведущих стран Западной Европы, от США, от НАТО будет зависеть то, каким путем пойдет Россия. Если они будут стоять в стороне и ждать, когда мы превратимся в процветающее государство, тот это, наверное, не наступит никогда. Поэтому я считаю, что именно интеграционная модель, модель постепенного включения России в Европу – единственный залог нашего демократического будущего. Без этого мы обречены искать третий путь и быть между всех полюсов. Спасибо.