Малютин М.В.

     Вячеслав Алексеевич произнес блестящий идеологический текст. В идеологию можно либо верить, либо не верить. Поэтому просто несколько слов о фактах. Вот такие неприятные и некрасивые факты.

     На самом-то деле, первая экономическая стабилизация и первый экономический рост в посткоммунистической России начались вовсе не при Путине Владимире Владимировиче, а при Ельцине Борисе Николаевиче с конца 1996 года и до самого дефолта уже была первая фаза. На самом деле, экономическая катастрофа была предотвращена вовсе не Путиным Владимиром Владимировичем и его замечательным премьер-министром по партийной кличке «Мишка два процента», а Евгением Максимовичем Примаковым и его правительством. И далее через запятую, т.е. я просто в данном конкретном случае не вижу необходимости заниматься этими чисто фактическими опровержениями, потому что в случае Елены Шестопал мы имеем дело с определенным научным исследованием. Идеологию можно либо принимать, либо не принимать. Вот у нас изложена позиция, что мы уже захватили власть и собственность, и мы намерены ее не отдавать и дальше благополучно держать.

     Чем мне понравился текст Шестопал, что он очень правильно начинается. Горбачев реформировал, вроде в рамках горбачевской логики всё было более или менее ничего, сидели ничуть не менее умные, ничуть не менее циничные в соответствующих кабинетах. Но я еще раз говорю, что здесь возможны разные оценки, но тем не менее. Борис Николаевич потом якобы внедрял рынок и демократию. Но что он, на самом деле, внедрял это отдельная тема.

     К 1998 году опять возникла ситуация нескольких конкурирующих сценариев государственных переворотов. Что победил именно этот сценарий государственного переворота, а не, скажем, сценарий Левы Рохлина, о котором кто-то очень точно сказал, что это сочетание трех очень редких факторов – генерал, еврей и дурак с инициативой. Это, может быть, еще не самый худший вариант с точки зрения развития страны.

     В этом смысле, когда мне говорят, что Путин-то Владимир Владимирович, оказывается, пришел для того, чтобы власть навела порядок, и что в основе изначальной стратегии Путина лежал прагматизм, решить вопросы выживания страны. Господа, товарищи и граждане, совершенно же очевидно, что стояла очень простая и понятная задача, и сегодня стоит – удержать власть и собственность в своих руках. Причем  в тот момент были уже возможны два варианта: примаковский нереализовавшийся, т.е. стабилизация на основе преобладания старой бюрократии. Льву Рохлину, по опыту 1993 года, я объяснил, что государственные перевороты так не устраиваются. Совершенно очевидно, что это кабак и бедлам, а на чьи он средства и как делается, в тот момент я, естественно, не знал, что это очередная авантюра Бориса Абрамовича. Но что это, как говорится, было не само по себе, это понятно.

     Так вот и Евгению Максимовичу очень понятно было объяснено, что в тот момент, когда он попал в соответствующий кабинет, при том умонастроении Совета Федерации и Думы, проголосовать за несменяемость этого правительства до президентских выборов, было дело его свободного выбора. Попросил бы – проголосовали. А Борис Николаевич оказался бы мальчиком в интересном положении, когда он был вынужден на это соглашаться, либо «отимпичменили бы» его и всю семью спустили с лестницы под крики дружного ликования, в этом тоже сомневаться не приходится.

     Когда этот выбор не был сделан, был и другое предложение. По крайней мере, разобраться с Борисом Абрамовичем и его ближним замечательным окружением, что тоже не было сделано. А как фамилия была бы уже того Мутин, Путин, Степашин или как-нибудь еще, и насколько он окажется политически удачлив, – это другой вопрос.

     Кстати, маленькая реплика применительно ко вчерашнему обсуждению. Вчера тут с наивностью обсуждался вопрос, а почему же произошла ресталинизация массового сознания населения России. И рассуждали как всегда о рабской сущности русского народа, о его патриархальных традициях. Простите, благодаря Борису Николаевичу и его замечательной власти произошла массовая ресталинизация. Потому что ведь Сталин что говорил? Мое ближайшее окружение – предатели и враги. Если за ними не смотреть, они немедленно побегут продавать Советский Союз иностранным державам. В 30-е годы это было, скорее всего, вранье, хотя в каждом конкретном случае я, что называется, свечку не держал. Применительно к ближайшему окружению Михаила Сергеевича это, к сожалению, в полном соответствии с прогнозом Троцкого оказалось протокольной правдой.      Эти люди, действительно, как только почувствовали, что больше над ними не стоит КГБ и партком, повели себя в полном соответствии с этими самыми инквизиционными процессами 30-х годов, которые применительно к ним были тогда или к их историческим предшественникам устроены превентивно.

     Но, говоря о судьбах этой самой государственности, до какого момента и благодаря чему она существовала и продолжает существовать в нынешнем виде? Но опять бином Ньютона. Что мы сидим, а денежки идут, и хорошо сидим, что совершенно стихийно сформировался экономический рост, который абсолютно не планировало ни правительство Касьянова, ни правительство Фрадкова, это совершенно ясная вещь. Здесь одна короткая реплика, потому что присутствует Дискин. Он об этом может сказать значительно лучше меня.

     Если охарактеризовать фундаментальные различия между тем, что было в конце Советской власти, и тем, что существует сейчас, то я бы его сформулировал так. За эти почти 20 лет в страну пришел мировой рынок. Она стала его неотъемлемой составной частью. Но в страну не пришел мировой капитал вплоть и по сегодняшний день. Вот объяснять, как и почему, оказалось страшными коммунистическими и националистическими сказками, что придет мировой империализм и всё скупит и превратит нас в полуколонию, по состоянию на «нуль-нуль», это не произошло. Более того, более или менее массовый приток капитала, превышающий отток, это только в последние пять месяцев. Примерно с апреля-мая 2007 года. И временная эта флюктуация или долгосрочная эта тенденция, поскольку я не экономист, я принципиально обсуждать эту тему не готов.

      В этом смысле сейчас для меня ключевой вопрос в этой самой ситуации: сможет ли этот общественный порядок, о стабильности которого нам столько говорили, пережить хотя бы первый же кризис? Потому что даже Вячеслав Никонов совершенно правильно сказал: уровень исполнительской дисциплины чудовищный. С чего, собственно говоря, начал Зубков? Он сопоставил, как выполнялось при Брежневе, как выполнялось при Горбачеве, как выполнялось при Ельцине, как выполняется при Путине. Совершенно очевидно выяснилось, что путинская бюрократия наиболее ужасна, что она просто вообще не выполняет никаких своих функций, а превратило государственность в некую разновидность малого, среднего или крупного бизнеса в зависимости от того, малый, средний или крупный чиновник перед нами стоит.

     Наконец, что касается политических партий. Возможно, для присутствующего здесь Владимира Лысенко это прозвучит очень оскорбительно. Но, на самом деле, эти выборы – это конец света для всех политических партий, которые выросли из рубежа 80-х-90-х годов, потому что политические аналитики что говорят? Все ведут кампанию самоубийственно. Все совершают абсолютно чудовищные ошибки, которые вроде можно было бы и не совершать. А по какой простой элементарной причине? В условиях, когда всё монополизировано, т.е. возникла чистой воды ситуация сказки о тройке Стругацких. В руках канализаторов (не важно, в составе трех или четырех человек) в каждом конкретном случае оказалась большая круглая печать. И на кого эту круглую печать поставим, те соответственно и будут принимать участие в выборах, а на кого не поставим, те принимать участие не будут.

     В этом смысле свою зачистку устраивает Грызлов («Единая Россия»). Свою зачистку устраивает Зюганов в рамках своей команды. Владимир Вольфович, поскольку ему некуда деваться, вовремя остановился с устройством своей зачистки. И, кроме того, раньше-то он был единственный и неповторимый, а теперь, благодаря партийным спискам, у них появилась куча маленьких фракций в регионах страны, сидящих в карманах у соответствующего господина губернатора. Собственно говоря, все партии превратились в ЛДПР. Это раньше ЛДПР на каждые новые выборы осуществляла стопроцентную зачистку, продавала места, а всех предыдущих выгоняла.

     Вот сейчас таким образом начали себя в рамках этой замечательной политической системы, которую укрепил Путин Владимир Владимирович, вести себя соответствующим образом. Что это на практике означает? Поэтому последний тезис про 90 процентов.

     Не правда ваша, не будет 90 процентов по одной простой элементарной причине. Есть 8 процентов фундаменталистски коммунистического электората, 7-8 – фундаменталистски либерального, примерно столько же националистического, я имею в виду, русского националистического во всех его разновидностях. В настоящий момент их всех уволили, их всех фактически убрали из политики, вроде бы как одержав великую победу. И, естественно, когда в роли этого самого борца за свободу и справедливость выступают Гарик Каспаров и ...штейн, «Миша два процента» или другие замечательные люди или представитель сексуальных меньшинств Эдуард Лимонов, то, разумеется, о существовании такой оппозиции можно только мечтать. Но здесь тезис последний.

     Меня потрясает не эта оппозиция. Меня потрясает реакция власти на эту оппозицию. То есть когда на пятерых или десятерых или даже сто оппозиционеров выводятся тысячи и десятки тысяч представителей правоохранительных органов, это реально для меня означает, что уровень-то внутренней стабильности и ощущение, насколько прочно мы сидим, совершенно жалкий и ничтожный.

     А теперь тезис последний. Несколько лет назад рассуждение о глобальном мировом экономическом кризисе, о развале мира по-американски и империи доллара, об очередном неизбежном дефолте в России - это, условно говоря, было мнением группы маргиналов. В настоящий момент, когда это пишет «Коммерсант» и когда это пишет «Эксперт», - с моей точки зрения, органы некоего нашего одиозного экономического менстрима, - к этому как минимум уже надо всерьез отнестись.

     То есть в этом смысле любые наши российские политические преобразования неизбежно будут, в ближайший год-два-три-пять-семь, происходить в качественно новом мировом контексте. Потому что, что я пытался объяснить, что во Фронте национального спасения, что во всех их последующих реинкарнациях. Что пока против вас есть консолидированный мировой рынок и консолидированное мировое сообщество, даже если вы захватите Кремль, в результате того, что Россия уже часть этого мирового рынка, результаты будут совершенно ясные и понятные. В условиях когда исчезает единый центр силы и исчезает единый центр управления, - а он неизбежно в более или менее мягкой и в более или менее жесткой форме в ближайшие несколько лет начнет исчезать, - вот здесь, действительно, становится возможны разные варианты развития политической системы внутри системы.

     В чем я абсолютно согласен с Еленой Шестопал? Есть вот этот нулевой вариант. То есть если мировой кризис оттягивается надолго, если деньги по-прежнему имеются, если в атомизированном обществе по-прежнему не появляются никакие центры кристаллизации, значит до первого этого самого шока ситуация будет еще тянуться какой-то промежуток времени. Но все серьезные экономисты говорят, что, на самом-то деле, лучше пораньше бы, пока еще есть какой-то постсоветский запас прочности, который был вот тогда при Примакове, Путине, и на базе которого мы бы могли с этим шоком и с этим вызовом справиться. Потому что когда эти 30-40-летние станут 50- и 60-летними, если они оттянут ситуацию все-таки до этого момента и произойдет наступление кризиса, ситуация будет другой. И последняя реплика, о чем мы часто забываем.

     Прошло уже почти 20 лет с момента исчезновения Советского Союза. Вступает в жизнь то поколение, которое ничего этого не знает и не помнит вообще. Да, оно аполитично. Вот здесь с оценками в исследовании Елены Шестопал я согласен. Там есть очень точная фраза. Пока против него не применяли в массе насилие, и пока оно не верит, не ощущает, что против него может быть применено это насилие, у него существует одно умонастроение и одна позиция. В тот самый момент, когда этот рубеж так или иначе будет преодолен, - а он, совершенно несомненно, в какой-то момент будет преодолен, потому что ситуация намного более бесперспективна, чем в постсоветский период времени, - это будет качественно другая ситуация. Прошу прощение за то, что затянул.