Кувалдин В.Б.

     Мы начинаем очередное заседание нашего Круглого стола «Экспертиза». Это третье обсуждение в рамках совместного проекта, который осуществляют на паритетных началах  три фонда: «Новая Евразия», Иноцентр и Горбачев-Фонд. Весь проект, в целом, посвящен анализу состояния современной России в различных ипостасях. Два предыдущих заседания были посвящены характеристике состояния российской экономики и социальным проблемам в нашего общества. Материалы обсуждений выпущены в виде отдельных сборников. Мы разослали их всем участникам обсуждения, и в том числе, нашим гостям из регионов.

     Сегодня у нас третье заседание из запланированных пяти, т.е. это своеобразная вершина. Вершина не только формально, но и по существу. Сегодня мы поговорим о российской государственности.

     Еще на стадии подготовки этого проекта мы консультировались с Михаилом Сергеевичем, который совсем неформально возглавляет наш Фонд и курирует Круглый стол «Экспертиза». Договорились, что по возможности мы будем стараться идти оттого, что называется злобой дня, и постараемся сосредоточиться на вопросах, имеющих стратегическое, фундаментальное значение для будущего России.

     Думается, что в рамках этого подхода сегодня есть хорошая основа. Для содержательного разговора нам представлены два доклада, подготовленные двумя нашими ведущими экспертами - политологами – Еленой Борисовной Шестопал и Вячеславом Алексеевичем Никоновым. Они разные, и это хорошо. Они различаются и по подходу, по вúдению перспективы, и по манере, в которой проделана подготовительная работа. Полагаю, что и тот, и другой доклад создает хорошую основу для дискуссии. Ключевая проблема – это выбор пути, модели построения новой российской государственности. Оба докладчика дали свой ответ на этот вопрос. Для Вячеслава Алексеевича современная Россия неконсолидированная демократия с хорошими шансами на превращение в демократию не только суверенную, но и консолидированную, полноценную.

     Елена Борисовна, по-моему, несколько осторожнее в своих прогнозах так же, как и вся большая и весьма квалифицированная группа, в работе которой участвовали и московские эксперты, и представители наших регионов. На первый план они, все-таки, выдвигают инерционный сценарий как наиболее вероятный, т.е. больше того же самого. Тем не менее, в их прогнозе почти на паритетных началах присутствует сценарий конкурентной борьбы, хотя бы поначалу на уровне элит. То есть, оценки степени вероятности этих сценариев близки у обоих докладчиков.

     Так уж получилось, что у нас в Фонде часто происходят интересные переклички различных сюжетов. Вчера в этом зале было, буквально, «яблоку некуда упасть», вспоминали печальную дату – 70-летие великого террора 1937-1938 годов. Было много интересных, ярких, умных людей, людей безусловно честных. Наверное, многие из них по праву могут быть названы как  лучшие представители нашего общества.

     Я с большим интересом слушал первую половину этой дискуссии, со второй, к сожалению, мне пришлось уйти. Не надо говорить, что в зале собрались убежденные, последовательные антисталинисты. Было высказано много плодотворных, глубоких идей, обращенных к совести и разуму слушателей. И все-таки я ушёл с  чувством какой-то неудовлетворенности. Потому что было ощущение, что наш публичный разговор не только в Фонде, но и за его пределами не вышел за рамки перестроечного дискурса, что в главном мы идем по кругу. И, по-моему, он не может выйти за установленные пределы, если не ввести его в тот контекст, о котором мы будем говорить сегодня, если не связать его вопросом о российской государственности. Да, конечно, - об этом все говорили вчера, Сталин-злодей. Сказать что у него руки в крови, это ничего не сказать.      Безусловно, его личные особенности наложили отпечаток на великий террор и на, пролитое тогда, море крови. Но, мне кажется, нельзя ограничиваться только этой бесспорной констатацией фактов.

     Нравится это нам или нет, но никуда не уйти от основного вопроса, на который еще предстоит ответить, -  и это имеет прямое отношение к нашей сегодняшней дискуссии, - а с кем была страна, с кем был народ в тот период? Короткий и честный ответ, увы, мне кажется бесспорным: со Сталиным. И не только в Великой Отечественной войне. Это, конечно, был сталинский политический шедевр. Он сумел намертво, навсегда связать свое имя  с нашей великой победой. Но и до войны, и после войны абсолютное большинство советских людей было со Сталиным. Недаром его смерть, стала действительно, всенародным потрясением. Люди растерялись, просто не знали, как жить дальше.

     Мне кажется, что эта констатация прямо ведет нас, может быть, к  постановке очень трудных, болезненных для нас, антисталинистов, вопросов. Почему народ был со Сталиным, не смотря на всю его жестокость и злодейства? Да, был страх. Кстати говоря, в какой-то степени он начинает возрождаться и сегодня. Да, действительно, многие не знали, что происходит в стране. Скорее всего, и не хотели знать, работал инстинкт самосохранения. Но думается, было и другое: было интуитивное ощущение, что на стороне Сталина оказалась история. Жестока и кровавая российская история, в которой человек лишь мелкая разменная монета. Ибо  с самого начала российской государственности, когда наши далекие предки призвали на Русь норманнские дружины и были заложены основы древнерусского государства, в нашей общественной жизни постоянно присутствовали две дилеммы.

     Первая – государственность или хаос. Здесь у нас есть горький опыт. Мне кажется, что в этой оценке народ однозначен. Он помнит и Смутное время, и 17-й год, и уж тем более, национальную катастрофу 91-го года. Для нашего сегодняшнего разговора важно учитывать, то, что произошло и тогда, и в ельцинский период, и в путинский. Всё живо в памяти народной, все отложилось в его сознании и поведении.

     Вторая дилемма – на каких основах можно строить российскую государственность? Наша проблема, наша беда в том что, другой основы, кроме самодержавия, пока что мы не знаем. Никакой убедительной альтернативы предъявлено не было. Были попытки, были и достижения. Но не было создано дееспособной, работающей системы, которая предстала как реальная альтернатива «российской системе, традиционному отечественному авторитаризму, построенному на концепции власти и собственности наверху, в руках не многих. Народу думается, что этот опыт, запечатленный в общественном сознании, имеет прямое отношение к нашему сегодняшнему разговору.

     Полагаю, что только наиболее отмороженные из наших либералов могут как-то сравнивать Путина и созданный им политический режим, сравнивая со Сталиным. Тем менее проблема есть, и фундаментальная. Она заключается в том, что вместе с грязной водой ельцинского периода так или иначе оказались выплеснуты многие демократические завоевания перестройки.  Думаю, что это самая дискуссионная часть путинского политического наследия. Вокруг нее будут ломать копья политики, политологи и историки, причем долго и основательно.

     Вопрос в том, насколько оправданы и необходимы были такие шаги, как превращение Совета Федерации в орган не столько выборный, сколько назначаемый; отмена выборности губернаторов; жесткий контроль над средствами массовой информации,  особенно электронными; создание доминантной партии в том виде, в каком формируется у нас, поскольку при всех аналогиях, скажем, с такими партиями, как итальянская ХДП и японская ЛДП, это все-таки нечто иное. В отечественной редакции гораздо сильнее административно-бюрократический элемент, чем в исторических аналогах.  Соответственно гораздо меньше элементов внутренней конкуренции и внутрипартийной  демократии.

     В то же время, как мне кажется, сила Путина и разгадка его устойчивого заоблачного рейтинга в мировой истории лидера. Много ли примеров лидера, который уходил бы с такими показателями (после почти 10-летнего правления) в том, что при нем, все-таки, воссоздается государственность.  Воссоздается пока на той единственно, как кажется, реалистической основе, на которой это возможно. Соответственно проблема остается открытой. В ХХI веке на традиционной российской основе далеко не уедешь. Именно в этом основной урок отечественной политической истории, ушедшего ХХ века. Демократия нам нужна не менее, чем другим. Но как нам двигаться в этом направлении? Что для этого делать? Как осваивать демократические формы правления, не ставя под вопрос основы российской государственности? Эти вопросы адресованы будущему, и могли бы стать центром нашей дискуссии. На этом всё.

     Михаил Сергеевич, Вы хотите что-то сказать?  Нет. Тогда я, с Вашего позволения, предоставляю слово первому докладчику – Елене Борисовне Шестопал. У нее так же, как и у Вячеслава Алексеевича, будет 10 минут на изложение своей позиции. А дальше мы перейдем к свободной дискуссии.  Прошу подавать заявки, на выступления в обсуждении.