С.А. Ковалев

Первый пункт моего оглавления состоит вот в чем. Как мне представляется, эта вторая часть нашей сегодняшней конференции должна была быть посвящена вопросу о том, как быть, есть ли выход, не меняющий неких основных устремлений страны?

Я полагаю, что кризис, который мы переживаем, переживает не одна Россия. Это кризис глобальный и этот кризис затрагивает то, что мы стандартно, привычно, уже не ощущая никакого волнения, а называем универсальными ценностями.

Сейчас ведь, кстати сказать, юбилей «восьмерок» начинается не только с 1968-го, он с 1948 года начинается. И вот совсем на днях будет это дело. Эти самые универсальные ценности сейчас... Я не знаю, мы присутствуем на юбилее этих ценностей или на их похоронах? Вот в чем дело. И то, что в России выглядит как национальная катастрофа, мы очень часто являем собой пример самых острых вещей в истории. Во всем мире это глобальный, нравственный прежде всего, и политический, и правовой (прежде всего – нравственный и правовой) кризис. Потому что цена этим универсальным ценностям в реальной политике – две копейки. Их все любят громко и патетически упоминать, но никто не стремится действовать в направлении этих ценностей.

Я не стану приводить примеры. Я выступал бы тогда три часа, а не три минуты. Это для меня несомненно. И самое-то главное состоит не в том, что ценности эти как вектор политической эволюции мира, нового мира, послевоенного мира, после жуткой катастрофы Второй мировой и холокоста. Не в том, что даже после этого эти ценности не стали руководством к действию, а гораздо в худшем. Эти ценности используются реал-политик. Как они используются? Они используются как рабочий инструмент, как средство запудрить мозги и сделать вид как средство имитации. Вот здесь глобальная политика следует в русле нашей отечественной. Мы всё имитируем, демократию в том числе.

Теперь следующая реплика. В своем совершенно блестящем докладе Татьяна Евгеньевна, по-моему, допустила только одну ошибку. Она сказала, будто демократы рвались не к демократии, а к власти. Понимаете, демократы по самоназванию в самом деле рвались к власти. Ну что это были за демократы. Эти демократы – это была команда Бориса Николаевича Ельцина.

Утверждаю, ни Андрей Дмитриевич Сахаров и никто из этого слоя к власти не рвался. Мы рвались к демократии. А вот те, которые рвались к власти и в некотором смысле ее получили, это демократы, которые так себя назвали, и использовали это самоназвание с большой политической выгодой. Если угодно, из этой команды я бы выделил только одного человека – самого Бориса Николаевича Ельцина. Он не сильно преуспел в демократическом мышлении, но он пытался хотя бы. А остальные ребята просто не пытались. Что же вы мне будете рассказывать, что какой-нибудь Грачев, дорвавшийся до власти, Коржаков, на минуточку, Сосковец и мне не хватит на всех моих конечностях и на ваших, кстати, для перечисления этих имен. А они-то получили эту власть. Так вот демократы... Нет, это захудалый, провинциальный третий «эшелон» функционеров КПСС.

Ничего им не надо было, кроме самой власти. Точно так же, как сегодняшней власти тоже ничего другого не надо. Мы сегодня имеем торжество лжи, которая перестала играть свою главную функцию. Ложь – уже не средство обмана. Извините меня, как это можно официальным верховным враньем убедить хоть кого-нибудь, что в Чечне «Единая Россия» набрала 99,4 процента голосов, оставив другим 10 партиям одну десятую процента? Никто в это не верит, но никто против этого не возражает.

А теперь, Михаил Сергеевич, Вы упрекнули Юрия Николаевича и других в том, что они молчат. Знаете, очень просто организовать это молчание. Надо просто не занести Вас в список допущенных говорить – вот и всё. Уверяю Вас, мы тоже не молчим.

И, наконец, еще одна вещь. Здесь говорится о том, что мы можем делать историю. По-моему, суть сегодняшней ситуации состоит теперь не в том, что мы можем делать историю, что мы действительно ощутили в 1988 году. А суть нынешнего времени состоит в том, что мы обязаны делать историю, что мы не можем себе позволить отдать делать историю другим, потому что это мы – источник власти. И сколько нас сегодня – это не так важно. Важно, чтобы набрать некую критическую массу. И тогда, и только тогда может возникнуть некоторое подобие «Солидарности» в этой стране. А называть по примеру Льва Александровича Пономарева и Бориса Ефимовича Немцова «Солидарностью» нечто еще не существующее - это безвкусно.

Наконец, в конце я хочу сказать об одном важном пункте. Наши «архитекторы перестройки», с моей точки зрения свое (поправьте меня, Михаил Сергеевич, если я не прав) долговременное планирование строили так. Они реформировали партию, стоящую у власти. Они хотели сделать ее, оставив у власти, человекообразной, динамичной, способной динамично отвечать на вызовы. А страна отодвигалась ими при этом на будущее – желательно близкое будущее, но все-таки на будущее. Первая задача была реформировать партию. Неслучайно КПСС так долго и упорно боролась с отменой шестой статьи Конституции.

Этот план не получился. Партию не удалось реформировать, а реформирование страны пошло через пень колоду, потому что в самом деле страна в этом реформировании мало участвовала. А улица, демократически настроенная, очень быстро почувствовав, что новая демократическая власть ворует пуще прежней, вот тогда поставила на всей демократии крест.

В очень хорошо и интересно написанном предисловии ко всей этой конференции говорилось о том, что Горбачев и Сахаров - каждый по-своему -были провозвестниками нового политического мышления. Я бы на минуточку к этой компании добавил еще Эйнштейна и целый ряд других замечательных людей.

Горбачев М.С. Причем Эйнштейн первым сказал о новом мышлении.

Ковалев С.А. Да, это точно. Надо сказать, что Эйнштейн и Рассел, например, имели в виду прежде всего ядерную опасность, а как это ни странно, Горбачев и как это ни странно – даже Сахаров, имели в виду гораздо более широкий смысл этих слов.

Думаю, что Горбачев и Сахаров вовсе не были единомышленниками никогда. Они были оппонентами. Один из них был чистый политический идеалист, а другой – столь же чистый политический реалист. Но оба они были людьми, способными понимать друг друга, желающими слышать друг друга и умеющими вступить в диалог. Уважительный диалог - что важно.