Милан Хорачек

Благодарю организаторов этой конференции за то, что меня пригласили сюда. Здесь сидят прекрасные люди. Я рад встретить старых друзей – представителей «Мемориала»,  с которыми мы работаем уже давно, сотрудничаем с ними. Люди, которые активно участвуют в движении по защите прав человека. Люди, которые и в Советском Союзе уже вели эту активную деятельность.

Я вижу господину Горбачева. Я, собственно, познакомился с ним через моего друга Зденека Млынаржа, с которым мы много-много сотрудничали долгие годы.

Поэтому я хотел бы все-таки начать с 1968 года. Вольф Бирман поет в одной песне: «только тот остается верен сам себе, времена изменяются, люди изменяются». Я в основном вспоминаю в очень светлых тонах первую половину 1968 года. Радость тогдашнего прорыва, как мне уже напомнили, радость оттого, что была попытка создать социализм с человеческим лицом. Это Александр Дубчек заслужил, конечно, славу человека, который хотел восстановить именно такое лицо социализма. Это человек, который имел хорошую человеческую натуру, который отличался от тех, кто на параде 1 Мая стоит на трибуне и машет рукой тем, кто проходит мимо меня. Я помню о нем, как он на моих глазах прыгнул в бассейн. Это впервые первый секретарь Коммунистической партии в плавках окунулся при мне в воды бассейна.

 1968 год для меня омрачен унижением оккупации 21 августа 1968 года. Ночью я увидел, как  советские танки проехали по улице, в строительстве которой участвовал. Я тогда был в стройбате как политически неблагонадежный, и поэтому знал, как тяжело строятся и прокладываются улицы и дороги.

Не только для меня, но и для многих других этот опыт привел к определению жизненного и политического пути. Были ли мы оппозиционерами или диссидентами в тогдашней Чехословакии или в Восточной Европе или были мы в эмиграции? Для нас о свободе, демократии, прав человека и социализме на Востоке и на Западе – можно было  дискутировать только, сталкиваясь с «колючей проволокой». И Запад в 1968 году оказал нам помощь.

Даниэль Кон-Бендит или Руди Дучке помогали мне во Франкфурте, где я оказался. Они помогли мне понять, почему 1968 год для западных обществ так же является моментом или годом преобразования. И тогда не кровавой, но тем не менее революции.

Позже в дискуссиях с Генрихом Бёллем, Львом Копелевым и другими мы обсуждали вопросы прав человека и подчеркивали, что мы обязаны вмешиваться в вопросы прав человека. В том числе вмешиваться и во внутренние дела других стран в этой связи, поскольку опросы прав человека означают, что необходимо вмешиваться и в дела соседа. И этот подход нам помог и в 80-е годы вести дискуссии с тогдашними функционерами в Будапеште, Варшаве и Москве.

И, конечно, для нас не просто радостным был 1985 год и приход  Горбачева, поскольку то, что пришло вместе с гласностью и Перестройкой, для людей, жизненный путь которых определил 1968 год в Праге, и людей этого поколения из Берлина, из Парижа – для нас всех это было подтверждением того, что можно изменить самого себя, и что можно, изменив самого себя, оставаться верным себе. И это было центром в политических процессах, дискуссиях в тогдашнем обществе. Иначе не было возможно сделать то, что было сделано 1988-1989 годах.

А сейчас мы совершаем большой скачок в 2008 год и должны констатировать, что тенденция развития общества, связанная с глобализацией, также приносит с собой значительные трудности. Это одна сторона проблемы. А другая ее сторона состоит в том, что базовая мысль – свобода,  что базовая идея свободы, демократии, прав человека, сохранения мира является самым важным.

Поэтому я ставлю вопрос: возможно ли вмешательство в связи с правами человека везде и необходимо ли оно? И все-таки  утверждаю, что борьба за мир, за свободу и демократию остается нашей главной задачей.