3. Корейское урегулирование и Япония
Исторически Япония доминировала на Корейском полуострове более полувека – со времени победы в китайско-японской войне 1894 года и до конца Второй мировой войны. Корея была превращена в колонию, на ее территории утвердилась система жестокого иностранного господства. Она по существу служила для Японии плацдармом и «коридором вторжения» на обширные пространства Китая.
Глубоко укоренившийся в национальной психологии корейского народа и сохраняющийся по сей день «синдром ненависти» к угнетателям ограничивает возможности влияния Японии на Корейском полуострове. Исходящие от нее действия и намерения воспринимаются населением Кореи с недоверием, особенно на Севере, где власть на протяжении долгого времени намеренно поддерживала и насаждала антияпонские настроения.
Между тем потенциал влияния Японии в регионе вырос. Поражение в войне до основания потрясло японское общество. Имперское обличье было снято. Страна вступила на демократический путь развития. Произошел прорыв на новый технологический уровень, получивший наименование «японского чуда». Возникла проблема новой идентификации нации, иногда называемая проблемой «нового национализма». Он стимулирует энергию поиска Японией своего места и своей роли в регионе и в мире, соответствующих ее новому, мощному потенциалу в экономике, социальной сфере, в сфере демократии. На этой почве рождаются как надежды, так и опасения. Превращение вновь в великую державу, в мотор регионального экономического развития сулит Японии надежду на лидерство в АТР и СВА. Опасения же Японии связаны с динамичным ростом Китая, с его растущими претензиями на гегемонию в регионе в ущерб японским интересам.
Эти обстоятельства объясняют позицию Японии в отношении к процессу мирного урегулирования в Корее. Не поддержать его нельзя, так как это противоречит демократической логике современного развития мира, нанесло бы ущерб имиджу Японии. Но и способствовать сближению двух корейских государств значило бы форсировать процесс, в котором Япония не занимает ведущих позиций и который может привести к появлению серьезного соперника в регионе.
Япония выступает за сохранение на Корейском полуострове статус-кво. Для нее неприемлемы радикальные варианты объединения двух корейских государств. Большинство японских аналитиков сходится в том, что идеологией единого корейского государства, скорее всего, станет национализм, и не исключено, что он примет антиамериканский и, почти наверняка, антияпонский характер. Объединение Кореи поставит под вопрос присутствие американских войск на Корейском полуострове. Объединенная же Корея без американских войск на ее территории первоначально, вероятно, поддерживала бы нейтралитет в отношениях с Китаем и Японией. Но со временем, движимая достаточно сильными остаточными антияпонскими настроениями, стала бы больше склоняться к китайской сфере политического притяжения. Такой исход поставил бы Японию в трудное положение. Поэтому на данном этапе объединение Кореи не отвечает японским интересам. Не случайно в «Японо-северокорейской декларации», принятой по итогам визита Коидзуми в Пхеньян, нет даже упоминания о воссоединении Кореи.
Больше всего Япония опасается того, что успех мирного урегулирования в Корее ослабит позиции Соединенных Штатов в СВА и АТР и поставит под вопрос военное присутствие США не только на Корейском полуострове, но и во всем регионе. Хотя современная Япония переросла рамки американской опеки, она нуждается в военно-политическом союзе с Соединенными Штатами как гарантии от угрозы со стороны укрепляющего свою военную мощь китайского гиганта. Отсюда умеренно-критическая поддержка прямого присутствия США в регионе: за сохранение и укрепление военно-политического союза при более равноправных взаимоотношениях партнеров. Япония, естественно, не хотела бы, чтобы вопрос о воссоединении Кореи увязывался с выводом американских войск из страны. Вряд ли, однако, эти тревоги основательны. Сегодня в международном поле вокруг Кореи нет влиятельных сил, которые настаивали бы на выводе американских войск в качестве предварительного условия урегулирования корейского вопроса. Скорее всего, вопрос о выводе может обрести реальную почву лишь в отдаленной перспективе, после упрочения единства Кореи.
Несомненно, развитие отношений Японии с двумя корейскими государствами во многом определяется ее реальными интересами в обеспечении собственной безопасности. Япония рассматривает ситуацию на Корейском полуострове под углом зрения угрозы своей безопасности, которую олицетворяют милитаризация КНДР и наличие в КНДР ракетно-ядерной программы.
Ракетно-ядерный шантаж Пхеньяна был рассчитан не в последнюю очередь на Японию, которая находится в непосредственной близости от Корейского полуострова и особенно уязвима в случае ударов баллистическими ракетами в обычном снаряжении, не говоря уже о ракетах с ядерными боеголовками. Эффект воздействия на политический истеблишмент и население страны запуска северокорейской баллистической ракеты оказался шокирующим. Японцы осознали, что их территория, включая крупнейшие мегаполисы, находится в зоне досягаемости ракетного оружия, находящегося в руках непредсказуемого тоталитарного государства.
Реакцией на усиление северокорейской угрозы стало возрастание роли военных средств в японской стратегии национальной безопасности. Одновременно северокорейская угроза стимулировала сближение Токио и Сеула в военной области, поиски подходов к установлению контактов с северокорейским руководством.
Своеобразие политики Японии на Корейском полуострове, как в зеркале, отразились в визите японского премьер-министра Дз.Коидзуми в Пхеньян 17 сентября 2002 г. и в последовавших за этим событиях.
Многие политические обозреватели оценили этот визит как исторический, как «прорыв» в отношениях между Японией и КНДР. Действительно, по результатам визита была подписана «Японо-северокорейская декларация», в которой зафиксирована договоренность о возобновлении полномасштабных переговоров с целью двустороннего дипломатического признания.
Для многих визит премьер-министра Японии оказался неожиданным. Однако в нем воплотилась давно наметившаяся логика во взаимоотношениях двух стран. Это итог многолетних неофициальных, полуофициальных и даже секретных переговоров и встреч представителей обеих сторон: начиная с первых неофициальных контактов еще в 1959 году и кончая межправительственными переговорами о нормализации отношений, проходившими в последние десять лет. Наметился прогресс и в экономическом сотрудничестве Японии с КНДР. Таким образом, северокорейский «прорыв» в политике Японии был хорошо подготовленной импровизацией Коидзуми1.
Визит был согласован с Вашингтоном. В преддверии своей поездки Коидзуми неоднократно беседовал с эмиссарами американского президента, а буквально накануне поездки в Пхеньян Коидзуми встречался с Бушем.
Но, конечно, позиции США и Японии не идентичны. Показательно, что японская правящая элита не поддержала стремление США включить КНДР в «ось зла». Госдепартамент «нервно наблюдал за конфиденциальными переговорами» между Токио и Пхеньяном. Нервозность объясняется, видимо, тем, что консервативная часть команды Дж.Буша отнеслась к японской инициативе с подозрением, опасаясь «либерализации» курса Коидзуми в отношении КНДР. Приехавший через две недели в Пхеньян Келли вылил ушат холодной воды на «заигрывания» Японии, после чего она сделала большой шаг назад, выдвинув ряд условий продолжения переговоров с Пхеньяном, прежде всего по вопросу о ядерной программе. Японская позиция еще больше ужесточилась после заявления КНДР о возобновлении ядерной программы и выходе из Договора о нераспространении оружия массового поражения.
В целом можно заключить, что национальные интересы Японии стимулируют более активную политику подключения к решению корейского вопроса.
1Круглый стол «Корейская проблема в квадратуре Россия-США-Китай-Япония», сс.26-28.
