3. Линия на сбалансирование отношений с двумя Кореями

Односторонняя козаревско-ельцинская дипломатия на Корейском полуострове сменилась курсом на развитие полномасштабных и дружественных отношений с обеими Кореями после того, как Президентом РФ стал В.В.Путин.
Спустя полгода после начала исполнения президентских функций 19-20 июля 2000 года Путин посетил Пхеньян. Это была крупная международная акция: первый раз за всю историю советско- и российско-корейских отношений высший руководитель нашей страны нанес визит в КНДР.
Первоначально поездка замышлялась как сугубо рабочая, но северокорейская сторона настояла на официальном, межгосударственном визите. Почти трехчасовая беседа Путина и Ким Чен Ира в Пхеньяне позволила обсудить широкий круг проблем международной политики и двусторонних отношений, которые, по оценке президента РФ, скатились на недопустимо низкий уровень.

Переговорам благоприятствовала информация из Москвы о том, что 19 июля Государственная Дума почти единодушно ратифицировала новый Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между РФ и КНДР от 9 февраля 2000 года. «За» высказались 363 депутата, «против» – 8, воздержался - 1.

Не остался незамеченным и факт включения в состав государственной делегации впервые за историю СССР и РФ этнического корейца, депутата Госдумы Ю.М.Тена – опытного специалиста в области строительства и транспорта, руководителя парламентской комиссии по вопросам национальных меньшинств. Эта акция стала практическим подтверждением выполнения Постановления Верховного Совета РФ от 1 апреля 1991 года «О реабилитации российских корейцев», депортированных в годы сталинского режима.

Визит вызвал живой отклик не только в России и на самом Корейском полуострове, но и в широких международных кругах. Он был предпринят накануне встречи глав восьми государств на Окинаве. Неожиданный для многих ход российского руководителя дал ему дополнительные козыри и позволил приехать на встречу «восьмерки» «не с пустыми руками» ¹. Визит в Пхеньян продемонстрировал большие возможности России в решении проблем безопасности в регионе, в частности, связанных с ракетной программой Пхеньяна. Ким Чен Ир согласился с идеей ее замораживания при условии, что другие государства (конечно, имелись в виду прежде всего США и Россия) будут ежегодно безвозмездно выводить на космическую орбиту два-три северокорейских спутника «мирной связи». Это заявление вызвало настоящую сенсацию. Комментируя его, Ким Чен Ир на встрече с иностранными журналистами 12 августа 2000 г. пояснил: «Я сказал российскому Президенту Владимиру Путину, что мы не будем разрабатывать ракеты, если США согласятся выводить для нас на орбиту наши спутники».
Однако визит Путина в Пхеньян, даже если он был предпринят под влиянием тактических соображений, не был кратковременным маневром. Он отражал стратегический поворот в корейской политике России к сбалансированию отношений с двумя корейскими государствами².
Опыт 90-х годов показал, что отчуждение от Северной Кореи дает негативные результаты и не отвечает государственным интересам России. Очаг напряженности и нестабильности у восточных границ России не ослаб, а усилился. Внутренняя ситуация в КНДР также не улучшилась, и даже призрачные надежды на демократические перемены, связанные со сменой северокорейского лидера, не оправдались. К тому же многие страны, понимая бесплодность изоляции Северной Кореи, стали активно развивать отношения с КНДР. Шаги в этом направлении сделали страны Европы и Европейский Союз. На прямые контакты с Северной Кореей пошли США и Япония, воздерживаясь, правда, от ее официального признания. Россия все более оттеснялась на обочину этих процессов, теряя не только политические, но и экономические позиции в стране. Россия исключалась из многостороннего экономического сотрудничества на Корейском полуострове, например, в рамках КЕДО.
Политика России отставала и от динамики межкорейского диалога, инициированного президентом Ким Дэ Чжуном. Он выразился в первом межкорейском саммите, состоявшемся незадолго до поездки Путина в Пхеньян.
Новая политика Путина, направленная на сбалансирование отношений с двумя корейскими государствами, отвечает интересам России. Она адекватна задачам укрепления мира, безопасности и сотрудничества в регионе, перспективе мирного демократического воссоединения Корейского полуострова. Эту политику поддержало большинство российского общества, включая основные политические партии. Конечно, были и остаются недоброжелатели восстановления отношений между Москвой и Пхеньяном. Критическое отношение к ней проявляют, в частности, те, кто придерживается односторонней прозападной ориентации России, по сути игнорируя принадлежность России и к Азии.
В обновленный внешнеполитический курс администрации Путина в СВА хорошо вписался и визит лидера КНДР Ким Чен Ира в РФ в августе 2001 года. Визит оказался успешным, несмотря на некоторые непривычные для российской общественности атрибуты поездок «великого вождя», ироническую и даже недоброжелательную тональность многих российских СМИ.
В декларации, подписанной в Москве, главы КНДР и РФ, высказавшись за сохранение Договора по ПРО 1972 года, выразили решимость и в наступившем веке всемерно содействовать укреплению международной безопасности. Корейская сторона заверила, что ракетная программа КНДР носит мирный характер и «не представляет угрозы для любой страны, с уважением относящейся к суверенитету КНДР». Ким Чен Ир подтвердил обязательство продлить на два года, т.е. до 2003 года, мораторий на боевые полигонные испытания баллистических ракет, которые вызывают болезненную реакцию в США, Японии и ряде других государств. Состоялся обмен мнениями по вопросам межкорейского урегулирования. Президент Путин поддержал идею и практику межкорейских саммитов.
Не обошлось и без уступок. Под давлением северокорейцев в Декларацию была включена следующая констатация: «…КНДР разъяснила свою позицию о том, что вывод американских войск из Южной Кореи является не терпящей отлагательства насущной проблемой в интересах обеспечения мира и безопасности на Корейском полуострове и в Северо-Восточной Азии». Как известно, по данному вопросу российская дипломатия занимает более гибкую по сравнению с северокорейцами позицию.
В целом же встречи В.Путина и Ким Чен Ира существенно повлияли на ситуацию на Корейском полуострове и вокруг него, подчеркнув тем самым позитивную роль России в этом регионе.
Активизация российской политики на северокорейском направлении, вопреки некоторым опасениям и тревогам Сеула, хорошо корреспондировалась с концепцией межкорейских отношений Ким Дэ Чжуна. В самой Южной Корее «политика солнечного тепла» к этому времени породила и достаточно сильную и влиятельную оппозицию из-за ее якобы недостаточной результативности, опасений, что она лишь способствует укреплению северокорейского режима. Победа кандидата правящей партии г-на Ро Му Хёна на президентских выборах в декабре 2002 года подтвердила, что большинство населения Южной Кореи поддерживает курс на развитие сотрудничества между двумя корейскими государствами, на то, чтобы их лидеры взяли объединительную судьбу нации в свои руки.
Политика России на Полуострове идет в том же направлении. В российской дипломатии стало четко проявляться стремление синхронизировать свои контакты с двумя корейскими государствами, развивать взаимодействия в рамках «треугольника» Москва-Пхеньян-Сеул. Так, за Пхеньянским саммитом Путин - Ким Чен Ир (июль 2000 г.) логично последовал сеульский саммит Путин - Ким Дэ Чжун (февраль 2001 г.).

В 2002 году глава внешнеполитического ведомства РФ И.С.Иванов провел последовательно переговоры в Сеуле (26-28 июля) и Пхеньяне (28-29 июля). В обеих столицах обсуждались проблемы межкорейского диалога в создании предпосылок для мирного, демократического объединения Кореи, вопросы предотвращения инцидентов в открытом море, участия в Региональном форуме безопасности АСЕАН, сохранения стратегической стабильности в АТР, налаживания отношений Пхеньяна с Вашингтоном и Токио, разработки и реализации трехсторонних российско-северокорейско-южнокорейских проектов, в том числе стыковки Транскорейской железной дороги с Транссибом.

Разумеется, в отношениях РФ с РК и КНДР есть и будут существенные различия по проблемам политическим и экономическим, двусторонним и международным. Правомерно ли с этой точки зрения определять российскую политику с двумя корейскими государствами как «сбалансированную»? Реалистична ли такая постановка вопроса, если, например, объем товарооборота двух Корей с Россией разнится в 30 раз? А главное - правильно ли добиваться «сбалансированности» в отношениях с государствами, одно из которых строится на демократических принципах, а в другом существует тоталитарный режим? В связи с этим некоторые специалисты предлагают называть нынешнюю политику РФ по отношению к двум Кореям не «сбалансированной», а «рациональной» ³.
На наш взгляд, термин «сбалансированная политика» предполагает не абсолютное выравнивание того, что происходит в отношениях с каждым из двух корейских государств, а развитие с обоими одинаково интенсивных добрососедских, дружественных отношений, не допуская их искусственного свертывания по идеологическим соображениям, как это было с Северной Кореей в 90-е годы. Понятие «рациональная политика» не выражает этой уравновешенности.
Сбалансированность российской политики на полуострове требует такого подхода, который не позволял бы улучшать отношения с одной стороной за счет другой и наоборот. Нельзя допускать, чтобы нынешний ренессанс наших отношений с Пхеньяном наносил ущерб сотрудничеству с Сеулом. Но также нельзя поступать и наоборот, как это было в годы ельцинского режима. Было бы ошибочно замалчивать и тем более поддерживать намерения Пхеньяна возобновить ракетно-ядерные программы. Но не менее опрометчиво соглашаться с политикой тех сил, которые не приемлют КНДР и хотят подвергнуть ее остракизму.

Определенные границы необходимо соблюдать в военно-техническом сотрудничестве России с Северной Кореей. Российское участие в модернизации КНДР, включая ее вооруженные силы, должно, вероятно, носить весьма осторожный и взвешенный характер. В 2002 году из общего объема торгового оборота между РФ и КНДР в 100 млн.долл. около 20 млн.долл. приходится на российские военные поставки в КНДР⁴. Если торгово-экономические отношения между РФ и КНДР строить без учета этих обстоятельств и не поставить продажу российского вооружения Северной Корее под жесткий контроль, это может взорвать и без того хрупкий баланс в регионе.
Представляется архиважным, чтобы российская политика в отношении Северной Кореи, оставаясь дружественной и добрососедской, не воспринималась в стране и в мире как одобрение и поддержка существующего там жесткого авторитарного режима. Вопрос этот достаточно деликатный. Но одно несомненно – в контактах с КНДР, особенно неофициальных, российская сторона не может и не должна скрывать свою приверженность ценностям демократии и рыночных отношений.
Российская политика на Корейском полуострове, конечно же, предполагает дальнейшее развитие и углубление сотрудничества с Южной Кореей.
Москва и Сеул далеко не использовали имеющегося потенциала двустороннего сотрудничества. Масштабы делового партнерства между ними не вызывают удовлетворения. Более того, в силу ряда причин - и объективного и субъективного свойства (трудности реформирования российской экономики, финансовый кризис в Азии и России, и др.) – в деловых отношениях РФ и РК в 1997-1998 годах даже произошел спад. Если в 1996 году российско-южнокорейский товарооборот достиг 3,6 млрд.долл., то в 1998 году он упал до 2,1 млрд.долл. и пока не достиг докризисного уровня. В то же время объем товарооборота Южной Кореи с Китаем превысил 30 млрд.долл. ⁵. Удельный вес РК в российском внешнеторговом обороте застрял где-то на уровне 1,3%. Объем оформленных южнокорейских инвестиций в РФ не превысил 300 млн.долл.

Тормозом развертывания российско-южнокорейского сотрудничества (в т.ч. на трехсторонней основе РФ-КНДР-РК) выступают не только финансово-правовые, но и политические факторы. Во многом они связаны с необходимостью подключения Северной Кореи, преодолением дефицита доверия и взаимопонимания, культуры толерантности, словом, негативного наследия прошлого.

В 1990 году на саммите Президента СССР М.Горбачева и Президента РК Ро Дэ У был в принципе одобрен грандиозный энергетический проект «Восток», предусматривающий разработку и транспортировку природного газа вначале с Сахалина, а затем из Якутии. В 1995 году после нелегких согласований была создана корпорация «Саханефтегаз», которая приступила к подготовке технико-экономической документации, охватывающей разработку 26 месторождений российского газа и прокладку трансгазопровода протяженностью в 6,6 тыс.км по маршруту Южная Якутия- Хабаровск – Владивосток – КНДР и далее в РК. Из 20 млрд. м³ транспортируемого газа около 6 млрд. м³ могли получить две Кореи. Тем самым был бы внесен ключевой вклад в решение остродефицитных энергетических проблем на Корейском полуострове. Однако осуществление такого варианта натолкнулось на труднопреодолимые политические и экономические препятствия, в частности, на опасения Сеула попасть в зависимость от Пхеньяна, которая может привести к нежелательным для РК последствиям в случае ухудшения ситуации на полуострове или развития негативных тенденций в межкорейском диалоге⁶.

Подобные трудности возникают и по проекту соединения железных дорог Кореи с Транссибирской магистралью, в особенности по его восточному варианту. Проект потребует от РФ около 2 млрд.долл. инвестиций. Но этого явно недостаточно. Российская сторона выступает за создание крупного международного консорциума, в котором помимо двух Корей, приняли бы участие Япония и другие государства. На трехсторонней основе, а также с участием Японии и других стран возможно строительство свободных экономических зон и модернизация ряда перспективных промышленных объектов в КНДР.

Ряд российских экспертов высказываются за трехстороннее взаимодействие и в сфере высоких технологий, включая космическую. При этом не исключается возможность совместного участия космонавтов Юга и Севера Кореи в работе международной космической станции⁷. Нет сомнения, что акции подобного рода имеют помимо всего прочего большой социопсихологический эффект, давая импульс экономике и политике. Они могли бы содействовать разрядке напряженности и реальному сближению на Корейском полуострове.
Уже отмечалось, что некоторая часть российской элиты, придерживающаяся евроатлантической ориентации, не может или не хочет объективно оценить значение «восточного азимута» во внешнеполитической стратегии страны, в т.ч. и на корейском направлении. К сожалению, недооценка российского направления во внешних отношениях имеет место и в Республике Корея, что находит отражение в деловых, технологических и политических взаимосвязях между двумя странами. Южная Корея, будучи высокоразвитым индустриальным комплексом, явно запаздывает в освоении благоприятных инвестиционных, технологических, экспортных и других возможностей на российском рынке, и прежде всего на Дальнем Востоке, что особенно заметно на фоне растущего интереса к Дальнему Востоку со стороны европейских, американских и японских корпораций. В стратегическом плане на этом направлении РК могла бы создать для себя альтернативную внешнюю опору, потребность в которой наглядно проявилась во время азиатского финансового кризиса. Похоже, что южнокорейские «чэболи» предпочитают действовать на российском рынке без какого-либо риска. Они, видимо, рассчитывают придти туда во втором и третьем эшелонах после западноевропейского, американского и японского капитала. Но как гласит латинская пословица: «zero venientibus ossa» («поздно приходящим – кости»). Первопроходцы же на новых плацдармах международного сотрудничества получают львиную долю выгод и преимуществ.
По мнению авторов доклада, назревают условия для новой масштабной постановки вопроса и крупной подвижки в экономических отношениях России с двумя корейскими государствами. Произойдут ли они – во многом зависит от осознания их значимости правящими элитами, от их политической воли.

¹См. Круглый стол «Российская политика и ситуация на Корейском полуострове», сс.29-30, 51-52.
²См. там же, сс.11-12, 35.
³См. Круглый стол «Российская политика и ситуация на Корейском полуострове», сс.22, 29.
⁴См.: Круглый стол «Российская политика и ситуация на Корейском полуострове», с.17.
⁵См.: «Корус форум». М., 2002, № 4, с.33.
⁶ «Перспективы межкорейского диалога». Внутренние и внешние аспекты, с.81.
⁷См. Круглый стол. «Российская политика и ситуация на Корейском полуострове», сс.20-21.