Толстых В.И.
Наше заседание - третье по счету - посвящено теме или проблеме диалога как такового: его понятию и смыслу, реалиям и перспективам взаимоотношений культур и цивилизаций в современной исторической ситуации. Как мне представляется, тезисы Игоря Васильевича Следзевского дают хорошую основу для содержательной дискуссии. На предыдущих встречах мы фактически уже приступили к обсуждению этого вопроса. Надеюсь, все участники «круглого стола» познакомились с материалами-стенограммами этих встреч, и мы сосредоточимся сегодня на ключевых и спорных моментах.
Не затягивая свое вступительное слово, затрону лишь один аспект интересующей нас проблемы и сошлюсь при этом на конкретный пример. В наших дискуссиях мы уже столкнулись с вопросом, который для нашего проекта является ключевым и принципиальным: чем отличается межкультурный и межцивилизационный диалог от его классических форм - не только Древнего, но и Нового мира; что может и должно стать предметом обсуждения такого диалога и кто при этом будут его субъектами? Вопрос не простой, и тут механическим переложением известных классических принципов и форм диалога на складывающуюся беспрецедентную реальную ситуацию решить эту проблему не удастся.
Приведу пример суждения, взятый мною из книги «Антология диалога: исторический и экзистенциальный опыт», опубликованной в 2002 году в Санкт-Петербурге философско-культурологическим центром «Эйдос» (изданной под эгидой ЮНЕСКО и Министерства культуры РФ). Автор одной из главок, Сергей Чебанов, считает, что в качестве предмета диалога культур и цивилизаций может стать идея так называемых общечеловеческих ценностей, которые, несмотря на свое очевидное европейско-североамериканское происхождение, могут рассматриваться «как инварианты разных культур, как транскультурные универсалии» (они ведь «гуляют», а иногда и просто навязываются, по всему миру). При всех существующих различиях в них есть черты, идеи и признаки, общие всем культурам. И здесь, как полагает Чебанов, можно применить технику поиска консенсуса.
А именно, поясняет он свою мысль, сначала «надо шаг за шагом выяснить то, с чем согласны все участники диалога – скажем, сначала надо договориться о том, что есть проблемная ситуация как таковая, далее договориться о том, как ее можно описать, затем постараться выявить важные и второстепенные обстоятельства ситуации, потом пытаться выяснить причины и т.д. На каждом из этапов обсуждения кто-то из участников диалога может из него выйти, но достигнутый уровень консенсуса останется той базой, начиная с которой возможно начать диалог в следующий раз (если проведенный диалог был подлинно успешен» (см.сс.305-306 указанной книги).
Я привел этот пример не в качестве образца ответа на интересующий нас вопрос, а как попытку его конкретизировать и придать ему осязательную форму. Когда я читал это место в книге, почему-то абсолютно самопроизвольно стал думать о том, можно ли эту методологию применить, скажем, к случаям вполне конкретным, и в то же время мирового масштаба. Почему не получается, например, диалог между Израилем и Палестиной, идущий уже полвека, в который втянуты и ООН, и очень влиятельные посредники, а «воз и ныне там», и никакие призывы «одуматься», проявить толерантность и прочее – не помогают? Или другой пример: почему, в силу каких причин диалог между ООН и Ираком зашел в тупик, был своевольно прерван США и созданной ими коалицией, обернувшись насилием и отсутствием сколько-нибудь предсказуемых последствий?
Почему побеждает не диалог, а логика «не-диалога» и даже «анти-диалога»?
На этом я прерываю свое вступительное слово и приглашаю выслушать докладчика, с тезисами которого все участники заседания уже познакомились.
