В. Л. Шейнис «Very dangerous»
Я не хочу ни возбуждать оптимизм, ни нагнетать пессимизм. Моя задача - передать чувство опасности, которое, на мой взгляд, не вполне оценивают наше общество и наша интеллигенция.
В 1859 году в «Колоколе» Герцен опубликовал статью, которая так и называлась: «Very Dangerous!!!» («Очень опасно!!!»). И вел Герцен разговор о «разврате мысли», который разлагал сознание общества. И о тех, кто его насаждали - не только те, кто в этом был сословно, классово заинтересован, но и те, кто, занимаясь этим неблаговидным делом спешили выслужиться перед самой реакционной частью тогдашних властителей.
Пришло время повторить эти герценовские слова. В год юбилея страшного 37-го года влиятельные политические силы развернули кампанию по «введению единомыслия в России». Это потрафляет вкусам и интересам влиятельных групп государственной бюрократии. Идеологическое пространство, на котором развернуто наступление, - наша история. Тяжелая техника, которая должна пропахать мозги подрастающих поколений, – это учебники истории: стабильные, «единообразные с точки зрения набора целевых установок». Об этом говорят открыто, этого не стесняются и, будьте благонадежны, это будет сделано.
О том, как будут выглядеть установки, реализуемые в последующих изданиях учебников истории, некоторое представление дает книга Филиппова, неоднократно здесь упоминавшаяся. Но это еще не самый худший продукт. Ибо если почитать стенограммы выступлений в августе и сентябре на обсуждениях того, как следует вести преподавание истории в школе, если учесть присутствие на этих обсуждениях высокопоставленных чиновников Минобрнауки и президентской администрации, если вспомнить, что избранные участники этих обсуждений были приглашены в Ново-Огарево и получили там соответствующее напутствие, то можно представить, что нас ожидает в преподавании истории. Эта государственная интервенция – самое опасное. Здесь уже звучали достаточно убедительные, опирающиеся на социологические замеры свидетельства того, как меняются представления об истории у наших граждан. Теперь, когда различия в трактовке исторических событий станут вытесняться тяжелой дланью государства, это будет происходить в удвоенном и утроенном масштабе.
Как видится рвущимся в школу наставникам этот «набор целевых установок»? Как собираются воспитывать патриотизм на историческом материале? Конечно, до назиданий Александра Христофоровича Бенкендорфа дело пока не дошло. (Напомню: «Прошедшее России было удивительно, ее настоящее великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что может представить себе самое смелое воображение». Наши охранительные службы всегда испытывали «влеченье, род недуга» порезвиться на поле идеологии). Может быть, и не дойдет. Применяется иной, прием: « с одной стороны.... с другой стороны» - он позволяет демонстрировать видимость объективного подхода. Соответствующим образом интерпретируется самая болезненная тема нашей новейшей истории – тема Сталина и сталинизма.
Идеологически мотивированная цель очевидна: заслонить сталинизм, тоталитарно-крепостнический режим, в который Россия рухнула на три четверти века (и какого века!), увлекая за собой сопредельные и далекие страны, - героизмом, достижениями страны и народа. Нечто подобное уже было. Вспоминается статья в «Правде», которую в начале брежневской идеологической ресталинизации опубликовали три маститых академика: «культ личности» был (куда же уйти от формулы прошедших партийных съездов?), а «периода культа личности» не было! Револьт Пименов. диссидент, сиделец, а впоследствии депутат российского парламента, по специальности геометр, заметил тогда не без сарказма: «Замечательно. Нам объяснили, что существуют явления вне времени. Мне недостает, чтобы в официальном партийном органе сказали, что таковые могут быть и вне пространства!» Почтенные ученые вертелись как караси на сковородке, но тогда было другое время. Куда податься сегодняшним «воспитателям патриотизма», когда из уст генерального секретаря ЦК КПСС М.С.Горбачева прозвучали слова: «Сталин – преступник!», и на общество обрушились колоссальные пласты разоблачительной литературы и документов? А сегодня в больших книжных магазинах полки ломятся от наскоро сварганенных поделок, воспевающих «великого вождя народов» и мизерабельность его критиков. Это одна линия. Но значительно более зловредна и опасна - поскольку получает государственное покровительство – другая версия, претендующая на научную объективность, политическую неангажированность: «с одной стороны и с другой стороны», как это представлено в пособии Филиппова.
Представим на минуту, как бы в Германии отнеслись к попыткам «объективно», «всесторонне» рассмотреть историческую роль Гитлера и его режима? Примерно так, как в замечательном фильме Стенли Крамера «Нюрнбергский процесс» немецкие обыватели объясняли американскому судье Хейвуду: ведь Гитлер делал не только плохое: построил великолепные автобаны, покончил с безработицей. Они могли бы еще добавить то, что ласкает слух и наших неосталинистов: государство поднял с колен, униженную в Версале Германию уважать стали... В либеральной и демократической Германии действует закон: за восхваление гитлеризма можно угодить в тюрьму. Нашим «государственникам», к сожалению, такой закон не писан. Но ведь нетрудно показать на цифрах и фактах, что сталинский режим принес народам СССР больше зла, чем гитлеровский -немцам.
Любимый довод сталинистов – послушайте Черчилля: Сталин принял страну с сохой, а оставил с атомной бомбой. Вот как нашего вождя оценил враг. Но, во-первых, Черчилль о Сталине говорил не только это. Во-вторых, Сталин оставил страну не только с атомной бомбой, но и с разоренными колхозами, закрепощенными крестьянами (да и горожанами), с перечеркнутыми Великими реформами Александра II, с миллионами людей в ГУЛАГе. Страна с сохой экспортировала зерно, а в стране с атомной бомбой выстраивались после войны (не во время, а после войны) очереди за хлебом. Я стоял в таких очередях не где-нибудь, а в Ленинграде даже в 1963 г.
И, наконец, для чего вообще нашему государству нужна была, как была использована атомная бомба? Ведь нужна она была как раз для того, чтобы законсервировать на 40 лет то, что и было главным для Сталина и его наследников итогом Второй мировой войны - линию Ялты и Потсдама. Наши депутаты, изнывающие, видимо, от безделья, вздумали наказывать не за восхваление сталинизма, а за то ли отрицание, то ли забвение позорного итога этой страшной войны – насаждения марионеточных режимов в Восточной Европе. Забывают о том, как в одночасье прекратило существование «великое социалистическое содружество», на сбережении которого концентрировалась внешняя политика советского государства.
Вот здесь и встает вопрос: на чем следует воспитывать патриотические чувства? На державности, которой так легко покупается молодежь, или на чем-то совершенно ином? Победа в Отечественной войне – великий подвиг нашего народа. Господство СССР, его политической агентуры в странах Восточной Европы, пронизанных после войны его спецслужбами, - это наше несчастье и позор. Что должно возбуждать наше чувство патриотизма, чем следует восхищаться и гордиться? Тем, что на какое-то время до Эльбы протянулась советская империя, или теми солдатами и офицерами (к сожалению, не многими), которые перешли на сторону восставших венгров в 56 году ? Тем, как профессионально наши прославленные генералы Отечественной войны спланировали и осуществили в 1968 г. «защиту социализма» от чехословацких «ревизионистов», или семеркой диссидентов, которые вышли в августе 68 года на Красную площадь протестовать против подавления Пражской весны вооруженными армадами стран Варшавского Договора?
Михаил Сергеевич, открывая обсуждение, говорил об отношении к нашего общества к Ленину. Не будучи ни его большим поклонником, ни ненавистником, я хотел бы напомнить известное высказывание Ленина о чувстве национальной гордости. Я вполне разделяю эту его позицию: предмет нашей национальной гордости в первую очередь - те, кто боролись против реакционного царского режима (хотя и не только они). Точно так же доброй памяти заслуживают не Сталин, его сатрапы и его наследники, а те люди, которые противостояли им. Так же можно и в перестройке видеть пролог к «величайшей геополитической катастрофе ХХ века» (мне не надо напоминать, чьи это слова). А можно видеть начало преодоления (пусть во многом неудавшегося) тоталитаризма - самого худшего из того, что знала история нашей страны. В частности, преодоления тоталитарного сознания, которое сейчас пытаются возродить и внедрить, маскируя его под патриотизм.
В ходу сегодня столь любезные патриотам-державникам стихи Пушкина: «Иль русского царя уже бессильно слово? Иль нам с Европой спорить ново? Иль русский от побед отвык?» Ответ на эти вопросы был дан через 23 года после того, как они были заданы, - поражением в Крымской войне. Пушкин - великий русский поэт, «наше все», но не каждое его слово надо превращать в исповедание веры. Здесь я не с Пушкиным, а с Чаадаевым: «Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло». И еще: «Прекрасная вещь – любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное – любовь к истине».
Но вернемся к тем, кто торопится изувечить историческое образование в школе. В книге Филиппова приводится информация: опрос ФОМа, проведенный в феврале 2006 г., показал, что 47% опрошенных полагали, что Сталин в истории России сыграл положительную роль. Из этого делается вывод: «Противоречивые оценки исторической роли Сталина имеют под собой очевидные основания» (с.93). Мой вывод другой: это сигнал тревоги, сигнал беды. Что может произойти завтра с обществом, в котором половина населения (если поверить опросу) не услышала, не хочет слышать все то, что было раскрыто для всех начиная с горбачевской перестройки? Где если не нравственное чувство, то элементарный инстинкт самосохранения нашего народа?
И последнее. Мне вспоминается, как на переходе от «хрущевской оттепели» к следующему, брежневско-андроповскому периоду, умудренный человек, академик Аксель Иванович Берг, обращаясь к более молодым людям, сказал: на вас наступают пещерные люди; ваша задача загнать их обратно в пещеры. Не получилось. И мы получили еще два десятилетия, в течение которых продолжался процесс – тот процесс, о котором здесь говорили: процесс переделки народа, порчи общества. Опасный и вредный процесс. И потому главный вопрос сегодня: сумеем ли мы остановить пещерных людей? Сумеем ли (каждый на своем месте, в пределах имеющихся возможностей - у нас ведь нет выхода на массовую аудиторию, на телевидение) противопоставить мысль и совесть наступлению пещерных людей? Тех, с позволения сказать, лиц интеллигентского сословия, которые насаждают «разврат мысли», служат подлому и грязному делу.
