З. Л. Серебрякова «Трагедия 1937 года»

     С начала двадцатых годов, сделавшись Генсеком, Сталин сосредоточил в своих руках необъятную власть, направив ее на борьбу неугодными и с какой бы то ни было оппозицией своему режиму, себе лично.
     В 1927 год в юбилей Октябрьской революции дошло до прямых столкновений. Когда старый большевик Е. А. Преображенский выступал с речью, сталинисты начали бросать в него камни, ранив Преображенского в голову. Кровь залила ему лицо, но он продолжал речь, провидчески воскликнув: «Сталин жаждет крови; сегодня он всунул в руки своих хулиганов камни, завтра он вооружит их орудиями истребления». (1)
     После ХV съезда партии, высылки Льва Троцкого нарастали репрессии,  тюрьмы, ссылки, все более беззастенчивая травля оппозиционеров. Дорога к сталинскому террору, - писал Троцкий, шла: «от фальшивых цитат и сокрытия подлинных документов… к 58-ой статье», т.е. обвинению в контрреволюционных преступлениях». (2)
     До 1934 г. было лишь несколько случаев расстрела коммунистов – на фронте, в 20-е годы сотрудников ЧК - ОГПУ за связи с  оппозицией, Я. Г. Блюмкина после его встречи с Троцким в 1929 г.
     В 1932 г. был арестован М. Н. Рютин, автор революционной  «Платформы марксистов-ленинцев», где Сталин сравнивался с провокатором Азефом и резко критиковалась его преступная политика. Взбешенный генсек добивался расстрела Рютина, - но власть его в то время еще не была столь абсолютной, чтобы он мог нарушить один из важнейших неписанных заветов  В.И.Ленина – не казнить большевиков, чтобы не уподобляться в этом Французской революции «пожиравшей своих детей». На казнь Рютина    политбюро   тогда не дала своих санкций.(3)
     1 декабря 1934 г. одновременно с известием из Ленинграда об убийстве С. М. Кирова, появилось заранее заготовленное Сталиным и подписанное секретарем ЦИК А. С. Енукидзе постановление – оно так и не было утверждено сессией ЦИК СССР как то требовалось конституцией и, однако, несмотря на свою нелегитимность было названо Законом от 1 декабря 1934 г.
     Следствие надлежало вести ускоренным порядком, не принимая ходатайств о помиловании, а высшую меру наказания приводить в исполнение немедленно «по вынесению судебных приговоров».
     Готовясь к осуществлению своих чудовищных замыслов, Сталин всячески укреплял не только фактическое единовластие, но и полный контроль над Политбюро ЦК ВКП(б).
     24 июля 1934 г. было принято постановление о распределении обязанностей секретарей Центрального Комитета. За Сталиным закреплялись:

1) Культура (идеология);
2) Особый сектор (личная тайная полиция Сталина);
3) Политбюро ЦК (его непосредственная деятельность). (4)

    Секретным решением ЦК 13 мая 1935 г. создавалась особая комиссия для ликвидации «врагов народа». Кроме Сталина туда вошли Маленков, Шкирятов, Вышинский и Ежов. Ягода включен не был.
     Позднее, 14 апреля 1937 г. для решения вопросов секретного характера при политбюро создается еще одна комиссия в составе Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича и Ежова.(5)
     Трагедия 1937 г. происходила не стихийно и не в ответ на чьи-то действия, а по  заранее разработанному сталинскому плану. В июне 1935 г. на встрече с Р.Ролланом, в ответ на его сомнения Сталин говорил, что, мол, необходимо было принять закон, грозящий детям, начиная с двенадцатилетнего возраста, уголовной ответственностью вплоть до расстрела. Закончил он многозначительными словами о том, что понадобится два или три года, чтобы искоренить этих преступников. (6)
     Два-три года: 1936, 1937, 1938 годы, включая и 1937 г. – эпицентр кровавой драмы.
     В 1935 г. угроза была услышана – до сих пор помню с трудом скрываемую тревогу, и скорбь на лице моего отца Леонида Петровича Серебрякова, его неудачную попытку пошутить, когда он, в те очень далекие времена, говорил о моем двенадцатилетии и том страшном Законе. Отец слишком хорошо знал Сталина, его непомерное властолюбие, жестокость, полное отсутствие морали и какой-либо человечности, чтобы не предвидеть трагическое будущее. В канун 1937г., в Лубянской тюрьме после трех с половиной месяцев отказа признавать дикие вымышленные обвинения, он внезапно все подписал, не имея сил отдать на муки и меня, свою дочь.
     Наблюдая за происходящим в нашей стране, Л. Д. Троцкий с удивительной прозорливостью писал 30 марта 1935 года: «Подготовляется какой-то новый этап, по отношению к которому убийство Кирова было лишь зловещим предзнаменованием. (7)
     Однако в 1935-ом и первой половине 1936 года приближающаяся катастрофа чувствовалась лишь по отдельным признакам. Тогда я впервые услышала слово – политизолятор, узнала, что Серей Зорин, умный, славный старый большевик, часто бывавший у нас в доме, теперь находится в суздальской тюрьме. Невольно обращало внимание и то, что гостей становилось все меньше, а смех звучал все реже.
     Весной 1936 года произошел запомнившийся на всю жизнь случай. Мама попросила меня уточнить почему не отвечает телефон декана исторического факультета МГУ Г. С. Фридлянда. Он жил на первом этаже одного из Домов Советов; приподнявшись на карниз, я увидела в комнатах разбросанные на полу вещи и повсюду книги, книги. Мой вывод был – в квартире побывали грабители. Но когда я рассказала об этом моей маме Галине Серебряковой – она неузнаваемо изменилась в лице, поняв то, что мне тогда еще было неведомо.
     В августе 1936 г. прошел первый, так называемый московский процесс, закончившийся казнью ближайших соратников В. И. Ленина Л. Д. Каменева, Г. Е. Зиновьева и всех остальных подсудимых. Получив от них нужные показания, Сталин не выполнил данное обещание сохранить жизнь не только обвиняемым, но и их детям и другим бывшим оппозиционерам.
     По воспоминаниям известного советского разведчика Александра Орлова, даже сотрудники НКВД были неприятно поражены тем, что вскоре после процесса, Сталин приказал расстрелять еще 5 тысяч человек, главным образом старых большевиков, оппозиционеров, находившихся уже в тюрьмах и лагерях.(8)
     В конце сентября 1936 г. новый нарком НКВД Ежов и Прокурор СССР Вышинский представили список в 585 человек, обреченных на смерть. 4-5 октября тайно проходили казни – наступал сталинский большой террор.
     Начало 1937 года ознаменовалось вторым московским процессом. Одним из осужденных был Г. Л. Пятаков, о котором Ленин писал в своем «Завещании», среди других участников якобы существовавшего «центра» был Л. П. Серебряков член Оргбюро, секретарь ленинского ЦК партии и Г. Я. Сокольников также видный старый большевик, автор блестящей экономической реформы начала 20-х годов.
     В то время особенно часто на подследственных, не дававших нужных Сталину показаний, действовали, угрожая жизнью их детей. (9)
     Некоторые сыновья уже были арестованы и, по рассказам А. Орлова: «они использовались следствием как заложники и именно это способно было сломить даже самых стойких. Многие старые большевики, готовые умереть за свои идеалы, не могли переступить через трупы собственных детей – и уступали насилию».  (10)
    Для большего воздействия в камеры подследственных под видом арестованных подсаживали агентов НКВД, которые рассказывали другим заключенным как десяти-двенадцатилетних детей выводили на расстрел вместе с родителями. (11)
     Кстати, одним из таких «подсадных уток» был бывший оппозиционер Сергей Кавтарадзе. 
    Обвинения 1937 года были обсурдны, противоречили действительности. Видный революционер Виктор Серж, лично знавший многих подсудимых, писал: «В урезанных отчетах о процессах я находил сотни нелепостей, противоречий, грубых искажений фактов, просто безумных утверждений. Этот бред лился потоками…». (12)
     Однако, готовя преступные инсценировки, Сталин был уверен: «Европа все проглотит», а в самой стране страх все более и более парализовал любые проявления недоверия и протеста. (13)
     В феврале 1937 года был убит или доведен до самоубийства влиятельный член политбюро Г. К. Орджоникидзе. Через несколько дней открылся Февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б). В основном докладе Сталин объявлял беспощадную борьбу с врагами – «важнейшим приоритетом партийной работы на современном этапе». (14)
     Во время пленума, 27 февраля 1937 г. Ежов представил генсеку список из 479 человек с фамилией, именем и отчеством, без указания каких бы то ни было обвинений. (15) 
     Впредь, в 1937-1938 гг., только после утверждения подобных списков Сталиным и его ближайшими подручными, чаще всего Молотовым, дела поступали на формальное рассмотрение Военной Коллегии Верховного суда и там попросту штамповались смертные приговоры.
     В 383 списках более 40 тысяч человек, которые были казнены по собственному росчерку сталинского «За» первую категорию – расстрел. Один из таких списков особенно красноречив. Написан он на клочке бумаги: «Тов.Сталину. Посылаю списки арестованных, подлежащих суду Военной Коллегии по первой категории. Ежов».
     Резолюция гласила: «За расстрел всех 138 человек Ст(алин), Мол(отов)».  В числе этих людей бессудно обреченных на смерть, были: Алкснис Я. И., Антипов Н. К., Берзин Я. К. и Берзин Э. П., Бубнов А. С., Вацетис И. И., Верховский А. И., Дыбенко П. Е., Кнорин В. Г., Крыленко Н. В., Межлаук В. И., Пятницкий И. А., Рудзутак Я. Э., Уншлихт И. С., Урицкий С. П., Чубарь Т. Я., Шумяцкий Б. З. и другие ведущие участники Октябрьской революции и строительства Советского государства. (16) 
     Даже в революционное время, в эпоху Гражданской войны, несмотря на острые разногласия с большевиками, ни один меньшевик не был ими расстрелян; из числа эсеров казнены единицы. Совсем иным стало судопроизводство в сталинское время. С 29 апреля 1937 г. предписывалось немедленно приступить к «быстрому и полному уничтожению меньшевистского подполья». Подобное постановление было принято и о бывших эсерах и анархистах. Подчеркивалось, что особое внимание следует уделить тем из них, кто как и многие меньшевики вступили в ряды ВПК(б).  (17)
    В 1937 году значение имели не те или иные проступки или нарушения существующих законов, а принадлежность (обычно былая) к той или иной партии, сословию, национальности, тем самым определение – политические репрессии, т.е. наказания, расплата за содеянное, совершено не соответствует сути происходившего. Об этом же говорит и зловещая риторика: выкорчевать, истребить, искоренить, расправиться, уничтожить.
     Вместе с тем по определению В.Кривицкого: «Сталин продолжал использовать в своем лексиконе магические слова: «социалистический», «пролетарский», «революционный» - и верилось, что каким-то чудом социализм все же может родиться из чрева этой чудовищной и кровавой тирании». (18)
     Знаю, что в те же годы совершались и значительные для кого-то радостные события, но главным лейтмотивом в стране была ненависть. Культ Сталина внедрялся через повсеместную пропаганду, грубую ложь и пролитую кровь.
     Неведомый страх проникал всюду, парализуя волю, порождая безотчетный ужас, поддерживаемый постоянно повторяемым призывом уничтожать врагов народа, уничтожать тех, кого называли троцкистами, бесчисленными шпионами всех возможных и невозможных разведок, вездесущих злодеев вредителей и якобы вновь и вновь возникавших террористов, покушавшихся все на того же обожествляемого Иосифа Сталина.
     Под этим предлогом его охраняло несколько тысяч человек, не считая воинских  подразделений. *
     Также как осужденных по сталинским расстрельным спискам дела людей, предназначенных на казнь, обычно рассматривались не в судебном порядке, а заочно  списками, тогда же образованными тройками, двойками, «альбомным» правом, где значились лишь фамилия, имя, отчество. Значительно большее число из всех вынесенных приговоров означало смерть, но и решение обрекавшее на лагеря или тюрьму, не всегда сохраняло жизнь. Кроме невыносимых условий существования, непосильного труда, для заключенных также существовала разнарядка на расстрел.
     К лету 1937 г. террор разгорался все сильней. Намеченная цифра 75950 жертв показалась тирану недостаточной – по регионам страны распределяются, в дальнейшем все увеличивающиеся, лимиты-цифры узаконенных убийств. (19)
     11 июня 1937 г. за один день приговариваются к смерти М.Н.Тухачевский, В.М.Примаков и ряд других прославленных полководцев. (20) Обращает внимание, что в день их суда рассылается шифровка за подписью Сталина с рекомендацией организовать митинг с требованием расстрела обвиняемых. (21) Вскоре погибнут В. К.Блюхер, А. И.Егоров и другие герои гражданской войны, военнослужащие от рядовых до маршалов.
    Выступая на заседании Военного Совета, генсек вновь призывает к расправам. Характеристика, данная им Ф. Э.Дзержинскому: «Это был очень активный троцкист и весь ГПУ он хотел поднять на защиту Троцкого», более чем близка к определению «враг народа». (22) Не случайно большинство дзержинцев, впрочем как ягодинских сотрудников НКВД были расстреляны в те же 1937-1938 годы.
     Невосполнимые потери по сталинской воле понесла и внешняя разведка – погибли Я. Березин, А. И. Геккер и большинство других ее руководителей. А ведь то было в канун надвигавшейся войны. Положение усугублялось тем, что, обвиняя в сотрудничестве с гестапо других, Сталин сам готовил сговор с фашистской Германией, с Гитлером.
     В недавних работах историков вновь приводятся убедительные данные о пагубном влиянии 1937 года на обороноспособность Советского Союза. (23)
     Кроме безжалостного уничтожения ленинской гвардии и тех, кого мы сегодня назвали бы элитой нашей страны, кровавые карательные операции проходили еще по двум основным направлениям. Первая называемая «кулацкая», включала в себя не только кулаков и близких к ним по социальному положению, но и представителей иных категорий: социалистических партий, бывших белых, священство.
     Второе направление шло по «национальной линии». Среди немцев осуждено было 55005 человек, из которых 41898 – приговорены к расстрелу. С 11 августа проводилась широкая компания против польских организаций, главным образом против польской социалистической партии. В течение 1937-1938 гг. среди поляков было осуждено 139815 человек, из которых 111071 – были казнены, среди осужденных греков было 12557 человек, приговорено к расстрелу 10545 человек.
     Всяческие кары распространялись на перебежчиков финнов, эстонцев, литовцев, болгар. По эстонской линии из 9735 осужденных, 7998 человек было приговорены к расстрелу, по финской – из 11066 – к смерти приговорены  9078 человек.
     С 30 ноября 1937 г. проводились массовые аресты и казни среди активистов латышских клубов и обществ, среди бывших латышских стрелков. В 1937-1938 гг. по латышской линии осудили 21300, из которых 16575 человек были приговорены к смертной казни. Тогда же начались и массовые переселения с Дальнего Востока корейцев, а также китайцев, иранцев и некоторых других народов. В сороковые годы Берия и другие сталинские приспешники шли уже по проторенной дороге. (24)
     На Пленуме ЦК ВКП(б) 23-29 июля 1937 г. в докладах и выступлениях снова главной темой были заговоры и «враги народа»,  якобы существовавшие во всех звеньях партии и государства. В директивах НКВД всячески подчеркивалось требование «решительности и беспощадности» особенно к тем, кого называли троцкистами.
     Об одной из типичных, но малоизвестных трагедий сталинского времени рассказала Раиса Максимовна Горбачева. Ее мама была из крестьян, - землю получили после революции, хозяйство обустраивалось, но в начале 30-х годов семья деда была раскулачена, стала жить случайными заработками. Затем деда обвинили в троцкизме, арестовали и он бесследно исчез.
     В дальнейшем Р. М.Горбачева выяснила, что дед был расстрелян. «Мама до сих пор не знает, кто такой Троцкий, а дед и тем паче не знал», - рассказывала Раиса Максимовна Горбачева. «Бабушка умерла от горя и голода как жена «врага народа». И оставшиеся четверо детей были брошены на произвол судьбы». (25)
     В 1937-1938 гг. можно было услышать – «расстрелян как троцкист». С именем Троцкого страх внушался на уровне подсознания, оставаясь там даже в оттепель, вплоть до перестройки М.С.Горбачева, когда были реабилитированы лидеры антисталинских оппозиций.
     А ведь в те давние годы, только Лев Троцкий жертвуя собой, своими близкими и такие как Виктор Серж открыто выступали на Западе против кровавого  произвола и сталинских преступлений.
     Летом 1937 г. началось массовое осуждение жен «изменников Родны», их как правило отправляли на восемь лет в лагеря, но и среди них немало казненных. Расстреляли старую, совершенно больную первую жену Бухарина, первых жен Троцкого и Каменева, жену Пятакова, жен многих военначальников Красной Армии: Тухачевского, Гамарника, бывшего члена политбюро Чубаря и многих многих-других женщин.
     ГУЛАГ поглощал осужденных, прежде всего родственников деятелей Октября и по той или иной причине неугодных Сталину, например, сестру первой жены И.Джугашвили-Сталина, а ее брата -  Сванидзе и его жену расстреляли, был казнен и младший брат Якова Михайловича Свердлова – убивали и «в особом порядке» без всякого судебного или внесудебного разбирательства. 
     Предписывались уголовные наказания детей официально, начиная с 15 лет. Но «детские» дела до сих пор, очевидно, под особым запретом. Во всяком случае мне так и не удалось увидеть записи моих первых допросов, отпечатки пальцев и фотографии 1937 г., тогда 14-летней девочки.
Общеизвестна судьба Пети – сына командарма Якира, с 14 летнего возраста пробывшего 17 лет в сталинских тюрьмах, лагерях и ссылке. Еще более трагична участь сыновей, особенно ненавистных Сталину большевиков, которых он знал лично. Погибли два сына Троцкого, казнены сыновья Каменева – школьник Юра и его старший брат, два сына М.Рютина, единственный сын Зиновьева, сын Нестора Лакобы и сыновья его братьев. Были растреляны несовершенолетний сын П.П.Любченко, дети осужденных по второму Московскому процессу – 16 летний сын Муралова и сын Дробниса. Сгинули два малолетних сына Пяткова, внуки Троцкого – Лев и Волина, и очень многие другие.
     В. Кривицкий, советский разведчик, порвавший со Сталиным выражал убеждение, что трагическая участь детей 1937 г. «никогда не исчезнет из памяти людей, даже если можно будет забыть все остальное». (26)
     Во второй половине 1937 года Сталиным планировалось не раскрытие каких-либо, хотя бы вымышленных, сфальсифицированных дел, а количество заранее намеченных убийств. Цифры людей, по его воле подлежавших расстрелу, лимиты на казни постоянно увеличивались как центром, так и по «ходатайству» с мест. Вот неряшливо написанное рукою Сталина заказ на убийство нескольких тысяч человек, направленное в Красноярский край: «Дать дополнительно Красноярскому краю 6000 чел. Лимита по 1-ой категории. «За»  И.Ст(алин). В. Мол(отов). (27)
     Нарастал террор и по двум основным направлениям. По национальной линии – с сентября 1937 г. он был распространен на служащих Китайско-восточной железной дороги – КВЖД, среди харбинцев – было осуждено 46317, из них приговорено к расстрелу 30992 человека.
     Осенью 1937 года органам НКВД предписывался «оперативный разгром церковного и сектантского актива». В канун 20-ой годовщины Октябрьской революции, вновь было приказано форсировать массовость «кулацкой» и «национальной» карательных операций. (28)
     В 1937 г. до крайности ужесточился тюремный режим – камеры были переполнены, свидания и большинство передач отменены. Были глубоко скрыты и всячески маскировались ночные аресты и казни. Родственникам о них обычно сообщалось как об осуждении на «10 лет без права переписки», тем самым у близких поддерживалась надежда и ожидание. Версию эту подкрепляли нарочитым распространением слухов о том, что кого-то, где-то видели на пересылках или в лагерях.
     Конец 1937 г. вновь ознаменовался кровавыми расправами, 29 декабря «двойка» Вышинский и Ежов по списку на тысячу человек осудила на смерть 992 человека. Списки подписывались без всякой проверки, в «особом порядке», обрекая на казнь, на смерть. (29)
     В 1938 г. в стране продолжается кровавая вакханалия. На третьем московском процессе к смерти приговаривают Н. И.Бухарина, о котором Ленин писал в своем «Завещании», А. И. Рыкова, ставшего в 1924 г. председателем Советского правительства, Н.Н.Крестинского – секретаря ленинского ЦК и других подсудимых. Л.Троцкий также вскоре будет убит по приказу Сталина, единственного оставшегося в живых из упомянутых в ленинском «завещании».
     31 июля Сталин от имени политбюро утверждает дополнительный лимит на казнь 12 тысяч человек, затем на Дальнем Востоке еще 15 тысяч человек. Лимиты на расстрел в ГУЛАГе, т.е. уже осужденных заключенных, будут и далее увеличиваться. Вскоре туда пришло указание расстрелять без всякого суда еще несколько тысяч обреченных «на выбор администрации». (30) Чудовищность массовых расстрелов на Колыме поражает своей обыденностью.
     К осени 1938 г. кровожадность Сталина еще не насытилась. За его личной подписью было приказано «Решение Особых троек по первой категории приводить в исполнение немедленно». (31) 12 ноября Сталин и за ним Молотов санкционировали расстрел сразу 3167 человек. «Прочитали ли они этот список…, не говоря о том, что надо было спросить за что, кто этот человек?», которого посылают на смерть, - с гневом говорил Г. К.Жуков в 1957 году. (32)
     21 ноября 1938 г. НКВД представил список для санкции на расстрел 292 человек, среди них 45 бывших членов и кандидаты в члены ЦК, 12 бывших секретарей обкомов и крайкомов, 28 бывших членов КСК, членов Ревизионной комиссии, 26 бывших наркомов, зам.наркомов, председателей облисполкомов, 149 ответственных работников наркоматов. (33)
     Сами цифры и положение казненных потрясает. Ни на одной войне, никакой враг не мог бы уничтожить такое количество руководящих работников партии и Советского государства.
     После снятия Ежова и назначения наркомом внутренних дел Берия террор становится более избирательным, но не менее жестоким. По свидетельству Кагановича, в 1937 г. разрешение на пытки заключенных давалось в циркуляре, написанном рукою Сталина и им подписанном (34), 10 января 1939 г. рассылается телеграмма всем региональным руководителям ВКП(б) и НКВД о дальнейшем применении пыток. Сталин цинично разъяснял: «Метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, как совершенно правильный и целесообразный». (35)
     В общем направлении политики террора и в деталях происходившего, по-прежнему сквозила садистская особенность Сталина. А ведь по сей день некоторые кощунственно пытаются его оправдывать, сознательно «забывая» в каких невыразимых страданиях погибли замечательные писатели И.Бабель, Б.Пильняк, великий режиссер В.Меерхольд и сотни тысяч других замученных и расстрелянных при Ежове и затем при Берия по приказу их начальника.
     По неполным официальным данным число расстрелянных, казненных в 1937-1938 годах превышает 725 тысяч человек – около миллиона, а если учесть убитых на допросах, в тюрьмах и лагерях, то и более миллиона самых разных людей, в расцвете сил, стариков и детей, подчас необыкновенно талантливых, переставших жить по воле одного залитого кровью преступника. Его человеконенавистническая тоталитарная политика в той или иной степени продолжалась до самой его смерти в 1953 году.
     Катастрофа 1937 года неизбежно поднимает проблему ответственности. После 1991 г. принято во всем винить советскую власть, замалчивая, что после смерти Сталина в течение почти сорока лет, при той же общественной системе, ни один человек не был расстрелян по политическим мотивам.
     Сталин обычно прикрывался именем коммунистической партии, той партии, в которой в 1937 году по неполным данным было репрессировано, т.е. главным образом убито 55428 человек, а в 1938 – 61457 – т.е. более ста тысяч наиболее активных деятелей. (36) Использовал же он имя Центрального комитета партии и его Политического бюро. Однако нельзя забывать, что из 139 членов и кандидатов в члены ЦК, избранного на ХVII съезде в 1934 г., 97 были казнены, двое покончили с собой. (37)  Какой же дееспособностью мог обладать такой расстрелянный ЦК? В те же годы погибли и многие члены и кандидаты в члены сталинского политбюро: С. М. Киров, В. В. Куйбышев, Г. К. Орджоникидзе, Я. Э. Рудзутак, Р. И. Эйхе, П. П. Постышев, В. Я. Чубарь, С. В. Косиор.
     Стоит лишь задуматься над трагической участью большевистской партии, чтобы стало ясно, что несмотря на использование социалистических лозунгов, все карательное в политике Сталина решалось им единолично. Приказы Ежову о казнях, их сроках и количестве расстреливаемых давал сам тиран. Возможно некоторые  аспекты сталинских планов уничтожения советских людей, и обсуждались совместно с наркомом внутренних дел. В 1937-1938 гг. Ежов побывал у Сталина более 270 раз, проведя у него в общей сложности более 840 часов. 38) Генсек всячески приближал Ежова и Вышинского еще накануне убийства Кирова, заметно отодвигая Ягоду. Он же единовластно назначил Ежова главой НКВД и также единолично убрал его, заменив более близким Берия.
     Однозначную оценку роли Сталина в трагедии 1937 года дала комиссия под председательством Н. М. Шверника в 1963 г.: Сталин использовал органы государственной безопасности «как орудие для укрепления личной власти путем расправы с неугодными ему людьми, устрашении и проведении в стране массового террора», - говорилось в ее выводах. (39)
     С тех пор ставшие известными многочисленные неопровержимые документальные данные подтверждают преступления «прежде всего генерального идеолога и верховного организатора террора – Иосифа Сталина». (40)
     Вместе с тем, исследуя 1937 год, нельзя снова и снова с глубокой благодарностью не вспоминать, оттепель Н. С.Хрущева и перестройку М. С.Горбачева. Они раскрыли основную правду о чудовищных злодеяниях и реабилитировали миллионы казненных и прошедших сталинские застенки, тюрьмы и лагеря.
     Будем же и далее восстанавливать истину, говорить и писать о катастрофе 1937 года, помнить и чтить ее неисчислимые жертвы.
 

    Примечания