А.С.Черняев

«Условности, порождаемые системными революциями, формируют исторические русла на века, если не навсегда»

Все в мире условно.

Без условностей, которые придумывали люди и общества для самосохранения и выживания, не было бы ни культуры, ни цивилизации… Не началась бы и не пошла человеческая история.

Самая большая условность последних двух десятилетий – Французская и Российская революции. А до того – Английская.

О них написаны тысячи книг. Их интерпретировали свои и чужие вкривь и вкось.

А они продолжали действовать и влиять на нашу жизнь – больше исподволь, опосредственно, иногда и прямо.

Вычеркнуть из исторической памяти эти великие условности, которые породили тысячи и тысячи других общественных, культурных, даже бытовых условностей – дело безнадежное, а главное – вредное.  Юрий Афанасьев прав (в своих недавних статьях в «Новой газете»), когда заявляет, что все мы – из Октября. Прав он и в том, что мы так и не поняли его смысла и значения, хотя нас несет поток созданной им исторической инерции, на которую наложена инерция двух других, тоже системных революций.

Понимать, исследовать, докапываться до смысла – удел небольшой и специально образованной части общества. Но дело в том, что независимо от того, как, насколько, в каком объеме и т.п. понят и объяснен так или иначе смысл великих условностей, всем нам остальным – и образованным, и непросвещенным, и обманутым, неграмотным, равнодушным и даже не догадывавшимся о смысле своего существования, никуда от смысла великих условностей не деться, реально пребывая в этом мире, особенно, в нашем - европеизированном.

Поэтому «смеху подобно», как говаривал бесподобный Анатолий Папанов, замолчать тот же Октябрь или подменить его другой условностью - например, известной только церковникам датой выноса иконы Казанской Богоматери и реанимированной Карамзиным два века спустя (в патриотическом угаре после нашествия Наполеона) датой пленения у Сретенских ворот Дмитрием Пожарским горстки поляков, чуть не померших с голоду в Кремле. И унизительно для нации, если она еще хочет оставаться исторической, а не «антикварной».

Миф? Ну что ж. Все значительные (и даже не очень) события обрастают мифами. Это изначально присуще человеческому сознанию. Они возникают не на пустом месте и «по приказу» их не изобретешь. Они отражают объективно возникающую жизненную потребность – когда иначе пока невозможно объяснить что-то существенное и укрепиться в стремлении к какой-то общей цели. Поэтому долгое время служили прогрессу (хотя и реакции тоже).
Смысла истории, особенно ее поворотных моментов, ищут философы, историки и проч. интеллектуалы, на то их и выделяют из своей среды народы. Ищут всегда и по-разному, но вряд ли когда-нибудь «обрящут» - во всяком случае, никогда не остановятся на чем-нибудь одном, не придут к согласию.

А остальные, большинство… существуют в условиях этого «смысла», не понимая, не ведая и не зная, откуда они такие и почему. В этом, наверно, трагическая мудрость истории.

Однако есть здесь и комедийная, смешная сторона, иррациональная и инфантильная. Невежество используется в политических целях. И всегда тут же находятся идеологи – ученая братия, специалисты, готовые услужать, одни – из корысти и раболепия, другие – по глупости или неизбежной обычно профессиональной ограниченности. Они-то оформляют и разукрашивают новые условности, угодные для данного режима, для данного властителя.

Однако эти их изобретения - условности вторичного, третичного ряда. Они недолговечны и быстро стираются в суете жизни. Тогда как условности, порождаемые системными революциями, о которых идет здесь речь, формируют исторические русла на века, если не навсегда.

К ним, безусловно, относится Октябрь 1917 года.