С.Г.Климова
Несколько слов в качестве комментария и дополнительные данные того же Фонда «Общественное мнение», в котором я служу, и размышления по поводу этих данных.
Миф, как известно, для народа выполняет три функции. Это оправдание прошлого, объяснение настоящего и надежда на будущее. К сожалению, эти три функции в мифе об Октябрьской революции очень мало функционируют. Когда я говорю «миф», я имею в виду устойчивое представление у людей, связанное с тем или иным значимым в их истории событием.
Игорь совершенно справедливо сказал, что общество расколото по отношению к Октябрьской революции. Причем, когда мы читаем открытые вопросы и материалы фокус-групп, создается ощущение, что эта расколотость и это восприятие Октябрьской революции идут по-живому. Почти так же, как восприятие Великой Отечественной войны. То есть связь людей с тем временем остается для них больной, грубо говоря, социальное тело до сих пор болит.
Некоторые данные, которые не привел в подтверждение этого Игорь Вениаминович. Вот мы задавали такой вопрос: вашим предкам, жившим в 17-м году, революция принесла больше пользы? 24 процента, - говорят; больше вреда – 28 процентов и ничего не знают о предках – тоже 28 процентов. То есть фактически все время идет этот раскол. Последствия Октябрьской революции для семьи были: польза – 32 процента; вред – 22 процента, затруднились ответить 46 процентов.
Отсутствие консенсуса в общественном мнении. Что оно означает на самом деле? Существуют по этому поводу всякие расхожие мнения относительно того, что молодость этих людей прошла при Советской власти и что они недовольны нынешней жизнью, их так научили и они воспроизводят без размышлений эти выученные стереотипы. Это, наверное, действительно так, тем более, если учесть, что позитивное восприятие Октябрьской революции – это удел менее образованных и более старших социальных слоев, хотя, как справедливо заметил Игорь Вениаминович, молодежь тоже со всё большим и большим интересом относится к Октябрьской революции и это тоже крайне информативное обстоятельство.
Другая часть правды помимо того, что молодость этих людей и недовольство нынешней жизнью проецируется на оценки прошлого, это так. Вторая часть правды в том, что у людей нет слов для того, чтобы выразить свое отношение к нынешней ситуации, сформулировать нынешние проблемы и сформулировать аргументы и способы действия для решения этих проблем, альтернативные тем, которые выбрали наши предки. Они выбрали революцию. Они ошиблись, - говорят они. Нет, наши предки не ошиблись, - говорят другие.
Есть эти две промежуточные позиции, которые, на мой взгляд, лежат именно в сфере социал-демократической идеологии. Они не найдены, а вместе с тем необходимость поиска таких идеологем, таких понятных и связанных с прошлых, связанных с историей Октябрьской революцией, с историей социальных потрясений нашей страны, их крайне необходимо искать. Тем более, что сейчас на волне нынешнего, пусть не очень динамичного, но тем не менее экономического подъема, растет рабочее движение. Слабая идет, но консолидация общества. А консолидироваться вокруг каких-то идей, альтернативных тем, что были во времена Октябрьской революции, они не находят. Именно поэтому формируется это «черное болото» Жириновского.
На мой взгляд, крайне важная проблема, новая проблема, которая требует новых слов, - паевые земли крестьян, с которыми у них проблемы. Защита трудовых прав наемных работников, восьмичасовой рабочий день, охрана труда, дискриминация по самым разным признакам в сфере труда – все они требуют ответа от социал-демократии. И эти требования, и ожидания этих ответов становятся все более и более актуальным.
Еще два слова по поводу работы с журналистами. Мне тоже приходится работать с журналистами. Иногда я по 40 минут совершенно бескорыстно рассказываю какой-нибудь девочке-журналистке, что такое профсоюзы. Потому что она мне задает вопросы, из которых явствует, что она абсолютно не понимает, что это такое: профсоюзы – это советское прошлое, профсоюзы – это гадость, которая не нужна. Вот всё. Надо работать с журналистами и коммуникации в обществе налаживать.
