В.М.Межуев

Когда дают семь минут для разговора – конечно, надо точно определить, на какой вопрос надо ответить. Потому что революция и эта тема рождают очень много вопросов, не знаешь, даже с чего начать.

Я думаю, главный миф о нашем прошлом рождается только сегодня. Причем официальный миф, который, видимо, будет утвержден в качестве обязательного для всех граждан страны. С точки зрения этого мифа все остальные перечисленные здесь кажутся мелочью. И главный миф заключается в том, что высшей точкой развития ХХ века в России была эпоха Сталина. Между эпохой Сталина и нынешней эпохой – провал в течение десятилетий советского, постсталинского режима 90-х годов и прочее. И только нынешний режим восстановит эту линию – преемственность.

Правда, возникают вопросы: а откуда Сталина тянуть? Пропускается весь период революции. И, видимо, аналог Сталину – это где-то русские цари, московские цари, Петр, может быть, в какой-то степени. И вот выстраивается эта линия высотных точек русской истории – от русских царей до Путина. Вот вам и вся концепция современной русской истории. Это самый главный миф. Миф, заключающийся в том, что Россия – это не страна, где живет народ, а это страна, где существует только государство, и только величием этого государства, его мощью, его силой можно измерять успехи и победы этой страны. Все остальное – не в счет. Народа нет. Хорошо ему, плохо, свободен он, раб он, от кого зависит, как живет – в расчет не принимается.

С этой точки зрения, конечно, можно вычеркнуть не только русскую революцию вместе с Октябрем. Можно вычеркнуть все три поколения русской интеллигенции. Можно вычеркнуть дворян с их декабристскими… Я имею в виду декабристское движение. Можно вычеркнуть разночинцев. И можно вычеркнуть либералов, русских западников, социал-демократов. Все это выбросить за пределы этого мифа о русской истории. Это все – ноль.

Я так понимаю ту концепцию истории, которая сегодня навязывается. Это миф, что Россия – это история государства, а не история народа, который иногда, извините, может позволить себе и возмутиться по поводу того, как с ним обращаются. Меня просто приводит в ужас то, что я сегодня вижу.

Теперь что касается революции – очень коротко. Я так понял историков, что они спорят о том, был ли Октябрь частью революции, был ли он особой революцией, или это было контрреволюцией. Если пойти по этому пути, тогда не понятно вообще, что историки думают о месте революции в истории, почему вообще эти революции происходят. Тогда, я так понимаю, из Французской революции надо вычеркнуть якобинство – тоже малоприятная вещь. Но как никак часть, и причем заключительная часть Французской революции. Из Английской революции надо вычеркнуть диктатуру Кромвеля. Тоже была кровавая, недаром потом славная революция произошла.

Когда произошла Французская революция… А ведь Французская революция перед человечеством поставила одну проблему. И над ответом на эту проблему бились лучшие европейские умы. Надо сказать, ответом на эту проблему стала вся немецкая классическая философия. Каким образом в революции из свободы происходит террор? Ведь все революции начинаются с лозунгов свободы, а заканчиваются террором и диктатурой. Все – вы исключений не найдете.

Реплика. 1905 год.

Межуев В.М. Там просто было поражение.

Реплика. Перестройка.

Межуев В.М. Будем спорить о том, какая это была революция.

Надо сказать, что русская революция была не исключением. Я просто сошлюсь на Питирима Сорокина. У него была замечательная работа о социологии революции, где он говорил: русская революция, как и всякая революция, начинается с короткой демократической увертюры, а потом описывает полную дугу до грозного финала однопартийной диктатуры. И таков закон любой революции. Вы можете со мной спорить. Я не знаю исключения. Но, во всяком случае, русская революция, французская, английская как бы осуществлялись по одному сценарию: начинали со свободы, заканчивали диктатурой и террором.

И важно понять – почему. Для этого просто надо понять природу революции как исторического события. Революции, действительно, предсказать очень трудно. Предотвратить практически невозможно. А когда они происходят, нечего их судить с моральной точки зрения. Моральной оценке революции не подлежат. Это действие не моральное и не правовое, это действие - по принципу силовое. И все, что ставится в вину революции, - гражданская война, террор, насилие и прочее, - это ее легитимное с революционной точки зрения средство. Только так она понимает, как можно достичь целей, которые она ставит. Никаких других средств у революции нет.

Вы можете сказать, что это беда. Да, беда, социальное землетрясение. Но давайте запретим землетрясение. Это очень важно понимать. Почему революция происходит? Да по той простой причине, что старый режим, старый порядок, как правило, сословный, монархический, добровольно никогда не уходил со сцены. Он мог себя изжить. Он уже мог проявить себя полностью неспособным управлять ни армией, ни страной, ничем. А он не уходит.

Поэтому революции всегда происходили на переходе от сословного общества к гражданскому. Других революций я не знаю. Я не знаю в истории (историки, может быть, знают) способы, когда так называемое европейское средневековое феодальное общество мирно переходило к гражданскому, и когда монархия абсолютно мирно переходила к правовой демократии. Я таких примеров особенно не знаю. Вы все время знаете исключения, а я – правила.

Реплика. Просто исключений больше, чем правил. Вы назвали три революции – мы вам тут же три тоже…

Реплика. Просто эти исключения могут происходить потому, что существуют … Без них они не существуют.

Реплика. Есть правило…

Межуев В.М. Вот об этом надо думать.

Реплика. Если нет кровавой Французской революции, то не будет мирной датской, шведской и т.д.

Реплика. Датская - раньше была.

Межуев В.М. Между прочим, я никак не хочу опорочить революцию. Вы сейчас поймете, что я имею в виду. Что происходит? Очень простая вещь в любой революции. Революция вообще никогда никому, ни одному народу не давала свободы. Кстати, свободу французскому народу дала не Французская революция, а, пожалуй, скорее, Наполеон с его гражданским кодексом. Почему? Да по той простой причине, что свобода, как она понимается в революции, то есть свобода, взятая снизу, приводит не к свободе, а к анархии и к социальному хаосу. Выходом из этого хаоса и анархии тогда становится новое насилие, только уже осуществляемое сверху. Вот так, по этому сценарию и делаются все революции. Сначала народ выходит на площадь, разносит все, что можно, – от Бастилии до витрин магазинов, начинается брожение снизу. И как это остановить? И масштабы диктатуры, масштабы насилия, ее длительность целиком зависят от того социального состава населения, которое втянуто революцией в это дело.

Русская революция, вопреки тому, что говорилось о ней как о пролетарской социалистической, конечно, не была ни пролетарской, ни социалистической. Была революция все-таки крестьянской. Более того, эту революцию предсказали задолго до того, как она начиналась. О том, что в России произойдет революция, знала вторая половина ХIХ века. Это стало ясно после того, как отменили крепостное право. Вот уже тогда стало ясно. И уже тогда предсказывали. Не знали, когда это произойдет и по какому поводу, но что такая революция точно произойдет… Потому что самодержавие несовместимо с теми общественными слоями, которые вышли на поверхность в результате отмены крепостного права. Вышли торговые, промышленные слои, какой-то город, какой ни какой появился. Разломилась патриархальная Россия.

Я сошлюсь на Маркса, на которого валят все беды . Вот что он писал о русской революции задолго до того, как она произошла: «Настанет русский 1793 год. Господство террора этих полуазиатских крепостных будет невиданным в истории». Крестьяне – это люди, несвободные по опыту своей жизни. Никогда не жили в экономической, политической свободе. Они могут разрушить старый строй. Но единственное, что они могут построить, - подобие его же. Вот что произошло в революции. А во Франции потребовалось три революции, чтобы вообще что-то получилось.

Кстати, отсюда же и бонапартизм…

Реплика. Даже четыре революции потребовалось.

Реплика. И главное – свободу принесла последняя, в 70-е годы. Революция приносит свободу.

Межуев В.М. Еще лучше цитата из Энгельса. Его ответ русскому корреспонденту. «Она (русская революция) начнется, вопреки предсказаниям Бакунина, сверху, во дворце. Но раз начавшись, она увлечет за собой крестьян, и тогда вы увидите такие сцены, перед которыми побледнеют сцены 93-го года». Все предсказано.

Реплика. И неверно.

Межуев В.М. А что неверно? Что не совпадает?

Реплика. Революция началась на улице в феврале 17-го года.

Межуев В.М. Неправда. Революция началась в Думе, которая потребовала отречения царя.

Реплика. Дума разбежалась.

Межуев В.М. Но отречения царя не на улице потребовала.

Реплика. Началась на улице, продолжилась в Думе.

Межуев В.М. Невозможно говорить об это «коротко». Если времени нет, тогда я заканчиваю.

Здравомыслова О.М. Во всяком случае, Вы дошли до пункта, который вызвал большие разногласия. Я хочу обратить внимание всех, что до сих пор, до Вадима Михайловича, у нас выступали профессиональные историки. Вадим Михайлович – философ. И сразу его подход вызвал полемику – прежде всего, среди профессиональных историков.