А.В.Шубин

Этот юбилейный месяц был своего рода марафоном конференций – научных, научно-общественных, просто общественных. Хороший повод подвести итоги.

Бросается в глаза колоссальный разрыв научного диалога и того, что мы видим в средствах массовой информации. Я должен все-таки снять всяческую ответственность с научного сообщества за то, что творится на телевидении с царящей там диктатурой двоечников. Ничего не попишешь - мы живем в эпоху мракобесия, обусловленного социальной регрессией.

Но, я должен сказать, что и туда удается пробиваться носителям рационального знания. Там, в эти дни на НТВ было сделано «открытие мирового значения». Выяснилось, что Ленин все-таки не был немецким шпионом. Для них уже немало.

Мы живем в эпоху независимости науки, в том смысле, что от нее ничего не зависит. Но это плата за везение, выпавшее на нашу долю. Образование мы получили там, а возможность работать в архивах – здесь. Это позволяет нам проникать в те сферы, которые ранее находились за семью печатями, и в то же время быть свободными в осмыслении, преодолевая разрыв между конкретными исследованиями и концептуализмом. Увы, усталость от марксистко-ленинских схем разочаровала многих историков в поиске закономерностей исторического развития. Но без определенной системы координат истории научный анализ конкретного материала теряет смысл, а гуманитарное знание погружается в постмодернистский хаос и варварство, соответствующее потребностям полуфеодальной элиты. Но мы ведем арьергардные бои на поле учебников и публицистики, пытаясь поделиться с обществом добытым нами знанием и сохранить рациональный инструментарий, с помощью которого можно обеспечивать хоть какой-то диалог субкультур с противостоящими историческими мифами. Без такого диалога историческое сознание страны распадается, что создает серьезные угрозы обществу. Мы должны упрямо продолжать наше дело, поддерживать рациональный стандарт диалога субкультур, подвергать мифы рациональной критике и тем сближать их. Это первый урок ноябрьского «марафона», потому что Октябрь – важнейшая позиция в противоборстве и диалоге исторического мифа.

Уже сейчас заметно определенное сближение позиций в среде исторической науки, особенно между близкими направлениями, острота конфликта которых лечится временем и принесенным им эмпирическим материалом. Я и сейчас с удовольствием слушал доклад Владлена Терентьевича, который критиковал детерминизм, буквально цитируя Михайловского в его критике Энгельса. Хотя в своей книге о Ленине он записал победное очко в полемике с Михайловским, с чем, конечно, специалисты по Михайловскому вряд ли бы согласились. Но разногласия разногласиями, а сближение социалистических традиций вполне возможно, тем более, что и народническая и марксистская традиции много вязли друг у друга.

Как раз важный урок Октября – опасность раскола между левыми тенденциями в их противостоянии элитаристским концепциям, опасность «гражданской войны в среде демократии», как тогда говорили. В этом ноябре мы много говорили о необходимости синтеза и союза разных левых традиций – и применительно к конкретной ситуации ноября 1917 г., и применительно к нашему времени. Октябрь в этом отношении – не только стартовая точка советской истории, но и ее модель. Ведь Октябрьский этап Великой Российской революции 1917-1922 гг. не сводится к действиями большевиков, а большевизм – только к ленинской линии. Так и советская культура – это синтез разных идейных традиций, не только марксистского проекта. Что мы построили? Мы построили, конечно же, индустриальное общество и социальное государство. Можно спорить, насколько эффективное. В СССР возник наиболее централистичный вариант этой стадии общественного развития, через которую в другой форме прошли и страны Запада.

Наш переход к «развитому» модерну был болезненным и кровавым, сроки перехода – стремительными, достижения – космическими в прямом и переносном смысле. Эти обстоятельства лежат в основе полемики о советской эпохе, Октябре, Ленине, Сталине, Перестройке. Но это – не споры о социализме, который как общественная система в СССР не возник.

Но социализм в СССР присутствовал – как проект, коммунистический проект. Советская культура, которая вобрала в себя самые разные социалистические традиции и традиции народов страны. В этом отношении она-то как раз имеет наибольшее значение для ХХI века. И это тоже урок наших ноябрьских дискуссий.

С этим связан следующий урок научной части ноябрьских дискуссий. Октябрь – это не начало тоталитарной эпохи. Можно спорить: был ли у нас тоталитаризм или нечто, что мы понимаем под тоталитаризмом. Но Октябрь – это импульс, направленный не в этом направлении (или – не только в этом) и в некоторых отношениях – даже в противоположном направлении. Из этого проистек заметный разворот в большевистской политике 18-го года. Октябрь был началом советской эпохи с ее многообразием, в которой шло напряженное противоборство авторитарного модернизационного каркаса системы и ее гуманистического культурного содержания и высокого гуманистического проекта.

Это противоборство было болезненным и подчас кровавым. Значит ли это, что коммунистический проект или революционный процесс имманентно связаны с кровопролитием? Кровь льется в истории по разным поводам. Чего стоят войны, колониальное господство и просто и ежедневная уголовная хроника. Не забудем, что Октябрь принес не только меч, но и мир. Революционные перемены также не всегда связаны с более значительным насилием, чем предреволюционный «фон». Бывают революции, которые обошлись без террора (1830 и 1848 годы во Франции, Перестройка в СССР и др.).

Насилие в истории коммунистического режима колоссально, и все же оно не беспрецедентно даже в сравнении с историей либеральных государств. Достаточно вспомнить работорговлю, колониальные «голодоморы», геноцид индейцев, на котором основана американская цивилизация. Рекордсменом в скорости массового уничтожения людей является президент Трумэн…

С другой стороны, можем ли мы считать, что Октябрь или, шире скажем, марксистский проект, или Маркс лично не несут никакой ответственности за то, что происходило потом в 37-м или в 91-м годах? Не случайно Бакунин, почитав работы Маркса, довольно точно нарисовал портрет общества ХХ века, существовавшего в Советском Союзе. Между Марксом нет жесткой детерминистской связи, но все же связь есть. При анализе катастроф и провалов советской истории коммунистам стоит и на себя оборотиться. Все-таки марксистский проект наложил на советскую модернизацию важные, во многом сущностные особенности, так как исходил из строго экономического централизма. Думаю, именно эта черта проекта стала критическим препятствием для его дальнейшего развития в 80-е гг. Впрочем, это уже другая тема.

И последнее, о чем я хотел сказать. Ноябрьский марафон был отличным поводом для левых инвентаризировать свои идеи. Не случайно одно из важнейших событий, которое произошло в это же время, - это форум 3 ноября, когда левые из четырех республик бывшего СССР собрались в Москве и обсуждали там эти же проблемы. Там снова была нащупана, подтверждена конструктивная идея, которая объединяет сейчас большинство левых. В чем основа конструктивной альтернативы, которую социалисты и коммунисты могут противопоставить капитализму? Это - советская самоорганизация, воссоздание Советов. Не тех фасадных Советов, которые существовали в 70-е годы, а Советов, возникших в 1905 году и добившихся триумфа в 1917 г. Увы, тогда система Советов была еще не отработана, неустойчива, и вскоре была поставлена под контроль авторитарным партийным каркасом. Но это – повод для изучения уроков, а не для отрицания идеи. Идеал самоорганизации в Советы – народный идеал, растворенный в нашем обществе, культурная основа которого остается советской. Проблемы, порожденные Октябрем, по-прежнему не позади, а впереди нас. Пока мы не разрешим этот Октябрьский «коан», мы не сможем остановить регрессию нашей страны и продолжить поступательное развитие общества.