М.И. Кузнецов

Первое, с чего начался разговор и начал его Михаил Сергеевич еще в самом начале, это об элитах. Потому что Михаил Сергеевич, когда он встречается там «наверху» с кем-то, говорит (и когда я слышу об этом рассказы, меня это всегда радует): ну вот правильно вы все говорите, и сегодня правильно, и завтра, видимо, правильно, и вчера даже правильно, но - кто будет делать? Вот этот вопрос, об элитах, как ни странно, развивали все.

Особенно мне понравилось, что представитель Министерства экономического развития и торговли тоже говорил об элитах и говорил о том, что они даже разные, т.е. говорил о качестве. Что есть такие элиты, которые развивали, потом те, которые предавали, потом те, которые снова развивали и т.д. Потом заговорили о количестве. По-моему, Руслан Семенович Гринберг первым сказал, что десять человек, на самом деле, есть в элите. Потом тут возник спор, сколько же реально эта элита насчитывает...

Гринберг Р.С.  Это Гонтмахер сказал.

Кузнецов М.И. Да, прошу прощения, Руслан Семенович. Потом говорили, что их количество меньше. Потом заговорили о возможности потери школ лидерства. Тут был спор о том, есть ли лидерство. Но, тем не менее, школы есть на самом деле, в том числе и научные школы, и что здесь возможны потери. Здесь проявились вопросы об иерархии элит: есть те элиты, опасность потери которых все ощущают, а есть те, которых немного, от которых всё зависит и  потеря которым не угрожает.  Правда, уже очень серьезна опасность потери научных, лидерских школ надолго и без восстановления и развития в будущем - через потери, которые несет сегодня наша общеобразовательная школа. Я вернусь потом к элитам.

Вторая тема. Это: рынок – не рынок, роль и доля государства. И здесь Александр Дмитриевич Некипелов, по-моему, говорил о какой-то встрече с уважаемым зарубежным человеком, который сказал, что у нас есть механизм принятия государственных решений, а во многих странах такого механизма нет. Действительно, механизм есть, но вот вопрос в том, какие решения принимаются.

Я даже в свое время вывел обобщение законов Мэрфи для нашей страны. Законы Мэрфи многим известны, главная идея там: если неприятность может произойти, то она обязательно произойдет. Обобщение применительно к нашей стране гласит, что все решения, принимаемые в стране, приводят к негативным последствиям. Я предлагал многим проверять. После перебора небольшого количества решений все соглашаются. На самом деле, тут вопрос состоит в том, что просто есть сферы, где вопрос о рыночном и не рыночном в принципе не может обсуждаться как альтернатива. В частности, это та сфера, о которой тоже говорили, имеющая отношение к элитам. Это сфера образования. Потому что здесь, вообще говоря, рыночные отношения или чисто экономические отношения в традиционном банальном варианте не приводят к оптимальным решениям, по крайней мере, с точки зрения общественных потребностей. И полезно посмотреть на то, каким образом эта сфера у нас сегодня выглядит и каковы последствия сегодняшних изменений в ней для нашего дальнейшего развития. И здесь тоже можно говорить о механизмах реализации процессов, связанных с заимствованием.

Не буду обсуждать, хотя это и соблазнительно, как действовали механизмы заимствования раньше, скажем, в советский период, и каким образом они действуют сейчас в различных сферах. В СССР ведь  пользовались иностранным заимствованием, причем не всегда с чисто экономическими целями. Например, Автоваз базировался на уже староватой модели Фиата с учетом отношения к итальянским коммунистам, хотя была альтернатива экономически более перспективная. И методы заимствования были разные, вплоть до «шпионских». Помню, как один из руководителей крупной западной станкостроительной компании, после демонстрации ему передовой техники не ВДНХ – страна стала открываться понемногу – спросил: а почему на выставке ваших достижений стоит мой станок? Как ваш станок, говорит сопровождающий, это станок нашего завода, вот табличка. А вот на станине эта сложная фигура – знак, клеймо моего завода, поясняет иностранец. Оказывается, так «заимствовали» конструкторы, что даже клеймо воспроизвели. Но - ближе к сегодняшним дням и в отношении сферы образования.

Возьму два примера совершенно разных. Первый. Наука и образования у нас устроены не так, как за рубежом и, в частности, за рубежом наука живет в университетах и т.д. Риторику на эту тему вы, видимо, помните с 90-х годов. И не только риторика была. Существует вариант некоего заимствования в этой сфере. С 1992 года был создан и, в общем, успешно существует Пущинский государственный университет на базе институтов Пущинского научного центра, где деканами факультетов являются директора институтов, обучение в значительной степени ведется в научных лабораториях и т.д. и т.п.  Впоследствии такую же модель использовали при создании государственного университета гуманитарных наук, где ректором А. Чубарьян. Создание академического  университета обсуждал Жорес Алферов. Однако, стоит посмотреть на то, каким образом межотраслевая система и межличностные отношения проявили себя в таком университете. Зарубежные люди, желающие получить высококлассное биологическое образование, стоят в очереди к нашим биологам, к Генриху Иваницкому, Александру Боронину, Симону Шнолю и другим. Стоят с готовностью платить евро, доллары… Научный и образовательный потенциал обучающих в магистратуре и аспирантуре Пущинского госуниверситета пользуется и признанием и авторитетом. Но, когда люди приезжают учиться, им еще надо где-то жить, желательно в нормальных условиях. И вот за эти уже 15-16 лет построить гостиницу или общежитие для этого университета так и не удалось. Я это не просто наблюдал, а и активно участвовал. Между университетом, губернатором, Академией наук, Министерством образования и другими ведомствами только горы бумаг. И это не заимствование, а свое, родное.

Второй пример заимствования – это то, что называют Болонским процессом. Ну ладно, можно обсуждать, как мы тут в перерыве с Александром Дмитриевичем Некипеловым говорили, что некоторые элементы многоуровневой системы недообустроены - нормативно и т.п., скажем, бакалавр в одной части законодательства присутствует, а в другой нет. Но это еще пол-беды. А ведь сегодня на самом высоком уровне обсуждают что, например, подготовку бакалавров надо вести в техникумах, в образовательных учреждениях среднего профессионального образования. Там вводится понятие «технологический бакалавриат» и с удовлетворением чиновники говорят о подготовке бакалавров в техникумах, и что по этим вопросам есть согласие и бизнеса, и элиты, если так можно выразиться, – научно-образовательной и управленческой.  То есть это означает полную профанацию, что вывернута в принципе наизнанку вся эта идея многоуровневого образования, где бакалавриат – некая фундаментальная составляющая, научная составляющая образования, что и есть образование. А дальше уже вы делайте настройку или надстройку, углубленную подготовку специалистов исследовательского, технологического, конструкторского профиля и т.д. Более того, в этой МЭРТовской концепции прописаны уже соответствующие проценты, сколько техникумов будет готовить бакалавров или сколько бакалавров будет подготовлено в техникумах: 20 процентов к такому году, 40 процентов к такому году и т.д.

Мне представляется, что эта сфера – сфера образования, - при всем том, что обсуждаются сегодня вроде бы другие вопросы, но она такова, что ситуация в ней закладывает те невозможные будущие изменения, в том числе в экономике, которые мы разглядим через некоторое время. Сегодня, разговаривая с людьми, которые проводят выборы, проводят фокус-группы, проверяя эффективность, понимаемость лозунгов, тезисов и т.п., я часто слышу нелестные отзывы о сегодняшнем уровне грамотности нашего населения. Андрей Максимов – он много ездит по регионам - говорит: ты знаешь, невозможно писать сложноподчиненные предложения, потому что люди, в том числе и молодые, их не понимают. А вчера Ректор Школы-студии МХАТ Анатолий Смелянский в беседе в «Школе злословия» на телевидении, когда его спросили, как там образование у вас в школе, говорил: такой ужас, они приходят к нам почти неграмотными, они ничего не знают ... То есть это приходят к ним туда уже как-то отобранные люди интеллигентного состава – МХАТ все-таки. В этом смысле, когда мы говорим о потерях школ, когда мы говорим об элитах. С этими сегодняшними элитами уже ничего не сделаешь. Надо думать о тех будущих элитах.

Мне кажется, что наибольшая печаль состоит как раз в том, что сегодня заложены уже и продолжают усиливаться те вперед идущие негативные изменения, прежде всего в сфере образования, которые в полной мере скажутся через 20-30 лет. Мне кажется, что это одна из важнейших составляющих, которая должна учитываться при обсуждении и различного рода общеэкономических процессов и программ. Спасибо.

Кувалдин В.Б. Благодарю Вас. Михаил Иванович Малютин, вам слово.