Даниэль А.Ю.

Прошу прощения: я пришел ко второй половине и поэтому вообще не должен был бы, наверное, брать слово. Но я все-таки читал доклады и внимательно их прочел. Оба доклада, на мой взгляд, очень интересные. Оба по-разному показывают и историю кризиса либеральной идеи в России, и ресурсы либерализма. Но меня больше заинтересовало, чего в обоих этих докладах нет.

Знаете, мне очень близка мысль Эмиля Абрамовича о том, что не бывает успешного либерального проекта без роста гражданской нации. Но я бы хотел заметить, что и не бывает роста гражданской нации без мощной исторической рефлексии.

Почему-то и в докладах, и в дискуссии эта тема отсутствует. А ведь гражданская нация не может существовать только в рамках настоящего, гражданская нация — это еще принятие совместной гражданской ответственности за национальное наследие, за прошлое.

Что происходило в этой сфере с либеральным сознанием?

Давайте сначала посмотрим на либерализм 1980-х, либерализм времен перестройки. Осмысление недавнего прошлого было, наверное, самым значительным, что происходило в те годы в общественном сознании. Собственно, перестройка в общественном сознании вся крутилась вокруг проблем и оценок советской истории.

Всё это прекратилось буквально в одночасье — в ночь с 21 на 22 августа 1991 года. Потеря интереса к истории была абсолютно тотальной. Мы, в «Мемориале», очень хорошо это ощутили, когда мы моментально превратились из действительно массового движения, - наверное, самого массового в доавгустовском Советском Союзе, - в сеть энтузиастов: пенсионеров, любителей-историков, любителей-правозащитников. Все 90-е годы у нас ушли на то, что мы эту сеть как-то развивали и подымали, как-то возрождали движение. Нам это более или менее удалось, мне кажется, — но при почти полном равнодушии либерального сообщества.

Именно в либеральном сознании прежде всего и ярче всего проявилась эта тотальная потеря интереса к советскому прошлому. Либералы-политики, либералы-экономисты просто отказывались думать о советском периоде. Как будто 22 августа 1991 года наступило сразу после 25 октября 1917-го, а в промежутке — черная дыра, в которую неинтересно и страшно вглядываться, о которой лучше всего поскорее забыть. Назначить культовой фигурой Столыпина, нарисовать на знамени Медного всадника… Ну вот, Медного всадника и получили в конечном итоге. А чего мы еще могли ждать?

На этом пустыре памяти выросли, естественно, мифы,  мифы довольно опасные. И, опираясь на эти мифы, стимулируя и развивая их, антилиберальные, антидемократические силы — они-то о необходимости осмысления прошлого не забывали! —   стали осуществлять с конца 1990-х свой «национальный проект».

И в этом я, кстати, вижу, как ни странно, и некоторую надежду, и некоторый ресурс тоже. Понимаете, когда в 1990-е ни власть, ни общество, ни либеральное сознание абсолютно не интересовались отечественной историей, это была одна ситуация. А когда на этом поле вновь начали играть политики, то возникла совсем другая ситуация: тема вновь вернулась  в общественный дискурс. Она все более мощно возвращалась в течение всех последних восьми лет: да, в виде мифов, да, в виде легенды о великой эпохе (она ведь и в самом деле была великой — великой и трагической, «великой под знаком понесенных утрат», как сказал Борис Пастернак), — но и в виде общественного противодействия мифотворчеству.

И теперь вновь, как в 1980-е, линия фронта проходит по этой территории. Это осознают политики, это прекрасно понимают высшие государственные чиновники, это начинает доходить в последние годы и до либерального сознания. Это начинает осознавать, между прочим, и бизнес. И ряд проектов по работе с прошлым, которые сейчас возникает, инициируется уже не только «Мемориалом», но и другими общественными силами.

Последний проект «Новой газеты», который курирует Михаил Сергеевич, ряд других проектов — все это показывает, что общественный интерес к исторической рефлексии, осознание необходимости этой  рефлексии, растет быстро и повсеместно. И это, по-моему, все-таки дает надежду на то, что либеральной мысли удастся, наконец, справиться с осмыслением и сегодняшнего дня, отстоять и вернуть в общественное сознание ценности свободы и права, построить убедительный либеральный проект будущего страны.

Иванова Н.Б. (реплика) Я хотела сказать, что всё произошло гораздо раньше и немножко по-другому. Андрей Донатович Синявский говорил о том, что его расхождения с Советской властью были эстетическими. Так у нас и схождения с Советской властью начались тоже эстетическими.

Первые программы Нового, 1993 года назывались «Старые песни о главном», и реабилитация советской эстетики была начата творческой интеллигенцией, как ее ни назови в кавычках, без кавычек, но на самом деле это делали такие же, как и мы, художники слова, художники кино.

Вот это тот реванш, который мы видим сегодня, начался тогда – со стёба как бы, но этот стёб, как мы понимаем, это одновременно было и возрождение. И вот это возрождение постепенно достигло таких высот, что, как мы понимаем, утрата Советского Союза была и т.д. там объявлена была такой-то катастрофой и т.д. и т.п. Просто добавление и о чувстве вины в этом.