Дискин И.Е.

Прежде всего, я хотел бы оговориться, что я никогда и ни при какой погоде не считал себя экспертом в области внешней политики. В силу этого испытываю достаточные трудности, но мой интерес к этому связан с тем, что я все-таки много лет занимаюсь проблемами российской модернизации, которая никак не возможна без анализа внешних условий этой самой модернизации.

И второе. Совет по национальной стратегии в последнее время по просьбе действительно очень влиятельного российского ведомства готовит доклад об источниках угроз российской безопасности. И в связи с этим мы оказались вынуждены быть вовлечены в обсуждение многих проблем, которые здесь сегодня обсуждались. Я познакомлю с тезисами, которые сегодня фиксируются в этом докладе, а потом попробую изложить собственную точку зрения на те вопросы, которые здесь обсуждались.

Первое. Доклад, о котором я говорю,  подготовлен Сергеем Михайловичем Роговым по заказу Совета, в нем также учтены результаты достаточно многих обсуждений на семинарах Совета. Вопрос о многополярности, который здесь поднимается, совсем не абстрактен в той мере, в какой он влияет на способы решения многих из тех проблем, которые здесь поднимались. Как они будут решаться? Вот в однополярном мире они будут решаться одним образом, а во многополярном – другим. Кстати, я хотел бы сделать  ремарку, связанную с предшествующими выступлениями.

Коллеги, когда речь идет о столь высоком экспертном обсуждении, давайте не поддаваться тем мифам, которые гуляют сегодня в мире, по поводу потепления. Мы специально «трясли» крупнейших экспертов в этой области из Российской Академии наук. Действительно, потепление)идет, но примерно 98 процентов вклада  в это потепление связано с прецессией оси Земли. Я не очень себе представляю в этой связи, какая существует технология, способная бороться с этим внешним фактором. Если Израиль говорит, что у него есть технология воздействия на это потепление, означает, что он знает, как менять прецессию оси Земли. Но, как представляется, если существует такая технология, то ее авторов нужно немедленно изъять из глобального обращения, потому что это уже угроза существованию человечества, как такового.  Россия единственная страна, у которой имеется эмпирическая база для этого анализа. Данные такого анализа показывают, что корреляция между прецессией земной оси и колебаниями температур, зафиксированных в этих кернах с крайне высокой точностью, составляет более 95 процентов. Поэтому, надо очень аккуратно обращаться с гуляющими в мире мифами. Я готов выслушать другую точку зрения, но при этом надо понимать, что существует еще и альтернатива. Поэтому подход к вопросу  борьбы с потеплением должен быть с учетом того, что существуют, по крайней мере, разные геофизические объяснения.

Вернемся к вопросу о многополярности. В нашем докладе высказана точка зрения, что сегодня усиливается влияние на мировую политику других центров силы. Речь не идет о переходе к многополярному миру, но появляются другие центры силы, которые оказывают значимое  влияние на международную ситуацию и при этом влияние Соединенных Штатов существенно сокращается. Но США остаются самой влиятельной силой в мире. Также отмечено, что это сокращение влияния США или, если угодно, переход к многополярному миру сам по себе является источником внешнеполитической нестабильности и появлением новых угроз. То есть вопрос состоит в том, что необходимо крайне серьезно взвесить, является ли то стремление (об этом говорилось) к многополярному миру, с которым связаны усилия  Россия, фактором улучшения внешнеполитических условий развития России? Возможно, что за этим просто следуют многие ранее непредсказуемые угрозы, перевешивающие прежние издержки однополярности. Первое.

Второе. Возникла дискуссия – и она продолжается – относительно того, идет ли речь о многополярном мире или в однополярном мире будет существовать то, что называется многопартийное правительство. Соединенные Штаты будут инкорпорировать в систему принятия решений  другие центры силы – прежде всего Европу.

Третья дискуссия, которая сегодня развернулась в ходе этого доклада, относительно Китая, о роли Китая в меняющемся мире. Относительно роста влияния КНР никто не сомневается. Точки зрения разошлись относительно того, будут ли нарастать противоречия между Китаем и Соединенными Штатами или рост экономической взаимозависимости Китая и Соединенных Штатов приведет к нарастанию политической консолидации этих двух центров силы  и превращению их в такую дуополию, которая будет определять очень многое в развитии глобальной ситуации.

Теперь я позволю собственные суждения. Задача, которая была поставлена в нашем Докладе - попытаться сохранить за Россией роль одного из центров силы, центров глобального влияния. И отсюда там идет целый ряд рекомендаций. Теперь я попробую обратить внимание на некоторые факторы, которые здесь еще не поднимались. На мой взгляд, в существенной мере меняется сама политическая экономия сегодняшней глобализации. Об этом сегодня не говорили. Что здесь имеется в виду? Если раньше институты, определявшие глобальное развитие, носили формальный и межгосударственный характер, то сегодня идет приватизация глобализации. То есть существенно повысилась роль частных институтов.

Возьмем простой пример. Где формируются центры прибыли в сегодняшней экономике? В инвестиционных фондах. Если посмотреть их размеры, то они зачастую  существенно превышают размеры экономик большинства стран.

Второе. Сейчас в мире много говорится – о влиянии хеджфондов, но дело даже не в их действительно огромных размерах. Проблема в том, как они действуют? В их деятельности очень высока спекулятивность и в силу этого они выступают генераторами роста нестабильности в этой самой политэкономии глобального экономического развития. Это становится очень сильным, и в условиях глобальных финансовых рынков новая политэкономия и новое распределение экономических интересов становятся источником глобальной нестабильности, не связанной с традиционными центрами силы. Если учесть, что эти фонды сконцентрированы, так по случайности, в одной точке Земного шара, и не совсем независимы от политических интересов и представлений страны своей дислокации, то здесь возникает еще один существенный фактор однополярного мира - влияние Соединенных Штатов на спекулятивное  движение глобальных финансовых потоков. Когда мы говорим о глобализации, однополярном мире, также надо иметь в виду еще один фактор влияния – институциональные модели. Одним из факторов такого влияния в однополярном мире является глобальное доминирование вполне определенных институциональных моделей и форм хозяйственного функционирования. Не только  распространение ценностей, о чем сегодня говорят, но также существенно влияние, связанное с тем, что  генерируемые в одной стране институциональные модели и формы очень быстро становятся обязательными и доминирующими в мире. И это очень сильный фактор влияния.

В упомянутом здесь докладе Национального совета по разведке было сказано о том, что глобализация будет приобретать в значительной мере азиатские черты, азиатское лицо. Да, глобализация с азиатским лицом. Не совсем так. Лицо может быть и азиатское, но основой институциональных структур продолжает служить прежний американский каркас. Сегодняшняя глобализация скроена по институциональному американскому каркасу. Еще одна ось борьбы в рамках глобализации будет идти либо за разрушение сегодняшней  ее модели, либо за корректировку этой модели, за   инкорпорирование в  нее новых институциональных форм, новых ценностей и новых представлений. Симптомом этой борьбы стало известное выступление премьер-министра Малайзии о том, что модернизация может идти и на антиевропейских ценностях. Я могу привести просто один пример, как происходит эта борьба. Не существует сегодня ни одного крупного глобального банка, который бы не использовал инструменты, связанные с исламской моделью финансирования. Практически все банки включили в свои банковские продукты мусульманскую модель, связанную с запретом на получение банковской прибыли. Это пример того, как идет инкорпорирование других моделей и ценностей в структуру модели глобализации. Пойдет ли это и дальше (такая корректировка институциональных каркасов глобализации или же это будет только временная уступка), – это очень крупный серьезный фактор. Есть еще один сценарий, который сегодня здесь не обсуждался. О сценариях глубокой интеграции экономик (гораздо более глубокой, чем сегодня) – интеграции США и КНР – об этом сегодня я уже упоминал в связи с дискуссией при обсуждении Доклада Совета. Хочу подчеркнуть, что сегодня динамика экономики КНР основана на внешних инновационных импульсах. Все основные инновационные импульсы экономики КНР идут извне. Они идут, прежде всего, из американских корпораций. И здесь появляются предпосылки для глубокого разделения труда, которое сегодня активно складывается, и для последовательно нарастающей политической взаимозависимости, в дальнейшем и интеграции. И появление такого экономического гиганта, где инновационные импульсы идут из одной точки, а трудовые и другие ресурсы реализуют эти технологические импульсы, представляется вполне рациональным для обоих его участников.

Напомню, что США однажды пошли на очень сильный поворот в своей внешней политике (пример Никсона), когда увидели возможность своих интересов. Я никак не могу исключить из среднесрочных перспектив варианты появления еще одного Никсона, который предложит соответствующий фундаментальным интересам обоих стран альянс между двумя этими экономиками.

Кувалдин В.Б. Тем более, они один раз это сделали с Японией.

Дискин И.Е. Ровно это было сделано с Японией. Потом это было сделано с Кореей. Просто в размен попадет Тайвань, но при такой сделке это уже мелочь, которую даже и рассматривать не стоит. В этом смысле это, конечно, будет совершенно другая картина мира.

Теперь что же делать в этом смысле России? Я согласен с тем, что Россия оказалась зажата между центрами силы и с тем, что сегодняшние США наиболее заинтересованы в сохранении территориальной целостности России. Есть исторический пример. В 1922 году Японию выставили именно США, которые не хотели усиления роли Японии за счет ресурсов России. Так было. До тех пор, пока нет вот такого альянса США и Китая. Если же такой альянс сложится, то тогда уже появляется другая ось интересов и другая потребность в ресурсах. Это будет совсем иной мир. Этот сценарий надо иметь в виду. Когда-то в одной из дискуссий с участием министра иностранных дел Великобритании он спросил: «Почему Россия не понимает маленькие страны (Эстонию)? Как им живется рядом с гигантом»? На что я сказал: «Поживем еще 20 лет рядом с Китаем и поймем, как жить рядом с гигантом». Жить рядом с гигантом, нам надо привыкать. При этом миф о засилье Китая на Дальнем Востоке – абсолютный миф. Мы провели специальные исследования. Ничего – никаких китайцев на Дальнем Востоке нет.

Что же в этой ситуации делать России? То, что делали не очень сильные страны. Пришла пора России вспоминать о том, что существует международное право. Да, сегодня к этому относятся плохо и над этим смеются. Но думаю, что ничего другого, кроме того, чтобы Россия подняла на щит требования повышения роли международного права. Лозунг о том, что мы должны создавать коалицию в поддержку международного права, –  всё  же лучше, чем ничего. Это совпадает, кстати, с защитой наших позиций в ООН, в Совете Безопасности, о чем здесь уже говорилось. Думаю, что в мире существует достаточно много стран, которые оказываются восприимчивы к этой идее, потому что для них тоже нужны какие-либо инструменты сдерживания. Кстати говоря, в тех странах, к которым мы будем апеллировать, тоже существуют люди, для которых «международное право»  не пустые слова, даже в их верхних эшелонах власти. Во всяком случае, наши контакты подтверждают этот вывод.

Следующее. Когда мы говорим о поиске союзников, меня как-то удивляет. У нас есть союзник, с которым мы дружим больше 50 лет: Индия. Больше миллиарда населения, быстро растущая экономика, с которой у нас имеются очень взаимодополняющие экономики связи. Мы развиваем разные отрасли. У нас полностью отсутствуют какие-либо международные конфликты, противоречия и т.д. Имеются традиции, имеется мощнейшее российское лобби, которое, вопреки всем ожиданиям, заставило ту часть руководства Индии, которая стояла за перемену внешнеполитического курса, отказаться от ядерного соглашения с Соединенными Штатами. Другой вопрос, что мы делаем всё, чтобы погубить наши отношения. История с реконструкцией авианосца, история с претензиями, которое индийское руководство, военные – самые наши верные сторонники, - высказывают по поводу того, что поставляет наше ВПК. Тем не менее, пока сегодня есть заверения на самом высоком уровне о том, что если безумия не будет, Индия готова развивать отношения с Россией, поддерживать стратегическое партнерство, в котором мы тоже крайне заинтересованы. Все, кто видел документ «Концепция национальной безопасности Индии» знают, что в нем есть слова о стратегическом окружении Индии со стороны Китая. Строительство военно-морских баз КНР и в Пакистане, и в Бирме индийские военные рассматривают ровно таким образом. Поэтому предпосылки для укрепления союза есть, если не делать уж крайние глупости. Но они, к сожалению, делаются. Готов полностью поддержать тезис, что сегодня отсутствует какая-либо не нарисованная на бумаге, но проводимая в жизнь внешнеполитическая стратегия, потому что отсутствует исходный взгляд на то,  чего мы хотим во внешней политике.

Первое - упрочить наши отношения с Индией, потому что это радикально меняет наш геополитический вес. Второе – проблема с СНГ. С СНГ, конечно, сделана бездна глупостей, но, тем не менее, все-таки сегодня на нас работает некое отрезвление руководителей в этих странах. Мне за последнее время пришлось переговорить с представителями их руководства. Отрезвление состоит в том, что уходят надежды на альянс с Соединенными Штатами, который  решит  проблемы развития этих стран, прежде всего, центральноазиатских.

Выяснилось, что перенапряжение сил приводит к тому, что Соединенные Штаты мало могут помочь в решении тех острейших внутриполитических и внешнеполитических проблем, которые испытывают ведущие центральноазиатские государства, а именно Казахстан и Узбекистан. Даже Казахстан, который чувствует себя наиболее комфортно (ваш старый товарищ Нурсултан Абишевич Назарбаев), даже сохраняя все разговоры о многовекторности, понимает, что если возникнут серьезные внешнеполитические проблемы, США на помощь не придут. А вот на российскую армию можно было бы рассчитывать, если бы таковая была. Что же можно сделать реально и повернуть ситуацию в СНГ? До сих пор мы все время говорили о том, чего мы будем оттуда брать, и всё крутилось вокруг нефти и газа. На этом пути, кстати, сделано очень немало, и пока что мы основные рычаги не уступили. Но это дело временное. Если не будет вброшен существенный ресурс ХХI века во всю среднеазиатскую игру, шансы наши проиграны. На наше счастье то, что решение жизненно важных проблем центральноазиатских республик возможно с участием России. Я думаю, что все понимают, о чем речь.

Базовые отрасли среднеазиатских республик – металлургия, химия, в том числе добыча нефти и газа – требуют гигантских объемов воды. Развитие сельского хозяйства там задыхается без воды и т.д. Да, вот реки поворачивать не надо. Опять я говорю, что с мифологиями давайте заканчивать. Это всё равно, как говорить о любимом сюжете про Россию как сырьевой придаток. Это всё из одной и той же оперы ХIХ века. В рыночной экономике, если у тебя есть товар, его надо продавать. Вот сегодня пресная вода – это такой же товар, каким являются нефть, газ, железная руда и т.д. Россия должна принести в эти государства новые технологии водопользования, инвестиционные проекты, способные изменить водный баланс. Эти проекты способны дать воду по цене, приемлемой для экономик Центральноазиатских стран.

Второе, чем мы можем привязать к себе СНГ, это разделение труда. Это регионы избыточных трудовых ресурсов. И, конечно, если нам удастся раскрутить все-таки инновационную экономику, то создавать на базе новых технологий массовые производства в России нерентабельно и неэффективно. И, конечно, нужно будет постепенно разворачивать эти производства там. Если мы задействуем имеющиеся у нас реальные возможности, то локальная интеграция вполне возможна. Украина, я думаю, что это отдельный сюжет, требующий отдельного разговора. Но Казахстан, Узбекистан, Киргизия целиком или только север (не знаю, на это ответа у меня нет) и Белоруссия (еще все-таки худо-бедно 50 млн.человек). Это тот самый минимум размера рынка (тогда это 5,5 процента глобального ВВП), при котором Россия может обеспечить себе нормальные условия экономического воспроизводства и обеспечить свое, по крайней мере, устойчивое экономическое развитие. При этом Россия может сохранить себе роль значимого глобального игрока, но нужна одна мелочь. Если Дантон говорил, что нужна смелость, смелость и смелость, то нам нужен разум, разум, разум.