Людмила Алексеева

Социологи, которые проводят опросы (и я абсолютно доверяю этим социологам), говорят, что из опросов выявляется зависимость большинства нашего населения от государства, несамостоятельность большинства наших граждан.

Я хочу обратить внимание на то, насколько слаба вера в государство в нашем обществе, которую тоже подтверждают опросы социологов. Ведь на вопрос – кому вы больше всего доверяете? – я не помню точных цифр, но очень малая часть сейчас отвечает, что доверяют государству. Какой процент опрошенных отвечает, что обратится к государству в трудный момент?

Реплика: Десять процентов.

Алексеева Л.М.: Десять процентов. А остальные говорят: надеемся на семью, на друзей,- не на гражданское общество, на семью, на друзей, т.е доверяют не государству, доверяют людям вокруг себя. И это очень большая подвижка. Я уверена, что такой вопрос в советские времена дал бы другую статистику. Я знаю, почему это. Не только потому, что выросла молодежь, новое поколение, которое уже в каких-то новых условиях росло – в более благоприятных по сравнению с советскими. Но даже люди зрелого возраста и старые люди тоже изменились.
У меня впечатление, что те, кто доверяли государству и надеялись на государство, а не на себя, не на семью, друзей, общество и т.д., они просто умерли, потому что государство их бросило. Они просто физически вымерли. И те, кто сейчас существует, это люди, которые выжили, и если они состоялись, то состоялись не благодаря государству, а благодаря самим себе. Это не доказательство, что у нас существует гражданское общество, но если человек состоялся благодаря самому себе, у него и самоуважение есть. Когда говорили в советское время «от нас ничего не зависит», по тону это было утверждение: от нас ничего не зависит. Мы были с этим согласны. А теперь говорят «от нас ничего не зависит» с возмущением, потому что считают, что должно происходящее в стране и от нас зависеть, а не только от государства. И это представление распространено совсем не только среди интеллигенции и тех, кого мы относим к гражданскому обществу. Спросите самого рядового гражданина, очень униженного в своей жизни, он тоже с возмущением говорит о том, что от него ничего не зависит. Сознание общества изменилось. Конечно, смешно было бы утверждать, что за 15 лет, в течение которых у нас появилась возможность шевелиться, что у нас выросло зрелое гражданское общество. Вспомните про английский газон, который там 300 лет подстригать надо и т.д.

Но сейчас история движется быстрее. Герцен когда-то говорил про два непоротых поколения, необходимых для торжества свободы. Два поколения – это 40 лет. Сейчас история движется быстрее. Я считаю, нам нужно 30 лет. Вот за 15 лет, которые прошли, у нас выросло гражданское общество, но слабенькое. Ведь и сейчас государство берет над нами верх, наступает на наши права, вполне успешно наступает. Мы не в состоянии отстаивать эти права. Значит, слабенькое гражданское общество. Почему оно слабое? Потому что оно состоит (основная его часть) из маленьких организаций. Это основная форма объединения в нашем гражданском обществе. Все НКО маленькие. Каждая из них вообще ничего собой не представляет. Только в объединении они способны чего-то добиться. И это организации в основном альтруистические. Они не за свои интересы борются, они за чужие интересы борются. Конечно это высшая форма гражданственности, когда готовы отстаивать не собственные интересы, а чужие. Но альтруистов в любом народе всегда будет меньшинство, малое меньшинство. Наше гражданское общество будет сильным и равным по силе бюрократии, так, чтобы бюрократии пришлось с ним считаться как с равным партнером, только тогда, когда большинство общества будет противостоять наступлению бюрократии. Большинство общества ни в одном государстве, в том числе в нашем, не будет противостоять бюрократии из альтруистических побуждений. Большинство граждан будут активны, лишь отстаивая свои интересы. Поэтому движения, которые сейчас появились и о которых говорила Карен Клеман, - это моя надежда. Я имею ввиду такие движения, как движения автомобилистов, обманутых инвесторов, жильцов бывших общежитий. Это борьба за свои интересы уже в массовом порядке. У этих движений нет ни офисов, ни грантов. Но эти люди не могут остановиться, потому что они просто не могут уступить государству то, что оно хочет у них отнять. Не могут. Это для них жизненно важно.

Я считаю, что в ближайшие 15 лет будет временем развития этих движений. Сейчас их по пальцам можно пересчитать. Через 15 лет их будет достаточно много, чтобы наше общество сравнялось по силе с бюрократией. Только тогда мы сможем разговаривать с властью на равных и отстоять наши права.

Относительно ближайших выборов я совсем не оптимист. А в сроке 10-15 лет я абсолютно уверена. Несмотря на опасность, на которую указывает совершенно справедливо господин Паин, мы все-таки разовьемся как демократическое общество, и нашей бюрократии придется с нами считаться так же, как бюрократии развитых демократических стран приходится считаться со своими гражданами. Там тоже не ангелы у власти. Но они просто не могут иначе себя вести. Вот через 15 лет наши бюрократы с нами тоже не смогут так себя вести, как они себя позволяют себе сейчас обращаться с нами. Спасибо.

Реплика: Оптимизм большой... через сто лет.